Ключ поворачивался в замке так легко, словно сама квартира звала Светлану войти. Она стояла в прихожей, разуваясь. Тишина. Максим на работе — можно спокойно проверить, как там его молодая жена ведёт хозяйство.
— Аня? Ты дома?
Из спальни донёсся приглушённый стон.
— Светлана Петровна? Как вы...
— Ключ у меня есть на всякий случай. Что с тобой?
Невестка лежала поверх одеяла, в мятой футболке. Лицо пылало, волосы слиплись от пота. Градусник на тумбочке показывал тридцать восемь и семь.
— Температура с утра. Максим велел лежать.
— А обед кто готовить будет? Сын с работы придёт голодный.
Аня медленно села, комната слегка покачивалась. Во рту — сухость, в висках — пульсация.
— Я не могу... мне плохо.
— Вот именно что не можешь. Ни готовить, ни убирать толком.
Светлана обвела рукой спальню. На стуле — вчерашняя одежда, на полу — тапочки, на комоде — пустая чашка из-под чая и скомканные салфетки.
— Когда я в твоём возрасте была, даже с температурой семью кормила. А ты лежишь как барыня.
— Максим сказал, что я должна лечиться...
— Максим много чего говорит. Мужчины не понимают, что такое хозяйство. Вставай, борщ варить надо.
Аня босиком дошла до кухни, держась за стены. Ноги ватные, перед глазами — мушки. Холодильник открывался с усилием.
— Свёклу почисти сначала. И морковь не забудь. У меня Максим всегда со сметаной ел.
— Светлана Петровна, может, вы приготовите? Я правда плохо себя чувствую...
— Это твоя обязанность. Жена должна мужа кормить. Я его не для того растила, чтобы он полуфабрикатами питался.
Аня молча взяла нож. Свёкла размывалась перед глазами, но спорить сил не было.
Максим открыл дверь и сразу почувствовал запах борща. Странно — утром Аня едва говорила, температура под сорок.
— Я дома!
Из кухни вышла мать, вытирая руки полотенцем.
— Максимушка, наконец-то. Проголодался? Аня борщ сварила, молодец какая.
— Мама? Откуда ты здесь?
— Зашла проведать невестку. Хорошо, что зашла — девочка твоя совсем расклеилась. Лежит целый день, а ты с работы придёшь — есть нечего.
Максим прошёл в кухню. Аня стояла у плиты, держась за край столешницы. Лицо мертвенно-белое, только щёки пылали.
— Ань, ты что делаешь? Я же сказал — лежи.
— Светлана Петровна сказала, что нужно...
— Сказала? — Максим медленно повернулся к матери. — Мама, она больна.
— Подумаешь, температура. В наше время с сорока на работу ходили.
— Какая сорок? — Максим взял градусник с подоконника. — Тридцать девять и три?!
— Максим, ты что на мать голос поднимаешь? Я же добра хотела.
— Добра? — Голос у Максима стал тихим, каким он не говорил с матерью никогда. — Ты заставила больную женщину готовить?
— Заставила... Попросила помочь. Мужчина должен дом чувствовать, сытый быть.
— Мужчина должен жену защищать.
Аня качнулась, схватилась за стул. Максим подхватил её под локоть.
— Иди ложись. Сейчас же.
— Максим, что с тобой? — В голосе Светланы появились нотки паники. — Это же твоя мать говорит. Я лучше знаю, что нужно.
— Именно поэтому мне стыдно.
Когда Аня ушла в спальню, Максим закрыл дверь кухни. Оперся спиной о косяк, смотрел на мать.
— Давай ключ.
— Какой ключ?
— От нашей квартиры. Давай.
— Максим, что ты говоришь? Я твоя мать, у меня должен быть ключ для экстренных случаев...
— Не должен. Больше сюда без разрешения не заходи.
Светлана смотрела на сына, как на незнакомого человека.
— Ты не можешь так со мной поступать. Я тебя родила, вырастила, всю жизнь отдала...
— И я тебе благодарен. Но это не даёт права мучить мою жену.
— Мучить? Да что ты говоришь! Я хотела помочь семье!
— Заставлять больную готовить — это помощь?
Максим протянул руку ладонью вверх. Светлана сжала сумку.
— Я не понимаю, что происходит... Что она тебе в голову вбила?
— Ключ, мама.
Светлана медленно достала ключ из сумки. Металл потеплел от её рук — она носила его три года, с самой свадьбы сына.
— Это неправильно, Максим. Я твоя мать.
— Поэтому я и прошу, а не выгоняю.
— Прошу... — Она положила ключ на стол, не в руку. — Ты говоришь со мной, как с посторонней.
— Ты ведёшь себя как посторонняя. Приходишь без спроса, командуешь в чужом доме.
— Чужом? — Голос дрогнул. — А кто тебе на первоначальный взнос давал? Кто обои помогал клеить?
— Спасибо тебе. Но это не даёт права распоряжаться моей семьёй.
— Семьёй... — Светлана повторила слово, как будто пробовала на вкус. — Раньше ты говорил "я и мама". Теперь "моя семья".
— Теперь у меня жена.
— А я кто? Я тебе больше не семья?
Максим взял ключ со стола, сжал в кулаке. Металл врезался в ладонь.
— Ты моя мать. Но не хозяйка моего дома.
— Хозяйка... — Глаза Светланы наполнились слезами. — Я думала, помогаю. Я же добра хотела.
— Твоё добро довело мою жену до обморока.
Светлана надела пальто, пуговицы не слушались. Руки тряслись.
— Значит, теперь только по приглашению.
— Да.
— А если что-то случится? Если тебе помощь понадобится?
— Позвоню.
— Позвонишь... — Она взяла сумку, остановилась у двери. — А она? Она хоть понимает, что сына у матери отняла?
— Мама, никто никого не отнимал.
— Отняла. — Голос стал тихим, обречённым. — Раньше ты со мной советовался. Теперь её мнение спрашиваешь.
— Теперь я муж.
Дверь закрылась. Максим стоял в прихожей, слушая удаляющиеся шаги за стеной. Ключ оставил красный след на ладони.
Из спальни вышла Аня, завернувшись в плед.
— Она ушла?
— Да.
— Ты с ней поссорился из-за меня.
— Не из-за тебя. Из-за того, что пора было это сделать.
Аня подошла ближе, увидела сжатый кулак.
— Она не простит.
— Знаю.
— Будет звонить твоим сёстрам, жаловаться.
— Пусть.
Максим разжал пальцы, посмотрел на ключ. Такой маленький, а сколько проблем.
— Иди лечись. Я суп разогрею.
— А борщ?
— Вылью. Ты его варила из последних сил.
Аня впервые за день улыбнулась.
— Он и правда получился невкусный.
— Я заметил.
Она вернулась в спальню. Максим остался на кухне, смотрел на кастрюлю с борщом. Завтра мать начнёт названивать, искать союзников среди родни. Послезавтра придёт папа "поговорить по-мужски".
Но граница проведена. Теперь главное — не отступить.
А получится ли — покажет время.
Если понравилось, поставьте 👍 И подпишитесь! И поделитесь своей историей, возможно я напишу по ней рассказ