— Репнин, к доске, — раздался строгий голос математички, Ираиды Павловны.
Егор встал из-за парты, и нехотя поплёлся.
— Ну Птичка, — прошипел он угрожающе, проходя мимо парты за которой сидела Тая Жданова, — получишь ты у меня. Жалко ей было дать домашнее задание списать.
Тая вздрогнула и опустила голову, чувствуя, как щеки заливает краска. Она не понимала, почему Егор так ненавидит её. Если кто-то из девчонок в классе не давал ему списать домашнее задание, то им это сходило с рук, а вот ей всегда доставалось от этого лодыря и лоботряса, с ней он всегда был скор на расправу.
Егор, между тем, уже стоял у доски, держа в руках мел, словно оружие. Ираида Павловна указкой показала на уравнение, написанное в углу доски. Он посмотрел на эту указку, как баран на новые ворота. В классе повисла тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом подсказок с задних парт. Лицо Репнина скривилось в гримасу вселенской тоски. Тая украдкой взглянула на него. Бедный. Хотя, чего его жалеть? Сам виноват. Надо было вчера не в футбол гонять до потемнения в глазах, а учебник открыть. Егор между тем мял в руках кусок мела и смотрел на Ираиду Павловну с видом побитой собаки.
— Репнин, что же ты стоишь? Время идёт, — поторопила она.
Репнин вздохнул и принялся неумело водить мелом по доске, пытаясь что-то изобразить.
Ираида Павловна с неодобрением наблюдала за его мучениями. Она знала, что Егор далеко не глуп, но лень и наплевательское отношение к учебе перечеркивали все его потенциальные возможности. Вздохнув, она забрала у него мел.
— Садись, Репнин, два. На перемене останешься, будем разбирать это задание, — отрезала она, и тут же обратилась к остальным, — кто желает попробовать свои силы?
В классе повисла гнетущая тишина. Ираида Павловна обвела всех взглядом и остановилась на Тае.
— Жданова, иди к доске.
Тая сглотнула ком в горле и вышла к доске. Она чувствовала на себе прожигающий взгляд Егора, но старалась не обращать на него внимания. Взяв мел, она уверенно принялась за решение уравнения. Её движения были точными и выверенными. Через несколько минут ответ был найден.
Ираида Павловна одобрительно кивнула.
— Молодец, Жданова, пять. Вот видишь Репнин, — посмотрела она на Егора, — когда есть желание и усердие, все получается. Так что, смотри и учись.
А за окнами, пенными кружевами черёмухи, разливалась весна, это была девятая весна в их школьной жизни. Год, всего один год, оставалось корпеть над учебниками. А дальше всё, свобода, и взрослая, жизнь. “Настоящая жизнь, самостоятельного человека, а ни эта. Иди к доске, изобрази то, реши это”, думал Егор, со злостью сверля взглядом затылок Тайки Прокудиной, этой тихони и отличницы. Он всегда злился, когда видел её головку, склонённую над учебником. Волосы у Тайки были светло-русые, заплетённые в толстенную косу, с белым бантом. И только отдельные пряди, выбивались из неё, кудряшками обрамляя светленькое личико, с большими голубыми глазами и тёмными бровками. Он и сам не мог понять, почему злился на Тайку, не было этому объяснения и всё. Егор с трудом дождался конца урока. Как только прозвенел звонок, он вскочил со своего места и направился к Тае. Она как раз собирала учебники в портфель, стараясь не смотреть в его сторону.
— Слышь ты, отличница, — прорычал он, нависая над ней, — ещё раз выпендришься, хуже будет.
Тая вздрогнула и подняла на него испуганные глаза.
— Я… я ничего не сделала, — прошептала она.
— Ах, ничего? А кто у нас тут самая умная? Кто перед Ираидой Павловной выслуживается? Сейчас вот как дам по загривку, — замахнулся он ладонью на Таю.
Но тут вмешался Колька Синицын, верный её друг и защитник. Он оттолкнул Егора в сторону.
— Отвали от неё, Репа, — процедил Синицын сквозь зубы, — а то сейчас ещё пару получишь, но уже не по математике.
Егор злобно посмотрел на Кольку, но связываться с ним не стал. Не хватало ещё из-за девчонки подраться. Чтобы потом сказали что он в Птичку втрескался, потому и ведёт себя так.
Егор сплюнул на пол, и буркнув что-то нечленораздельное выскочил из класса. Тая облегченно выдохнула. Спасибо Кольке, всегда заступается. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной перед этим громилой. Ну почему он к ней привязался? Что она ему сделала? Колька помог Тае собрать учебники.
— Не обращай внимания, Тай, — сказал он, — придурок он и есть придурок.
— А я и не обращаю, — вздохнула Тая.
В классе она была самая маленькая и худенькая. Вот с первого класса к ней и прицепилась эта кличка, Птичка. Подруг у неё особо не было. Да и не нужны ей были подруги. Чем попусту болтать, лучше в библиотеку сходить, взять интересную книгу и почитать, или пойти на берег Смородинки, лечь в густую траву и наблюдать как над головой высоко в небе плывут белоснежные, словно зефир облака. Только с Синицыным она и дружила. Он был верным её другом, носил портфель из школы, заступался перед мальчишками, не обращая внимание на их подколы.
Они вышли из класса, и Колька, как обычно, взял ее портфель. Шли по коридору, болтая о всякой ерунде, Тая искоса поглядывала на Кольку. Он был высоким, худощавым, с веснушками на носу и копной рыжих волос. Всегда улыбчивый и добрый. Настоящий друг. На улице их встретило яркое весеннее солнце. Деревья стояли в цвету, воздух был напоен ароматом черемухи и свежей зелени. Хотелось дышать полной грудью и просто радоваться жизни. До дома дошли быстро. Колька, как всегда, проводил её до самой калитки, и попрощавшись убежал. Тая вошла во двор. Её встретила мама, хлопотавшая у летней кухни. Увидев дочь, Елена заулыбалась.
— Как дела в школе, хорошая моя? — спросила она, вытирая руки о фартук.
— Все хорошо, мам, — ответила Тая.
Они жили втроём, кроме мамы, была ещё бабушка Катя. Отца своего Тая не знала, он бросил их когда она только родилась. Бабушка говорила что променял на городскую юбку. Поэтому мама много и тяжело работал на ферме дояркой, всё делала для того, чтобы дочка не чувствовала себя обделённой в этой жизни. Игрушки, одежду, покупала самые лучшие. Но Тая не была избалованным ребёнком, видя как тяжело матери, с раннего детства, старалась помогать по хозяйству, выполняла посильную для себя работу. Вот и сейчас едва войдя во двор спросила.
— Мам, чем тебя помочь? Я сейчас переоденусь и выйду.
— Ничего не нужно, иди обедай и занимайся, потом вечером встретишь Зорьку из стада.
Тая вошла в дом, бабушка Катя сидела у окна и вязала чулок.
—Ба, я пришла, — крикнула она ей и прошла в свою комнату.
Там она быстро переоделась, потом пообедала томлённой в печи картошкой с топлёным молоком, и села за уроки. Когда солнце уже стало скрываться за горизонтом, взяла кофточку, недочитанный том “Хождения по мукам”, и вышла за околицу села. Присела на поваленное дерево и пока не появилось деревенское стадо, стала читать.
— Зубришь, зубрилка, — услышала она над собой голос и вздрогнула. Оторвав взгляд от книги, увидела перед собой Репнина.
— Да не бойся ты, — вдруг миролюбиво проговорил он, — не трону я тебя. Да и вообще, бить девчонок, последнее дело. Что читаешь?
— Толстого, — тихо ответила Тая.
— Того который “Война и мир” написал.
— Нет, другого.
— А что, ещё и другой есть?
— Есть, — улыбнулась Тая.
— Надо же, а я и не знал, — почесал в затылке Репнин.
Тая посмотрела на него, и неожиданно для себя предложила.
— Егор, может, тебе помочь с математикой? У тебя же совсем не получается.
— С чего вдруг такая доброта? — усмехнулся он.
— Просто, — пожала она плечами, — не хочу, чтобы из-за математики у тебя были проблемы. Если хочешь, можем позаниматься после уроков.
Егор молчал, переваривал ее слова. Внутри что-то дрогнуло. Может, она не такая уж и тихоня, как ему казалось? И вовсе не выскочка. Просто… умная.
— Ладно, — буркнул он, стараясь скрыть смущение, — давай попробуем.
Тая улыбнулась. И эта улыбка показалась ему совсем не такой раздражающей, как обычно. Даже… милой.