— Сказал, уходит к молодой, к той, что глаз радует, — выдохнула Виктория, слова царапали горло как песок. — Как же так, Лен?
Елена обняла её за плечи, голос её звучал мягко, словно колыбельная:
— Если муж уходит к другой…
— Еще неизвестно, кому повезло, — кривая усмешка тронула губы Виктории. — Знаю, знаю, Лен. Бубню себе это как мантру, да только в душе – осиновый кол.
— Ну а как иначе-то? — отозвалась Елена. — Столько лет душа в душу – не кошкины слёзы.
Помолчав, осторожно спросила:
— А что хоть стряслось? Давно у него эта… муха?
— «Или как», — передразнила Виктория, и в голосе прорезалась горечь. — Собрал чемодан и заявил, что Лизоньку, видите ли, любит до потери пульса и жить без неё не может.
— Гром среди ясного неба, — Елена невесело хмыкнула. — А ты что?
— А что я? Сказала, что мосты сожжены, пути назад нет. Пусть хлебает полной ложкой.
— Дети хоть что?
— Звонили, конечно, отчитывали, как мальчишку. А он в ответ – я, дескать, взрослый, сам разберусь, — Виктория скривилась, словно от зубной боли.
— Может, одумается? — прошептала Елена после долгой паузы. — Бес попутал?
— Да бес и попутал, что тут гадать, — буркнула Виктория. — Кризис среднего возраста во всей красе.
— А что за птица эта Лизонька? — поинтересовалась Елена. — Хоть одним глазком глянула?
— Да обычная секретарша, серая мышь, — Виктория пожала плечами.
— Значит, точно вернется, — уверенно заявила Елена. — Жди. Месяца два ей даю, не больше. Нагуляется и приползет на коленях прощения просить, вот увидишь.
— Не жду я его, — отрезала Виктория. — Предатель он. Семью предал. Не хочу его больше знать.
— И правильно, родная, — Елена крепко сжала её руку. — Ты у себя одна. Нечего гадать на ромашке, пожалеет он или нет. Живи для себя.
И Виктория согласилась. И с тем, чтобы Елена, живущая по соседству с новоиспечённой пассией Михаила, держала её в курсе событий, согласилась тоже. Любопытство – штука неубиваемая.
Виктория и Михаил встретились, когда осень жизни только начинала шелестеть страницами их студенческих лет. Их роман расцвел под сенью университетских стен, словно виноградная лоза, обвивающая старую беседку. И когда двое стали одним целым, сердца близких ликовали – союз казался предопределенным небесами.
Сначала их гнездышком стала съемная квартира, а затем – двушка, унаследованная Викторией от любимой бабушки, тихая гавань, хранящая тепло семейных уз. Здесь выросли их сыновья, словно два ростка, тянущиеся к солнцу. Финансовые бури обходили их дом стороной, и казалось, сама судьба оберегала их от невзгод. Неудивительно, что в глазах окружающих Виктория и Михаил были воплощением идеальной семьи.
Михаил был надежным капитаном, обеспечивающим благополучие их корабля, и Виктория могла позволить себе не работать. Но домоседство было не в ее натуре. При этом уют в доме никогда не страдал, и каждый вечер Михаила ждали накрытый стол и тепло домашнего очага.
Виктория верила, что их счастье – незыблемый монолит… Как же горько она заблуждалась!
Михаил не стал плести кружева лжи. Он всегда был человеком прямолинейным, и однажды вечером, нарушив тишину, он произнес роковые слова:
— Я полюбил…
Сначала Виктория приняла его слова за неудачную шутку. Но Михаил, с пугающей серьезностью в голосе, поведал о том, как полгода назад в их офис ворвалась юная фея…
— Только-только после института, наивная пташка, — говорил муж, и в голосе его звучала такая нежность, будто речь шла о хрупком цветке.
Он исчез из ее жизни стремительно, словно растворился в утреннем тумане. Да и сама Лизонька, как потом выяснилось, утонула в его взгляде с первого мгновения.
— Отпусти меня, ладно? — попросил Михаил, и в его голосе сквозила усталость. — Не вижу смысла оставаться здесь, жить с тобой как чужие.
— Иди, — Виктория пожала плечами, скрывая боль за показной безразличностью.
В тот же вечер, собрав свои вещи, он уехал к своей юной музе. Виктория осталась одна в пустой квартире, оглушенная тишиной.
«Почему… Почему?! За что?» — шептала она в пустоту, словно ища ответ в холодных стенах. — «Почему мужчины променивают любовь на молодость? Разве мы так поступаем?»
Первое время она жила надеждой, что это наваждение скоро пройдет, что Михаил одумается и вернется. «Они из разных миров, — убеждала себя Виктория. — У них ничего не выйдет. Скоро ей наскучит его общество, и она вернется к своим ровесникам».
Елена, словно гадалка, пророчила возвращение Михаила через два-три месяца. Но прошло полгода, и от него не было ни весточки. Напротив, судя по его сияющему лицу на фотографиях в социальных сетях, он был вполне счастлив.
— Знаешь, — говорила Елена за чашкой остывающего чая, — ничто не вечно под луной. Все эти истории о мужьях, сбегающих к юным нимфам, похожи как две капли воды.
— Да, — отозвалась Виктория, в голосе которой звучала горечь. — Декорации разные, а пьеса все та же.
— Когда мой Костя увлекся стажеркой, я думала, что мир рухнул, — продолжила Елена после паузы. — Только лет через пять меня отпустило.
— Ого… — Виктория покачала головой, пораженная сроком. — Целых пять лет…
— А за эти пять лет произошли кардинальные перемены, — Елена усмехнулась. — Мой Костя, как ты знаешь, всегда был властным мужчиной. Он и эту «сильную и независимую» под себя прогнул. Теперь она у него как домашняя кукла…
— Боюсь, это не наш случай, — махнула рукой Елена. — Миша — человек мягкий, как воск. Скорее она его в бараний рог скрутит, чем наоборот.
— Пусть даже так! Но и на ее плечи ляжет непосильная ноша… Представь сама: готовка, быт, стареющий муж, а там, глядишь, и дети. Тут, как говорится, впору ноги протянуть.
— Да, молодежь нынче какая-то… нежная, — поддакнула Виктория, сочувственно вздохнув.
— Вот именно. Год-другой — и он совсем старичком станет. И тут два пути. Если там великая любовь, ее ждет крест, о котором я уже сказала. А если с ее стороны лишь тень чувства, боюсь, помашет она твоему Мише платочком на прощание.
— Обратно не приму, — отрезала Виктория, в ее голосе звенела сталь.
Елена с одобрением посмотрела на подругу.
— Полгода назад в твоем голосе не было и намека на такую уверенность. Молодец, Вика, так держать! Победа будет за нами!
Виктория улыбнулась и кивнула, принимая поддержку.
— А знаешь, что нам еще нужно сделать? — загорелась Елена новой идеей.
— Что?
— Записаться в какой-нибудь спортзал, например.
— Ой, не знаю… — засомневалась Виктория.
— Никаких «не знаю»! — отрезала Елена. — Если спортзал не по душе, иди в бассейн или на танцы… Да хоть куда-нибудь! Мужики, они ведь как вампиры, тянут из нас энергию, оттого мы вянем и стареем вдвое быстрее. А так ты восстановишь силы, и тебе станет в сто раз лучше, чем с Мишей!
— И ты думаешь, в моем возрасте есть смысл начинать что-то новое? — с сомнением спросила Виктория.
— Господи, Вика, да о каком возрасте ты говоришь? Тебе всего сорок пять! Это расцвет! В нашем возрасте жизнь только начинается, как ты не понимаешь?
Виктория, поразмыслив, решила прислушаться к совету подруги. Записалась в фитнес-клуб, увлеклась танцами, сменила прическу – и действительно ощутила, как жизнь постепенно наполняется новыми красками.
Так минуло полгода. Временами она все еще заглядывала на страничку бывшего мужа. Там царила идиллия: Михаил с молодой женой путешествовали по миру, наслаждаясь жизнью в уютной ипотечной квартире. Счастливые фотографии вызывали мимолетный укол обиды. Но тут же в памяти всплывали мудрые слова, услышанные случайно по телевизору:
— «Никогда не сравнивайте себя с другими. Вы – это вы. Если не вы за себя, то кто тогда?»
Она повторяла эту фразу, словно мантру, стараясь унять душевную бурю.
Но однажды, зайдя на страницу Михаила, Виктория увидела радостное сообщение: «У нас родился малыш!»
В груди вдруг разлилась невыносимая горечь. Таким сияющим от счастья она не видела Михаила никогда, даже когда дарила ему одного за другим сыновей.
— Ну, ты посмотри! Бросил своих детей и нянчится с новым! – возмущалась Виктория, делясь обидой с подругой Еленой.
— Ну, свои, слава богу, уже выросли, – пыталась успокоить ее Елена.
— Да не просто нянчится, а деньги в него вкладывает! – не унималась Виктория. – Зачем это ему на старости лет? Ох, чувствую, что-то неладное случится…
Виктория словно напророчила беду. Внешне в жизни Михаила и его Лизоньки царила гармония, но за глянцевым фасадом скрывалась трещина. Молодая женщина быстро охладела к материнству, и Михаил все чаще слышал от нее раздраженные реплики…
— Мишутка, присмотришь за ним? У меня тут неотложные дела.
— Мишенька, убегаю, как Золушка с бала! Оставляю его на тебя, лады?
Михаил обреченно вздыхал, соглашаясь и робко спрашивал, когда же вернется его ветреная Лизонька.
— Да я мигом, всего-то часок-полтора! – щебетала она, одаривая его лучезарной улыбкой.
Увы, «часок-полтора» предательски растягивались в зыбкую неопределенность. Нередко Лизонька возвращалась, когда над городом уже смыкались сумерки, и на невысказанные упреки мужа кокетливо парировала:
— Медвежонок, ну что ты ворчишь? Я же не пенсионерка, как твоя бывшая! Я – юная лань, жаждущая впечатлений! У меня подруги, свои интересы, в конце концов!
— Какие интересы? Твоя семья – вот твой главный интерес! – Михаил не выдерживал и повышал голос.
— Фу, ну что за домостроевские замашки? – устало отмахивалась Лизонька, словно от назойливой мухи.
Так, словно заезженная пластинка, заканчивался почти каждый их вечер. Михаил кипел от обиды, изводил себя беспокойством, но укротить своевольную жену не мог.
Все чаще и чаще в памяти всплывал образ Виктории, его бывшей супруги, и тихая гавань, которой была жизнь рядом с ней. Однажды, поддавшись порыву, он украдкой заглянул на страничку Виктории в соцсетях. И не узнал ее: похорошевшая, посвежевшая, она словно сбросила с себя груз прошлых лет, вела яркую и насыщенную жизнь.
«Неужели она совсем не скучает? Неужели наша прошлая жизнь для нее – лишь пустая страница?» – тоскливо шептал Михаил в пустоту комнаты.
Однажды, в ленивое воскресенье, он, гуляя с сыном в парке, случайно встретил Елену, близкую подругу Лизы. Слово за слово, они разговорились, и Елена подтвердила его догадки: у Виктории все прекрасно.
— А ты чего это один в такой дивный денек? Где твоя половинка? – с лукавой усмешкой поинтересовалась она.
— Да… У Лизы… неотложные дела… – Михаил густо покраснел, чувствуя себя школьником, застигнутым за списыванием.
— В воскресенье? – Елена картинно вскинула брови, и этот жест не укрылся от внимания Михаила.
Он угрюмо нахмурился и, неожиданно для себя самого, спросил, свободна ли сейчас Виктория. Елена в ответ лишь загадочно улыбнулась, словно хранила какую-то тайну.
«И в самом деле, где пропадает Лиза?» – эта мысль, подобно острому осколку, вонзилась в сознание Михаила. Это было далеко не первое воскресенье, которое они проводили порознь. И какое-то предчувствие подсказывало ему, что далеко не последнее.
— Сегодня же поговорю с ней начистоту, – пробормотал Михаил, глядя на пару голубей, деловито собиравших хлебные крошки у его ног. Слова утонули в шелесте листьев, словно он исповедовался лишь самому себе и безмолвным свидетелям его душевной смуты.
Впрочем, сегодня объясниться с молодой женой не удалось. Лишь под вечер, будто одолжение сделав, она отозвалась на его восьмой звонок и усталым голосом проронила, что ждать его сегодня не стоит, ночует у подруги.
— У какой еще подруги, прости господи? — вскипел Михаил. — У тебя все подруги давно замужние, у плиты сидят!
— Не все, — отрезала она, словно ножом. — Ладно, папуль, не бурчи, до завтра.
Это «папуль» кольнуло Михаила, словно осколком льда. Когда Лизонька, наконец, объявилась дома, он не сдержался и обрушил на нее всю свою горечь и гнев.
— Не брюзжи, старый хрыч, — скривилась Лизонька, — я молодая, хочу свободы и танцев до утра!
— Какие танцы, когда у тебя муж, ребенок, дом? — кипел Михаил, чувствуя, как внутри разгорается пожар обиды.
Лизонька лишь махнула рукой и упорхнула в свою комнату, оставив его наедине с надвигающейся бурей. Неделю спустя она вновь осталась ночевать "у подруги", а вскоре эти ночевки превратились в зловещую рутину. Измученный ревностью, Михаил тайком залез в телефон жены, словно в запретный ларец, и узнал, что "подругу" зовут Паша, и что их связь — не просто дружеская шалость, а нечто серьезное, глубокое.
Когда он в очередной раз попытался вразумить Лизоньку, та лишь сладко зевнула:
— Миша, ну право слово, что ты раскричался? Да, мы с Пашей вместе. Я давно собиралась тебе сказать, так что считай, что так даже лучше, без лишних драм!
Развод она оформила быстро и без колебаний. Вскоре Михаил остался один — без Лизоньки, с маленьким ребенком на руках и непогашенной ипотекой, давящей на плечи тяжким бременем. Раздумывать о том, что делать дальше, он не стал. В этом хаосе мыслей решение созрело мгновенно.
«Все, возвращаюсь к Вике!» — решил он, словно бросил якорь в бушующем море.
Михаил посидел, подумал и решил, что первым делом все-таки позвонит Виктории. Целые сутки он боролся с нерешительностью, терзаемый сомнениями. Потом, словно сбросив с себя оковы страха, сказал себе:
— Да чего я, собственно, боюсь? Двадцать лет брака за плечами! Не съест же она меня, в конце концов!
Он набрал номер Виктории и, запинаясь, сбивчиво поведал ей свою печальную историю.
— Викусь, прости меня, дурака, а? — пробормотал он, словно мальчишка, пойманный на месте преступления. — Сама понимаешь, бес попутал…
— Понимаю, — тихо отозвалась Виктория, и в ее голосе ему почудилась тень былой боли.
После тягостной паузы она спросила:
— А чего ты, собственно, хочешь от меня сейчас, Михаил?
— Ну как… — он замялся, словно разучился говорить. — Это самое… Я тут подумал… Мы с тобой двадцать лет вместе… И почему бы нам не…
— Не попробовать снова? — подсказала Виктория, и в ее голосе промелькнула искорка надежды, которую он так отчаянно жаждал увидеть.
— Ну да… Именно это, — выдохнул Михаил, чувствуя, как тяжелый камень падает с его души.
— Забавно, правда? — процедила она с привкусом горькой иронии. — Возвращение блудного мужа – это же какой-то заезженный спектакль. И откуда у вас, мужчин, эта непоколебимая уверенность в безоговорочном прощении?
— Но, Вика… — голос Михаила дрожал, словно осенний лист на ветру. — Мы же двадцать лет вместе…
— Двадцать лет! — в голосе Вики зазвенела сталь. — Двадцать лет, Миша, я посвятила тебе! Лучшие годы выброшены в печь! А теперь… теперь забудь! Когда ты уходил, ты не оглянулся ни на эти годы, ни на наших сыновей. Всё, Миша, точка. Я переболела тобой, как корью в детстве. Ты для меня пустой звук. Хочу вдохнуть полной грудью, пожить для себя!
Она оборвала связь, захлопнув дверь в прошлое. А потом поймала себя на странной мысли: «Выходит, эта разлучница и стала моей мстительницей… Ирония судьбы, не иначе». С этой мыслью она и поделилась с Еленой.
— Воистину аминь! — откликнулась та.
Михаил растворился в тумане времени, словно и не было его никогда. Как сложилась его жизнь дальше? Да кому это было интересно…