Продолжение. Сокращенный адаптированный перевод статьи Роберт К. Ритнер. О. Гардинер 363: O. Gardiner 363: A Spell Against Night Terrors. Robert K. Ritner. Journal of the American Research Center in Egypt. Vol. 27 (1990)
Первая часть тут:
ОБЩИЕ КОММЕНТАРИИ
Заклинание на остраконе О.Гардинер 363 сохранило почти полный текст заклинания для защиты спящих от ночных нападений потусторонних врагов. Заклинание написано на хорошем среднеегипетском языке. Оно является частью довольно изученных текстов, предназначенных для отпугивания духов, которые приносят по ночам различные болезни. Эта тема распространена в медицинских текстах, в которых, помимо прочего, упоминаются инкубы или суккубы, оказывающие сексуальное влияние на «пациентов». Сексуальная потенция обитателей иного мира и угроза изнасилования демоном отражена в некоторых заклинаниях Текстов саркофагов.
Страх перед такими нападениями демонов распространяется как на живых, так и на умерших, как видно из источников римского периода. Особенно яркий пример подобного нападения мы видим в Бруклинском магическом папирусе, где царь защищен во время сна от изнасилования через ухо.
Мы не встречаем в Египте ведьм и одержимости, но страх перед ночными приходами демонов был велик.
(Прим.пер.: в следующем абзаце автор статьи приводит в качестве примера сказку о Сатни Хамуасе и Нефер-ка-Птах, указывая на «изнасилование существом с кладбища», но я не соглашусь с данной отсылкой. В сказке прослеживается нить «соблазнение-искушение-наказание», ничего общего с демоническим нападением с целью изнасилования).
Остракон Гардинера прекрасно исполняет роль защитника от демонов подобного рода, угрожая потенциальному нападающему физическими уродствами и неудачами, что приводит к расчленению и жертвоприношению кобре. Кобра, как мы выяснили - покровительница фестиваля сожжения в Летополисе. Следующая часть в остраконе касается заточения Хором Ими-Шенут останков демона, у которого вырвано сердце.
Восстановление утраченного слова «уреи» обусловлено параллельными представлениями и ритуалами, где использовали огнедышащих змей в качестве стражей по периметру.
Такая роль является неким стереотипом для уреев, она также видна в архитектурных особенностях, известных как «фриз кобры». Как личные защитники, уреи могут окружать корону, одновременно являясь бесконечным опоясывающим змеем и огненным сиянием (прим.авт.: кольцо солнечных кобр можно сравнить со змеем Мехен, охраняющем ладью Ра. Эти «кружки» изрыгающих пламя змей также могут рассматриваться как некие огненные нимбы солнечного или другого божества).
Также урей возвращает нас к хорошо известному происхождению «огненного глаза» бога солнца, которое он отправил в качестве наказания людей, или, как в рассматриваемом остраконе, демона.
В первый день нового года, в праздник рождения Ра, урей призван защитить земной образ божества:
Да придешь ты к живому образу, да защитишь ты его от демонов-убийц, которые позади тебя и перед тобой.
Никакое злое дыхание не коснется его.
Никакая лихорадка не сразит его в любое время этого года.
Да поднимешься ты к нему, да защитишь ты его во имя твое «защитник».
Если тут лишь один урей призывается в качестве защитника для сторон «спереди» и «сзади», то в остраконе Гардинера мы видим четырех змей для защиты периметра спальни, следуя стандартной символике приравнивания числа «четыре» к четырем сторонам света.
Таким образом, «четыре» становится символом любого периметра, и в ритуальной практике этот символизм приводит к четырехкратному повторению действий, декламаций или изображений, чтобы распространить положительный эффект или чтобы отразить зло с каждой из четырех сторон (прим.авт.: сравним с четырехликим божеством ветров по имени «Хэр-феду-хэр-нехебет-уат» - «Четыре лица на одной шее»; также - 4 руля неба в Книге мертвых).
И то и другое встречается в ритуалах коронации, таких действиях как стрельба из лука, запуск птиц, метание шаров в четырех направлениях (прим.авт.: примеров много: защита от Сета с четырех сторон, защита от Апопа (папирус BM 10188). В Демотическом магическом папирусе Лондона и Ляйдена находим четырехкратное заклинание для «подзарядки» лампы, используемой в гадании, отсылающее к символике числа в призыве великого бога, который находится в Уаджат-глазе, произошедшем от четырех вечных вещей).
Четыре пера маат, возможно, эквивалентные уреям, встречаются на углах сундуков со священным полотном (прим.авт.:. Перья маат могут чередоваться с уреями в верхних фризах).
Под виньеткой папируса P Salt 825 мы находим надпись:
«Маат (перо), великая из пламени, сокрытого в ней, чей огонь охватывает всю вселенную.
Похожая виньетка изображает крокодила-демона с именем «Он-из-пепла», с пером Маат на урее, окруженном пламенем. Папирус Честер Бити VIII именует урея как «перо Ра».
Погребальная утварь включает четыре канопы, четыре защитных кирпича для ниш, четырех богинь-охранительниц (прим.авт.: богини каноп, которые включают в себя четырех сыновей гора известны под этими именами. О четырех кирпичах сравним также гимн Хнуму в Эсне: «Они (символические формы Хнума) разместили свои четыре кирпича рождения по бокам, чтобы отразить злые помыслы). Данная практика сохранилась в традиции коптов.
Специфическое использование четырех уреев в качестве обозначения сторон света находим в главе 150 Книги мертвых (прим.авт.: интересно подметить, что в сцене с Полями тростника (египетский образ «рая») появляются змеи; также интересна игра слов: «ирут» - урей, «иру» - тростник), и в сценах Амдуата десятого часа ночи, где солнечной ладье предшествуют четыре богини, несущие змей на головах. Их имена «Разрушительница», «Пылающая», «Жалящая» и «Урей» - «это они, которые освещают путь Ра в кромешной тьме».
Таким образом, уреи могут быть распознаны как «Четыре благородные дамы», призванные в качестве хранителей комнаты в папирусе Честер Бити VIII (P.BM 10688). Эти тексты (уже цитированные) для защиты дома представляют собой самую близкую параллель остракону Гардинера. После определенных заклинаний окна, щелей, дверных замков, отверстий, скрытых отсеков, дверных створок, комнаты и кровати, заклинание призывает «Благородных дам»:
Он заколдовал Четырех благородных дам, чье пламя во рту, и чье пламя позади, чтобы отразить каждого врага-мужчину, каждого врага-женщину, каждого мертвеца мужского пола, каждого мертвеца женского пола, находящихся в теле NN, рожденного от NN.
Они не выступят против него ни ночью, ни днем, ни в какое-либо другое время. Они не нападут на Четырех благородных дам, чье пламя во рту и чье пламя позади них.
Хотя сопутствующие указания (из чего делать, например), в значительной степени утеряны, фрагментарная часть следующего, параллельного заклинания, по-видимому, подразумевает использование одного или нескольких уреев из глины, с носами (?) из огня. Очевидно сходство с остраконом Гардинера. В результате сходство «Благородных дам» (шепсит) с уреями (рерит) выявляет возможность восстановления практической части заклинания. Как бы то ни было, глиняные фигурки этих частных ритуалов находят самые недвусмысленные эквиваленты в королевских ритуалах Позднего периода.
Магический папирус P Sаlt 825, ритуал скрипториума, подразумевает изготовление глиняной и песчаной фигуры Осириса «чтобы ниспровергнуть магию и подчинить весь мир».
Столбцы 10-13 в разделе «завершение работы» изображают уничтожение врагов Осириса и Египта. Фигуры связанных пленников и Сета помещены вместе в четыре отдельных контейнера, на которых находятся четыре стража, по одному в каждом углу. Эти изображения сопровождаются надписью:
«Враг мужского и женского пола в мерзком сосуде. Враг мужского и женского пола, и мерзкий Сет вместе со своими сообщниками».
Эти враги, со стражами в каждом направлении света являются представителями побежденных сил сторон света, отраженных Исидой, Нефтидой, Гором и Тотом, расположенных в четырех углах вокруг лежащей фигуры Осириса. Скорее всего, данная сложная часть представляет собой особенную защиту места упокоения бога, что можно соотнести с более поздними ритуалами «защиты дома» и «защиты спальни». Четыре главных стража названы:
(1). Хозяйка Бойни, также известная как Хозяйка Пламени» - чье лицо могущественно,
(2) «Та, чей ужас велик в ярости»,
(3) «Владычица плача, живущая им»,
(4) «Та, чье сожжение мучительно».
Четыре урея вновь появляются в сцене поклонения воскресшему Осирису, и их сопровождающая надпись не менее уместна для глиняных змей частного заклинания: «Те, кто изрыгают для него пламя во тьме» (Прим.авт.: рис. 5, альтернативный перевод: «Пламя горит для него ночью». Как и на остраконе Гардинера, четыре змеи служат «ночными светильниками», чтобы развеять вечерних демонов и кошмары, которые они приносят.
В текстах Эдфу находим заклинание для защиты спальни священного сокола. В них царь заявляет:
Я предстал перед тобой, великий бог с пятнистым оперением, когда солнце садится на Западе, вооруженный ритуалом «Защиты спальни».
Я защитил твое место и твою комнату.
Я зажег для тебя факел, чтобы защитить твой трон.
Я окружил твой дом Благородными дамами
(прим.авт.: = свечами. Благородные дамы, несущие свечи).
Здесь, как и везде, свечи, факелы и лампы обеспечивают двойную ночную защиту: их свет рассеивает тьму, а их пламя испепеляет порожденных ночью демонов. (прим.авт.: ритуал «Защиты дома также зависит от «Нут, которая зажигает факел и обеспечивает защиту дома», см. R. Faulkner, An Ancient Egyptian Book of Hours. Также см. ритуал 4 факелов: PT (Тексты пирамид) 605-606; CT (Тексты саркофагов) 144; BD (Книга мертвых) 137).
Еще одна параллель с Эдфу появляется в надписи на западной стене так называемого «Зала Мага» или «Бехедет», где содержится призыв к четырем змеям, которые окружают и защищают царя:
Формула:
О вы, две Нечерти-змеи Гора! Слава вам, две Уаджти-змеи Гора! (прим.авт.: стандартные эпитеты уреев)
Одна из вас — для неба, другая — для земли,
Одна из вас — за Юг, Одна— за Север,
Одна из вас — за Запад, Одна— за Восток,
Одна из вас находится внутри (m-hnw) царя Птолемея,
Другая из вас стоит позади него, как его защита,
Другая из вас — как защита престола его,
Другая из вас — как защита его спальни
чтобы назначить ему от дня до ночи и от ночи до дня
жизнь, благополучие и здоровье сыну Ра, Птолемею.
Да убережете его от всего злого.
В «Часовне Трона Ра» в Эдфу (комната 18) четыре Са-та-змеи представлены царю Гором, который тем самым передает правителю поклонение и покорность Юга, Севера, Запада и Востока (рис. 6).
сложная теологическая интерпретация и идентификация самих змей как ипостасей солнечного глаза. В то время как примеры Эдфу и папируса P.Salt могут идентифицировать их с Тефнут, Мехит, Сахмет и Нефтидой (прим.авт.: обратите внимание, что не все эти богини изображены с львиными головами, последней придана голова змеи), другие ассоциации являются более общеупотребительными.
В святилище Мут при дворе Рамессидов в Луксоре Рамсес II возносит благовония урею «Мут Великой, Владычицы Ашеру», которая отождествляется с различными божествами, включая Уаджит - Великую-Магией, Сехмет, Венет (или Рененутет) и Менхит.
Еще более обширным является гимн богине Маат периода Рамессидов, который приравнивает божество к более чем двадцати богиням в сочетании урей/львица/солнечный глаз.
Исследование пантеона в Эль-Кабе пролило свет на роль львицы Смитис и ее партнерство с Сахмет, Бастет, Уаджит и другими в качестве солнечных уреев. В конечном счете, эта группа из четырех уреев — как бы индивидуально они ни обозначались — рассматривается как продолжение Хатхор Квадрифрон, «Хатхор с четырьмя лицами», чьи лица являются защитные уреи солнечной ладьи, обращенные к каждой из сторон света.
В «Зале Мага» Эдфу гимн четырем уреям обрамляет призывание четырехликой богини (прим.авт.: Парные гимны появляются по обе стороны западного дверного проема).
«Объединенный» солнечный урей, исторически проявленный как Сахмет, Хатор и, по сути, как все богини, теперь воссоединен как «все-в-четырех» и «четыре-в-одном». Четыре «лица», представленные глиняными уреями остракона Гардинера, составляют идентичное «единство», присвоение защиты солнечной ладьи для частной спальни.
Предполагаемая защита могла бы быть расширена либо в течение ночи, либо в течение года, поскольку оставшиеся рубрики О. Гардинера 363 не указывают конкретную дату или время для проведения ритуала. Хотя на первый взгляд может показаться, что ритуал должен повторяться каждую ночь для эффекта, при рассмотрении связанных с ним ритуалов «Защиты дома» мы видим, что они проводились в последний вечер каждого года на «вечернем празднике хлеба». Упоминание о Летополисе намекает на «мифическую» обстановку в доме при проведении ритуала.
В попытке заменить старую дихотомию «магии» против «религии» современные теоретики часто делали большие различия между обрядами, проводимыми ежегодно («календарный обряд») или всякий раз, когда возникала необходимость («кризисный обряд»). В реальной египетской практике, однако, такие различия часто бессмысленны, поскольку один и тот же обряд может быть выполнен как в определенные праздники, так и «в любой день» на благо бога, царя и частного лица.
Поскольку текст остракона О. Гардинера 363. более ранний, чем сохранившиеся храмовые параллели, можно прийти к выводу, что «частный обряд» дал начало более поздним храмовым церемониям, с «общей магией», вторгшейся в позднюю (и неявно униженную) жреческую спекуляцию.
Здесь достаточно отметить, что следует проявлять осторожность в отношении концепции «частного лица» в Древнем Египте, особенно там, где подразумевается контраст между мирянами и духовенством. Если предлагаемые в настоящее время оценки грамотности верны, то только приблизительно 1% населения мог бы уметь читать и писать, и это было бы ограничено в основном держателями жреческих должностей.
Большинство «частных лиц» были неспособны использовать такие магические тексты, как О. Гардинер 363, необходимо проводить четкое различие между «частным практикующим» и «частным бенефициаром». Тексты от имени последнего не доказывают существования первого; светские получатели не требуют светских чтецов. Напротив, когда тексты, приносящие пользу «частным лицам», указывают руководителя ритуала, этим практикующим обычно является грамотный жрец-лектор, который является ближайшим египетским приближением к западному понятию «маг». Миряне носят амулеты с надписями и выполняют простые ритуальные инструкции.
Магические тексты по своей сути являются церковными проблемами, и так называемое «частное» владение магическими коллекциями на самом деле является «личным» владением духовенства, а не мирян, что стало распространяться только в более поздние периоды египетской истории, когда развитие «системы жреческих каст» сделало размытыми различия между храмовой и семейной собственностью.
Единственное кажущееся исключение из этой закономерности появляется в типично «аномальном» месте Дейр-эль-Медина, вероятном источнике остракона Гардинера, где, как известно, у людей были магические книги (прим.авт.: явный обмен магическими формулами среди рабочих зафиксирован в Женевском магическом папирусе, опубликованном в A. Massart, "The Egyptian Geneva Papyrus MAH 15274).
Здесь, однако, несоответствие скорее кажущееся, чем реальное. Не имея профессиональных жрецов, члены общины этой ограниченной колонии ремесленников служили жрецами и, таким образом, имели более свободный доступ к стандартным композициям, которые в другом месте были бы ограниченными храмовыми текстами. В Дейр-эль-Медине «Персонал скриптория» и читающая публика были практически идентичны. Как показывают параллели, остракон Гардинера, вероятно, отражает стандартный ритуал скрипториума, циркулировавший в Дейр-эль-Медине; вряд ли это должно быть местное сочинение.
О. Гардинер 363 не заслужил тридцати лет пренебрежения, которые вызвало его «магическое» обозначение. Всего лишь двенадцать строк представляют собой краткую демонстрацию сущностного единства мотивов и методов, иконографии и теологии «храмовой религии» и «частной магии» в Египте. Давняя научная незаинтересованность в «магических» текстах должна быть отброшена; «магия» не более периферийна для египетского общества, чем сама культовая «религия».