Я стояла посреди маленькой комнаты и смотрела на старый диван, который еще утром служил мне местом для складирования зимних вещей. Теперь он был освобожден, застелен чистым бельем, а рядом стоял небольшой столик — единственное, что удалось найти для Андрея.
Руки дрожали, когда я разглаживала наволочку. Не от холода — в квартире было тепло. От волнения. И еще от чего-то неопределенного, что сидело где-то в груди и мешало дышать спокойно.
— Господи, что же это я делаю, — прошептала себе под нос, отходя к окну.
За стеклом виднелись привычные дворы Старого Оскола, серые пятиэтажки, между которыми мелькали редкие прохожие. Скоро осень, листья на березах уже желтели. А я в свои пятьдесят восемь впервые за много лет готовлюсь жить не одна.
Звонок в дверь заставил подпрыгнуть. Я поправила волосы, вытерла ладони о фартук и пошла открывать.
Андрей стоял на пороге с одной спортивной сумкой в руке и пакетом из магазина в другой. Лицо усталое, глаза потухшие — развод явно дался ему нелегко. Мой племянник, которого я помнила мальчишкой, теперь был взрослым мужчиной тридцати двух лет, но в этот момент выглядел совсем потерянным.
— Тетя Лена... — начал он и замолчал, не зная, что сказать.
— Проходи, проходи, — я отступила в сторону, указывая на коридор. — Что стоишь? Дом твой теперь.
Он переступил порог, поставил сумку у стены и протянул мне пакет.
— Я тут... хлеба купил. И молока. Не знал, что у тебя есть.
— Спасибо. — Я взяла пакет, наши пальцы на секунду соприкоснулись, и я почувствовала, как у него дрожат руки. — Андрюша, все будет хорошо. Правда.
Он кивнул, но я видела — не верит. Как и я сама, если честно. Мы оба стояли в узком коридоре моей двушки и делали вид, что знаем, что делаем. А на самом деле просто цеплялись друг за друга, как утопающие.
— Комната там, — я показала направление. — Маленькая, но уютная. Диван хороший, проверяла — спать можно.
Он подхватил сумку и направился туда, куда я указала. Я пошла следом, вдруг испугавшись, что он разочаруется в моих стараниях.
— Здесь будешь жить, — сказала, когда мы остановились в дверях. — Стол поставила, лампу. Если что-то не так — говори, переставим.
Андрей оглядел комнату, и я увидела, как что-то дрогнуло в его лице. Благодарность, наверное. Или облегчение. А может, просто усталость от всего происходящего.
— Спасибо, тетя Лена. Я... я не знаю, что бы делал без тебя.
— Ерунда, — отмахнулась я, хотя сердце забилось быстрее. — Семья есть семья. А теперь располагайся, а я пойду ужин готовить.
Когда я вышла из комнаты, то прислонилась к стене в коридоре и закрыла глаза. Что-то изменилось в доме с его приходом. Стало... живее, что ли. И одновременно тревожнее. Как будто я впустила в свою размеренную жизнь что-то непредсказуемое.
Тихие вечера
Прошло уже две недели, как Андрей поселился у меня, и я начала привыкать к звукам, которые издает дом, когда в нем живет не один человек. Утром слышно, как он встает, идет в душ, потом на кухню. Вечером — как включает телевизор, шуршит страницами книги.
Сегодня мы готовили ужин вместе. Я делала котлеты, он резал салат. Работали молча, но это было не напряженное молчание, а какое-то уютное, домашнее.
— Тетя Лена, — вдруг сказал он, откладывая нож, — а ты не устала от меня?
Я подняла голову от сковородки.
— С чего это?
— Ну... я тут хожу, место занимаю. Может, мешаю?
— Глупости говоришь, — отмахнулась я, переворачивая котлету. — Мне даже лучше стало. Не так тихо.
Он улыбнулся — впервые за эти дни улыбнулся по-настоящему.
— А то я думал... Знаешь, когда жил с Олей, под конец она все время говорила, что я мешаю. Что лучше бы я съехал.
— Оля — дура, — резко сказала я и тут же прикусила язык. — Прости, не должна была так.
— Да ладно. — Он пожал плечами. — Ты права, наверное. Если бы не была дурой, не выгнала бы меня из собственной квартиры.
Я поставила сковородку на другую конфорку и посмотрела на него. Говорил спокойно, но я видела — болит до сих пор.
— Андрюша, а ты... ты планируешь что-то? На будущее, я имею в виду.
Он замер, держа в руках помидор.
— В смысле?
— Ну... работу ищешь? Или жилье какое-то?
— Работу ищу, — кивнул он. — Пока подрабатываю, где получается. А насчет жилья... — Он замолчал, потом добавил тише: — А что с квартирой потом будет? С твоей, я имею в виду.
Вопрос прозвучал как-то странно. Я не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Как что будет?
— Ну... если я найду работу, буду снимать где-то. А эта квартира... она же твоя. Останется твоей?
Я почувствовала, как что-то сжалось в груди. Зачем он спрашивает? И почему этот вопрос показался мне таким... подозрительным?
— Конечно, моя, — сказала я, стараясь говорить ровно. — А что?
— Да ничего. Просто думаю иногда... а вдруг что-то случится? Болезнь там, или еще что. Кто будет заботиться?
— Сестра у меня есть. Марина.
— А, точно. — Он вернулся к нарезке салата. — Она ведь в соседнем доме живет?
— Да, недалеко.
— Хорошо, когда родные рядом, — сказал он и почему-то вздохнул.
Мы доели готовить в тишине. Но она уже не была уютной. Что-то изменилось, и я не могла понять, что именно. Только внутри поселилась какая-то тревога, которой раньше не было.
Вечером, когда Андрей ушел к себе в комнату, я сидела на кухне с чашкой чая и думала о его словах. Почему он спрашивает про квартиру? Что его беспокоит?
А потом вспомнила историю с Валей Кравцовой из соседнего подъезда. Как племянник к ней переехал, ухаживал, а потом каким-то образом оформил квартиру на себя. Валя только после смерти мужа поняла, что осталась ни с чем.
Я тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Андрей не такой. Он мой племянник, семья. Просто переживает после развода, вот и говорит всякое.
Но тревога не уходила.
Документы и тайны
Утром следующего дня я проснулась с ясной мыслью — нужно поговорить с Мариной. Сестра всегда была практичнее меня, лучше разбиралась в житейских вопросах. Если кто и может дать разумный совет, то она.
После завтрака, когда Андрей ушел искать работу, я позвонила ей.
— Марина, ты можешь ко мне зайти? Поговорить надо.
— О чем? — Голос сестры был настороженным.
— Лучше при встрече. Это... важно.
Она пришла через полчаса. Села за кухонный стол, посмотрела на меня внимательно.
— Что случилось, Лена? Ты какая-то бледная.
Я налила ей чай, села напротив.
— Марина, а ты помнишь историю с Валей Кравцовой?
— Помню. А что?
— Боюсь, что со мной может быть то же самое.
Сестра нахмурилась.
— Ты о чем? Об Андрее?
— Он вчера странные вопросы задавал. Про квартиру. Что с ней будет, если что-то со мной случится.
— И что ты ответила?
— Что квартира моя и останется моей. А он... он как-то странно отреагировал. Словно это его не устроило.
Марина помолчала, покрутила ложечку в стакане.
— Лена, а ты думала о том, чтобы на всякий случай... оформить документы?
— Какие документы?
— На квартиру. Чтобы она гарантированно осталась в семье. Мало ли что может случиться.
Я почувствовала, как сердце забилось быстрее.
— Ты думаешь, он правда может...?
— Не знаю. — Марина пожала плечами. — Но лучше перестраховаться. Времена сейчас такие... даже родные могут подвести.
— А как это сделать?
— Можно оформить дарственную. На меня, например. Я же твоя сестра, кровная родственница. Если что случится — передам все как надо. А пока ты жива — живи спокойно.
— Но это же... — Я замялась. — Это же получается, что я квартиру отдаю?
— Формально — да. По факту — ничего не изменится. Ты как жила, так и будешь жить. Просто на бумаге будет по-другому.
Мы молчали. За окном пролетела ворона, села на ветку березы, громко каркнула.
— Подумай, — сказала Марина, вставая. — Но долго не раздумывай. Мало ли что ему в голову взбредает.
После ее ухода я долго сидела на кухне и думала. С одной стороны, Марина права — лучше перестраховаться. С другой — как-то нехорошо получается. Тайком от Андрея, за его спиной.
Но вечером, когда он вернулся домой, я поймала себя на том, что внимательно слушаю каждое его слово, ищу в них скрытый смысл. А когда он спросил, как дела, где я была, — почему-то соврала, что весь день дома сидела.
Ложь далась легко. И это меня испугало больше всего.
Через неделю мы с Мариной сидели в нотариальной конторе. Я подписывала документы дрожащей рукой, а сестра рядом объясняла мне какие-то формальности.
— Это просто предосторожность, — шептала она. — Ты же понимаешь.
Я кивала, но внутри все сжималось. Неправильно это. Нехорошо. Но страх оказался сильнее совести.
— Готово, — сказал нотариус, складывая бумаги. — Через несколько дней получите документы на руки.
Мы вышли на улицу. Было солнечно, но мне было холодно.
— Теперь ты можешь спать спокойно, — сказала Марина.
Я посмотрела на нее и поняла, что спокойно спать я теперь не смогу никогда.
Тревожные вопросы
Документы пришли через две недели. Я спрятала их в шкаф, в коробку из-под старых фотографий, и постаралась об этом не думать. Но не получалось. Каждый раз, когда смотрела на Андрея, чувствовала, как внутри что-то сжимается от стыда.
Он помог мне починить протекающий кран на кухне, настроил интернет — до этого я мучилась со старым медленным подключением, а теперь могла спокойно звонить сестре по видеосвязи. Он был внимательным, заботливым, и от этого становилось еще стыднее.
В тот день я пришла с работы усталая — в библиотеке был завал с инвентаризацией. Андрей встретил меня на кухне с ужином, который сам приготовил.
— Садись, тетя Лена. Ты устала.
— Спасибо, — я села за стол, смотрела, как он накладывает мне картошку с мясом. — Ты не должен был...
— Должен. Я же здесь не на постое живу.
Мы ели молча. Я думала о том, как рассказать ему правду, но слова не складывались. Что скажу? "Андрей, я оформила квартиру на сестру, потому что боюсь, что ты меня обманешь"? Звучит ужасно.
— Тетя Лена, — вдруг сказал он, — а что это за письмо из Росреестра приходило на той неделе?
Я чуть не подавилась картошкой.
— Какое письмо?
— Ну, я случайно увидел, когда почту из ящика доставал. Там твоя фамилия была, и штамп Росреестра.
— А... это... — Я лихорадочно думала, что ответить. — Это по поводу техпаспорта. Обновляла документы.
— Понятно. — Он кивнул, но я видела — не поверил. — А зачем техпаспорт обновлять?
— Так... на всякий случай. Мало ли что может понадобиться.
Он отложил вилку, посмотрел на меня внимательно.
— Тетя Лена, ты не болеешь? Или что-то планируешь? Продать квартиру?
— Нет! — Я ответила слишком резко. — Конечно, нет. Зачем мне ее продавать?
— Не знаю. Просто ты какая-то... странная стала. Нервная.
— Мне показалось.
— Тетя Лена... — Он помолчал, потом сказал тише: — Если я тебе мешаю, то скажи прямо. Я найду, где жить.
— Ты не мешаешь, — быстро ответила я.
— Правда?
— Правда.
Но он не поверил. Я это видела по его лицу. После ужина он ушел к себе в комнату и больше в тот вечер не выходил.
Я сидела на кухне, пила чай и думала о том, что вру. Вру человеку, который мне доверяет, который благодарен за помощь. И с каждым днем врать становится все тяжелее.
Но сказать правду было еще страшнее.
В ту ночь я долго не могла заснуть. Лежала в темноте и слушала, как за стеной ворочается Андрей. Наверное, он тоже не спал. Наверное, думал о том же, о чем и я — о том, что между нами выросла стена недоверия.
И я не знала, как ее разрушить.
Подслушанный разговор
Андрей нашел работу. Не постоянную, но хорошо оплачиваемую — бригадиром на стройке нового торгового центра. Работал с утра до вечера, приходил усталый, но довольный. Говорил, что через месяц-два сможет снять комнату, перестанет меня обременять.
Я каждый раз отвечала, что никого он не обременяет, но внутри все равно было неспокойно. Тайна с документами давила на меня все сильнее.
В тот день он должен был вернуться поздно — сказал, что задержится на объекте. Поэтому, когда Марина предложила зайти, я согласилась. Нужно было с кем-то поговорить, поделиться тревогами.
Мы сидели на кухне, пили чай. За окном уже темнело, хотя было еще только семь вечера — осень вступала в свои права.
— Как дела с Андреем? — спросила сестра.
— Нормально. Работает, не жалуется.
— А про квартиру больше не спрашивает?
— Нет. Но иногда смотрит как-то... подозрительно.
— Подозрительно?
— Ну, как будто что-то чувствует. Что я что-то скрываю.
Марина отпила чай, задумчиво покачала головой.
— Лена, а может, ты зря себя накручиваешь? Может, он и правда просто пережил развод и теперь ни о чем плохом не думает?
— Не знаю. — Я вздохнула. — Иногда мне кажется, что я совсем глупая. Оформила документы, теперь мучаюсь.
— Ничего глупого в предосторожности нет. Лучше перестраховаться.
— А если он узнает?
— Откуда? Ты же не скажешь.
— А если случайно? Письма какие-то придут, или еще что.
— Лена, — сестра положила руку мне на плечо, — главное, что теперь квартира в безопасности. Если что-то случится с тобой, она останется в семье. А не уйдет к чужим людям.
— Но он же не чужой! Он племянник!
— Племянник племяннику рознь. Сколько историй знаешь, когда родственники друг друга обманывали?
Я кивнула. Конечно, знаю. И про Валю Кравцову, и про других.
— Хорошо, что он уходит сам, — продолжала Марина. — Найдет работу постоянную, снимет жилье — и все наладится. Ты будешь жить спокойно, а он — своей жизнью.
— Да, наверное, так и лучше.
— Конечно, лучше. В твоем возрасте нужен покой, а не постоянные переживания.
Мы еще поговорили о разном, потом Марина собралась уходить. Я проводила ее до двери, мы попрощались, и я вернулась на кухню убирать посуду.
Именно тогда услышала звук ключа в замке.
Сердце подпрыгнуло. Андрей вернулся раньше, чем обещал. Интересно, давно ли он дома? Слышал ли наш разговор?
— Андрей? — позвала я.
Никто не ответил. Я вышла в коридор — там никого не было. Заглянула в его комнату — пусто. Но дверь в квартиру была открыта.
Значит, он пришел и сразу ушел. Но почему?
Только тогда до меня дошло — он слышал. Слышал наш разговор с Мариной. Услышал фразу про то, что "хорошо, что он уходит сам".
Я опустилась на стул в коридоре и закрыла лицо руками. Все. Теперь все кончено. Он понял, что его здесь не ждут, что я только делаю вид, будто рада его присутствию.
Но ведь это неправда! Я действительно привыкла к нему, действительно была рада, что дом стал живее, что есть с кем поговорить по вечерам. Просто... просто боялась. Боялась остаться без дома, как осталась когда-то без мужа, без многого другого.
Андрей не вернулся в тот вечер. И не вернулся на следующий день.
А я впервые за месяц осталась в квартире совсем одна и поняла, как сильно успела к нему привыкнуть.
Поиски и признания
Три дня Андрей не появлялся дома. Я звонила ему на мобильный — не отвечал. Ходила на стройку, где он работал, — сказали, что не выходит уже второй день.
На четвертый день я не выдержала. Взяла адрес, который дал мне прораб, и поехала в общежитие при стройке. Там, оказывается, снимали комнаты рабочие, которым некуда деваться.
Общежитие было старое, советское. Длинные коридоры, облезлые стены, запах краски и пыли. Я поднялась на третий этаж, нашла нужную дверь, постучала.
— Кто там? — Голос Андрея был глухим, усталым.
— Это я. Тетя Лена.
Долгая пауза. Потом звук шагов, щелчок замка.
Дверь открылась. Андрей стоял передо мной небритый, в мятой рубашке. Выглядел так, будто не спал несколько ночей.
— Зачем пришла? — спросил он, не приглашая войти.
— Поговорить хочу.
— О чем говорить? Все уже сказано.
— Ничего не сказано. Ты просто ушел.
Он постоял, потом отступил в сторону, пропуская меня внутрь.
Комната была крошечная. Узкая кровать, стол, стул. На подоконнике стояла банка с растворимым кофе и пачка печенья. Его вещи лежали в той же спортивной сумке, с которой он когда-то пришел ко мне.
— Садись, — кивнул он на стул.
Я села. Он остался стоять, прислонившись к стене.
— Андрей, я хочу объяснить...
— Что объяснять? — перебил он. — Я все понял. "Хорошо, что он уходит сам." Очень понятно.
— Ты не так понял.
— А как надо понимать?
Я молчала. Как объяснить? Как рассказать про свои страхи, не обидев его еще больше?
— Андрей, — наконец сказала я, — я боялась.
— Чего?
— Что ты заберешь у меня дом.
Он выпрямился, словно получил пощечину.
— Что?
— Я боялась, что ты... что ты как-то оформишь квартиру на себя. Это уже было. С Валей Кравцовой.
— И ты думаешь, что я такой же?
— Не знаю. Я не знала, что думать. Ты спрашивал про квартиру, про документы...
— Я спрашивал, потому что беспокоился о тебе! — Голос его стал громче. — Я думал о том, что будет, если с тобой что-то случится. Кто поможет, кто позаботится!
— Прости...
— А ты думала, что я хочу тебя обмануть. Выгнать из собственного дома.
— Андрей, прости. Я была глупая.
— Глупая? — Он горько усмехнулся. — Нет, не глупая. Осторожная. Предусмотрительная. И документы небось уже оформила, да?
Я опустила голову. Сказать правду или нет?
— Да, — прошептала.
— На кого?
— На Марину.
Он кивнул, словно так и ожидал услышать.
— Понятно. Значит, теперь квартира у сестры, а я дурак, который поверил, что нужен.
— Ты нужен! — Я подняла голову, посмотрела на него. — Правда нужен. Я привыкла к тебе. Дом стал живым, когда ты пришел.
— Но не настолько, чтобы доверять.
— Я боялась, Андрей. Я уже теряла дом раньше. После смерти родителей. Сестра мужа выгнала меня, сказала, что квартира не моя. Мне пришлось начинать все сначала.
Он слушал молча.
— И когда ты спросил про квартиру, я подумала... я вспомнила тот случай. И испугалась.
— Я просто хотел снова быть дома, — тихо сказал он. — Понимаешь? После развода я чувствовал себя никому не нужным. А у тебя... у тебя я снова почувствовал себя человеком.
Мы молчали. За окном слышались звуки стройки, голоса рабочих.
— Что теперь? — спросила я.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Честно не знаю.
— Документы можно переоформить обратно.
— Дело не в документах, тетя Лена. Дело в доверии. А его больше нет.
Я поняла, что он прав. И не знала, как это исправить.
Новое начало
Я ушла из общежития с тяжелым сердцем. Андрей остался в своей маленькой комнате, а я вернулась в пустую квартиру, которая казалась теперь особенно тихой и холодной.
Вечером позвонила Марина.
— Ну что? Нашла его?
— Нашла.
— И что он сказал?
— Что я его предала.
— Лена, не преувеличивай. Ты просто защитила себя.
— Марина, а если я была не права?
— Не была. Лучше перестраховаться, чем потом кусать локти.
Но ее слова не успокаивали. Всю неделю я мучилась, думала о том, что натворила. Дом казался пустым и чужим. Я поймала себя на том, что прислушиваюсь — не звенят ли ключи в замке, не открывается ли дверь.
В субботу утром не выдержала. Оделась, взяла сумку и поехала на другой конец города, к нотариусу.
— Хочу отменить дарственную, — сказала я секретарю.
— Вам нужно будет согласие второй стороны.
— У меня есть.
Марина не сразу согласилась приехать. Долго спрашивала, зачем мне это нужно, говорила, что я совершаю ошибку. Но в конце концов приехала.
— Ты уверена? — спросила она, когда мы сидели в приемной нотариуса.
— Уверена.
— А если он все-таки...?
— Тогда буду знать, что ошиблась в человеке. Но хотя бы не буду жить с враньем.
Документы переоформили быстро. Квартира снова стала моей — официально и по факту. Я вышла на улицу и почувствовала, как с плеч свалился огромный груз.
Теперь оставалось самое сложное — поговорить с Андреем.
В воскресенье вечером я снова поехала в общежитие. На этот раз захватила с собой термос с борщом и пирожки, которые испекла с утра.
Андрей открыл дверь удивленно.
— Опять ты?
— Можно войти?
Он пропустил меня, как и в прошлый раз. Комната не изменилась, только на столе появились какие-то бумаги — наверное, искал постоянную работу.
— Принесла поесть, — сказала я, ставя термос на стол. — Ты же не готовишь ничего.
— Спасибо. — Он сел на кровать, посмотрел на меня. — Но ты же не за этим пришла.
— Не за этим. — Я достала из сумки свежие документы, положила на стол. — Переоформила квартиру обратно на себя.
Андрей взял бумаги, пробежал глазами.
— Зачем?
— Потому что поняла — жить с враньем невозможно. Даже если оно кажется разумным.
— И что теперь?
— Теперь хочу предложить тебе вернуться домой.
— Под какими условиями?
— Без всяких условий. Просто вернуться. Как родственник, как семья.
Он молчал, перебирая документы в руках.
— Тетя Лена, а если я действительно окажусь таким, каким ты меня боялась увидеть? Если попытаюсь отнять квартиру?
— Тогда буду знать, что ошиблась. Но попробовать стоит.
— Почему?
— Потому что без доверия жизнь превращается в ад. Я это поняла за эту неделю.
Он встал, подошел к окну. За стеклом виднелись строительные краны, недостроенное здание торгового центра.
— Знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — когда жил у тебя, я впервые за долгое время почувствовал себя дома. Не в гостях, не на временной квартире — дома.
— Значит, это было не зря.
— Но теперь все изменилось.
— Не все. Ты по-прежнему мой племянник. А я — твоя тетя, которая наделала глупостей, но готова их исправлять.
Он повернулся ко мне.
— А если между нами больше никогда не будет того доверия, что было раньше?
— Тогда будем строить новое. Может быть, даже более крепкое.
Мы стояли в маленькой комнате общежития и смотрели друг на друга. За окном садилось солнце, и в комнате становилось темно.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Попробуем.
Тихий вечер на балконе
Прошел месяц с тех пор, как Андрей вернулся домой. Не скажу, что все сразу стало как прежде — что-то изменилось между нами. Мы стали осторожнее в словах, внимательнее друг к другу. Но, возможно, это и к лучшему.
Он устроился на постоянную работу — мастером на мебельную фабрику. Работа ему нравилась, и это было видно по тому, как он рассказывал вечерами о своих проектах, о том, что удалось сделать за день.
Я тоже изменилась. Стала более открытой, перестала прятать свои страхи и сомнения. Если что-то беспокоило — говорила прямо. Андрей отвечал тем же.
В тот вечер мы сидели на балконе, пили чай. Было начало октября, но еще тепло. Листья на деревьях пожелтели окончательно, и весь двор был похож на картинку из детской книжки.
— Тетя Лена, — сказал Андрей, ставя чашку на маленький столик, — а помнишь, ты спрашивала, что я планирую на будущее?
— Помню.
— Так вот, я решил остаться здесь. В Старом Осколе. Если ты не против.
— А как же собственное жилье? Ты же говорил, что будешь снимать.
— Говорил. Но понял, что не хочу жить один. Привык к тому, что есть с кем поговорить вечером, есть кому рассказать о работе.
— А я привыкла к тому, что дом не пустой, — призналась я. — Что кто-то помогает по хозяйству, что не страшно болеть — есть кому чай принести.
— Тогда получается, что мы друг другу нужны.
— Получается.
Мы помолчали. Со двора доносились голоса детей, где-то играла музыка.
— Знаешь, что я понял за это время? — продолжал Андрей. — Семья — это не только кровное родство. Это еще и выбор. Выбор быть вместе, несмотря на ошибки и недопонимания.
— Мудрые слова для тридцатидвухлетнего, — улыбнулась я.
— Развод научил. А еще научил ценить тех, кто рядом не из корысти, а просто потому, что так правильно.
В дверь позвонили. Я пошла открывать — это была Марина. Она пришла, как обычно, без предупреждения, с тортом в руках.
— А что это вы тут семейные советы держите? — спросила она, проходя на кухню.
— Да так, разговариваем, — ответила я. — Садись, чай пить будем.
— С тортом?
— С тортом.
Мы втроем сели за стол на балконе. Марина разрезала торт, разложила по тарелкам.
— Ну что, Андрей, — сказала она, — прижился у нас?
— Прижился, — кивнул он. — И планирую дальше приживаться.
— Это хорошо. А то я уж думала, что Лена совсем одна останется.
— Не останется, — сказал он, глядя на меня. — Семья должна держаться вместе.
— Особенно когда она не идеальная, — добавила я. — Но настоящая.
Марина посмотрела на нас, потом улыбнулась.
— Ну и слава богу. А то я уж волновалась.
Мы ели торт, пили чай, говорили о разном. За окном стемнело, во дворе зажглись фонари. А на нашем балконе было тепло и уютно — так, как бывает только дома.
Когда Марина ушла, а посуда была помыта, мы с Андреем снова вышли на балкон. Ночь была звездная, воздух свежий.
— Тетя Лена, — сказал он, — спасибо.
— За что?
— За то, что поверила мне второй раз. За то, что не побоялась ошибиться.
— А тебе спасибо за то, что простил. И за то, что вернулся.
— Куда я денусь? — Он улыбнулся. — Дом есть дом.
Я посмотрела на него и поняла, что он прав. Дом — это не стены и не документы на квартиру. Дом — это люди, которые выбирают быть вместе. Несмотря ни на что.
И у меня наконец-то есть настоящий дом.