Существует множество теорий и психологических исследований, которые пытаются дать определение понятию «ужас» и объяснить наше увлечение им. Эти наблюдения часто интересны, но ни одно из них не является полностью убедительным ни для широкой публики, ни для психиатров, которые проводят свои дни за размышлениями о загадках человеческого разума.
Все мы действительно испытываем некоторые базовые примитивные страхи, которые, вероятно, были заложены в нас эволюцией:
- боязнь темноты,
- того, что нельзя увидеть,
- страх перед существами с острыми зубами или ползучими тварями вроде змей, крыс или пауков,
- перед громом и молнией,
- и особенно страх смерти.
Природа ужаса: почему нас пугает сверхъестественное?
В своем эссе «Das Unheimliche» («Жуткое») Зигмунд Фрейд предположил, что ужас исходит от «сверхъестественности». Здесь описаны ситуации, которые затрагивают наши ночные кошмары, вещи, которые кажутся обычными, но на самом деле таковыми не являются, привычное изменилось настолько, что стало пугающим.
Фрейд говорил, что эти ощущения возникают «либо когда инфантильные комплексы, которые были подавлены, вновь оживают под воздействием какого-то впечатления, либо когда примитивные убеждения, которые были преодолены, вновь кажутся подтвержденными».
Вспомните «Франкенштейна» (1931), где монстр состоит из частей
чужих тел, выглядит почти как человек, но не совсем; или «Вторжение похитителей тел» (две отличные версии 1956 и 1978 годов), в котором инопланетные капсулы, помещенные рядом со спящим человеком, заменяют его безэмоциональными двойниками.
Эволюция монстров: как киноужасы отражают страхи общества
В недавнем тренде появились зомби, которые кажутся людьми, даже обычными, за исключением того, что они ходят странной неуклюжей походкой (или, в некоторых фильмах, пугающе быстрой), раскинув руки, с мертвыми глазами. Просто они отличаются настолько, что кажутся сверхъестественными. Конечно, они хотят убивать и есть человеческую плоть, поэтому зомби переходят за грань, от сверхъестественного к демоническому. Призраки также сверхъестественны, похожи на людей, но не имеют тела.
Кукла, ребенок, снеговик — все это с убийственными намерениями выглядит сверхъестественным. В «Бабадуке» монстр становится матерью (или мать и есть чудовище; в любом случае это ужасно). Мама мальчика сверхъестественным образом становится продолжением Бабадука, которого ребенок боится даже тогда, когда обращается к ней в поисках защиты.
В фильме Уэса Крэйвена «Кошмар на улице Вязов» (1984) Фредди Крюгер выбирается из кошмаров и убивает своими когтеподобными ножами. У Бабадука вытянутое тело и похожие на ножи пальцы; он довольно страшен, но не так, как когда становится матерью. Это сокрытие идентичности усиливает ощущение сверхъестественного.
Многие монстры в фильмах жанра слэшер (в которых убийца преследует ряд жертв, обычно убивая их острым оружием) носят маски — обычные или гротескные, эти маски скрывают за собой некую тварь и от этого еще более пугают. Майкл Майерс из фильма Джона Карпентера «Хэллоуин» (1978) — известный пример, но есть и другие: Кожаное лицо в «Техасской резне бензопилой» (1974), Джейсон в «Пятнице 13-е» (1980) и Призрачное лицо в «Крике» (1996).
Монстры в фильмах ужасов могут меняться в зависимости от тревог эпохи, в которую они сняты. В 1950-х годах, в условиях холодной войны и угрозы взаимного уничтожения с помощью водородной бомбы, монстры становились результатом ядерных аварий (например, гигантские муравьи в фильме «Они» (1954), одном из лучших фильмов ужасов той эпохи, или «Тварь из Черной лагуны» (1954), один из худших) или отражали ужасы «человека организации», когда люди стали с беспокойством задумываться об опасностях конформизма («Вторжение похитителей тел»).
«Похитители тел» также сыграли на сверхъестественном — неужели эти люди действительно существуют в нашей жизни? Они кажутся не совсем настоящими. В 1970-х годах, когда дети бэби-бумеров вступали в подростковый возраст и начинали бросать вызов своим родителям, слэшеры ставили подростков на место, делая их жертвами. А в 2000-х, на фоне страха перед Эболой и другими вирусными пандемиями, в наши кинозалы хищно бросились зомби.
Психология страха: почему мы любим бояться?
В детстве всем нам снятся ночные кошмары. Наши миры стали менее разграничены на реальные и фантастические. Дети учатся через игру, а игра поощряет фантазию и воображение — дети учатся отделять их от реального мира, который они только начинают понимать. Даже будучи взрослыми, иногда трудно убедиться, что то, что нам так ярко снилось, не происходило на самом деле. Это часть обычного развития, но неврологически это не очень хорошо изучено.
Некоторые дети, например, испытывают ночные страхи — кошмары, которые не хотят «выключаться», когда наступает пробуждение. Опять же, эти кошмары не очень хорошо изучены и обычно исчезают, когда дети вырастают. Но ощущение фантастического, которое является частью большинства снов и многих кошмаров, не исчезает, и его могут использовать лучшие фильмы ужасов. Именно поэтому мы ставим на паузу неверие, когда сталкиваемся с невозможным в этих фильмах: существами, которые летают, выпрыгивают из темных углов, меняют форму на наших глазах.
Один из самых страшных образов взят из оригинального фильма с Белой Лугоши «Дракула» (1931). «Дракула» — это черно-белая классика, очень старомодная и довольно банальная сейчас, но она определила Дракулу для многих поколений. Когда Бела Лугоши впервые спускается по массивной лестнице замка, закутанный в черный плащ, и заявляет с замечательным среднеевропейским акцентом: «Я — граф Дракула», это попадает в точку. Самым жутким моментом стал последующий взгляд в окно замка: мы видим, как граф ползет по внешней стене замка — головой вперед.
Поговорим о сверхъестественном! Многие моменты из фильмов могут вызвать это тревожное чувство:
- одержимая дьяволом девушка Риган в фильме «Изгоняющий дьявола» (1973), которая, изгибаясь, ползет вниз по лестнице головой вперед, как паук, а затем медленно поворачивает голову на 360 градусов;
- девушка-призрак в фильме «Звонок» (Япония, 1998), лицо которой скрыто волосами;
- момент, когда Хьюго, кукла чревовещателя в фильме «Глубокой ночью» (Великобритания, 1945), начинает говорить сама, и финальная сцена, когда Максвелл Фрере, чревовещатель, превращается в Хьюго;
- и несколько моментов в фильме «Отвращение» (1965), когда комнаты в квартире Кэрол начинают менять форму, становясь больше, ванная превращается в джунгли, увитые лианами, а в коридоре из стен тянутся руки, чтобы схватить ее.
В фильмах ужасов мы можем заново переживать эти кошмары, зная, что они не настоящие. Не только потому, что они фантастические и никогда не могли бы произойти, но и потому, что они происходят не с нами. Мы можем испытывать страх опосредованно: это происходит с кем-то другим, и этот кто-то не настоящий. В той степени, в которой мы отождествляем себя с персонажем, мы можем бояться за него и переживать этот страх как свой собственный.
Чем лучше фильм и чем больше мы отождествляем себя с персонажем, тем сильнее наш страх. Но вот фильм заканчивается, монстр повержен, и мы чувствуем облегчение. Главный герой может жить или умереть, но мы в порядке. Между тем мы испытали прилив адреналина, волнение, которого не хватает в нашей обычной жизни.
Компенсаторная функция ужасов
Лучшие фильмы ужасов дарят удовольствие на протяжении всего действия, а не только после окончания. Некоторые из этих удовольствий носят социальный характер. В слэшерах, последовавших за «Хэллоуином» и первым «Кошмаром на улице Вязов», присутствует почти викторианская мораль. Подростки, занимающиеся сексом, гарантированно становятся жертвами — они получают то, чего «заслуживают» за плохое поведение.
Матиас Класен, литературовед из Орхусского университета, отмечает, что в фильмах о зомби-монстрах (и телешоу, таких как «Ходячие мертвецы» (2010)) «зомби резко понижают моральную сложность жизни. Они однозначно плохие, их нужно убить... Нет никакого морального оттенка серого». Эти фильмы привлекают людей, которые не терпят двусмысленности: в картине сразу ясно, кто плохой парень и кто заслуживает смерти.
Исследования мозга показывают, что, когда мы смотрим фильм ужасов, миндалевидное тело — та часть мозга, которая реагирует на страх и опасность, — реагирует не в наибольшей степени. Вместо этого активизируются таламус и префронтальная кора головного мозга — те части мозга, которые отвечают за внимание и решение проблем.
Что мы на самом деле делаем, когда смотрим эти фильмы, так это репетируем, как мы могли бы отреагировать в такой опасной ситуации, и сравниваем нашу реакцию с тем, что происходит в фильме. Войдем ли мы в эту темную комнату без оружия для своей защиты, не включив свет? Воображаемая практика для защиты от опасностей, с которыми мы вряд ли столкнемся в нашей повседневной жизни.
Это маловероятно, если бы не одна угроза, с которой мы все сталкиваемся, — экзистенциальная реальность смерти. Фильмы ужасов позволяют нам созерцать это с чувством дистанции и контроля. Мы видим фантастические версии наших страхов и можем поиграть со своими реакциями и откалибровать их.
Мы можем видеть, как реагируют другие (одна из причин, по которой нам интереснее смотреть эти фильмы в группе), осознавать, что наши страхи общие и мы не одиноки. И мы можем наслаждаться трепетом неизвестности и неожиданности, восторгом от того, что живы в данный момент, который дают лучшие из этих фильмов.
Подписывайтесь на наш блог, чтобы получать больше таких материалов!
А эта статья — отрывок из книги Ноя и Джеймса Чарни «Всё о кино за 12 часов: краткая история кинематографа».
