Проверила летнюю кухню, затопила печку. Воздух пахнул дымом, старым деревом и чем-то еще травяным. На всякий случай прошлась тряпкой по углам, провела ладонью по столу, смахнув пыль, заглянула под диван — чисто. Прибралась, заодно почистила помещение на всякий случай и осмотрелась.
— Ты тут прямо всё выскребла, — поморщился Шелби, появившись рядом со мной.
Прислонился к косяку, скрестив руки, и окинул взглядом вымытые до блеска полы.
— Вот ты знаешь, я тогда такой шок и страх испытала, как сюда зашла, так опять меня накрыло, - возмущенно сказала я.
— Ты шок и страх испытала уже после, так сказать, по факту, — хмыкнул он, устраиваясь на диване, — когда это чудовище появилось, ты весьма бойко держалась, еще и отбивалась от него.
— Ага, вот этой кочергой, — рассмеялась я, — и сколько я тут соли высыпала — можно было несколько десятков килограмм огурцов засолить.
— Там земля под полом вся просолилась уже, — кивнул он.
Из-под пола донесся скрип. Я замерла, сжала покрепче в руке совок для печки. Шелби вздохнул и постучал каблуком по доске.
— Успокойся, это мыши. Или дом оседает. Или дерево скрипит, такое бывает. Или наше воображение.
— Или еще какая-нибудь фигня, — буркнула я, но всё же опустила совок.
Шелби ухмыльнулся:
— Если бы оно вернулось, то мы бы уже об этом знали и порвали его, как Тузик грелку.
Я фыркнула. Он был прав — та история осталась в прошлом. Хотя иногда нога мне о ней напоминает. Но сейчас в летней кухне пахло не страхом, а травами и свежим воздухом (я открыла новые окна для проветривания).
— Кстати о гостье, — Шелби задумчиво посмотрел в окно, — ты готова принять нового человека?
— Что за странные вопросы? — удивилась я. — Ты что-то знаешь или решил меня напугать?
— Ну-у-у, — протянул он.
— Говори же, — я пихнула его в бок.
Он нахмурился, а потом рассмеялся.
— Вот бал-бес, — вздохнула я, — и зачем так надо было делать?
— Ты так смешно напряглась, — продолжил он смеяться.
— Ума нет-нет, а потом опять раз и снова нет, — проворчала я и улыбнулась.
Летняя кухня наконец-то стала опять моим приемным кабинетом — местом для чая, историй, ритуалов и странных клиентов.
Женщина написала мне с утра, чтобы уточнить мой адрес.
— Здравствуйте, я Алёна, мне вас Валера посоветовал. Когда я могу к вам приехать? — спросила она.
— Доброго утра. Меня зовут Агнета. Приезжайте сегодня. Вы на автобусе?
— Да, к сожалению, теперь мне придется ездить на автобусах.
— Тогда я жду вас дневным автобусом.
Я снова повторила ей про смену белья и полотенце.
— Ох. Я как-то не планировала у вас ночевать.
— У нас, к сожалению, так ходит автобус. Или приезжайте завтра утренним, а после обеда поедете к себе.
— Нет, приеду сегодня, а то за ночь всю решимость растеряю, - ответила она, - Оставлю детей у мамы и приеду.
— Договорились.
Скинула ей свой адрес и отправилась заниматься своими делами. В летней кухне к назначенному времени поставила чайник, отнесла туда всякие вкусные вещи. Однако мне никто не позвонил. Я набрала ее номер, но оказалось, что абонент не абонент и находится вне зоны действия сети.
— И вроде метели нет, — пробормотала я, набирая ей сообщение, — может, у нее батарейка села или деньги на телефоне закончились?
Не стала заранее плохо думать о человеке, оделась потеплее и направилась на остановку. Не успела я далеко уйти, как увидала, что мне навстречу идет Исмаил и ведет с собой какую-то растрепанную и расстроенную женщину.
— Агнета! — Исмаил помахал рукой, его густая борода растрепалась на ветру. — Твоя гостья, кажется, немного заблудилась.
Женщина рядом с ним выглядела так, будто прошла через все круги ада, а не просто проехала на автобусе. Волосы всклокочены, тушь размазана, а в глазах — смесь паники и облегчения.
— Вы… Агнета? — тихо спросила она, сжимая в руках потрёпанную сумку.
— Ну, если вы Алёна, то да, — кивнула я, оглядывая её с головы до ног. — Идемте в дом. Вы, наверно, замёрзли?
— Да, очень. Автобус сломался и не довёз нас до деревни. Я пыталась до вас дозвониться, а связь здесь не ловит. Завернула куда-то не туда. Ладно хоть вот мужчина встретился, вывел меня к деревне, — она вытерла красной ладонью набежавшую слезу, — ещё и варежки потеряла.
Нижняя губа у нее задрожала, и из глаз хлынули слезы.
— Ну-ну, дорогая, не стоит плакать, всё уже хорошо, — попыталась я ее подбодрить, — сейчас чай с вами горяченький попьём, пирожки поедим.
— Не надо плакать, — похлопал слегка ее по плечу Исмаил, — мы же с вами вышли, и всё нормально теперь будет. Вот Агнета, вон дом.
— Спасибо вам огромное, — всхлипывала она.
Исмаила я поблагодарила и отпустила. Подхватила Алену под руку и повела к калитке. Завела ее в небольшой коридорчик перед летней кухней и предложила снять верхнюю одежду.
— Да-да, сейчас, — закивала она, вытирая слезы со щек.
Она стащила с себя пуховик, вытащила из пакета тапки и кинула их на пол, быстро сняла сапоги и переобулась.
— Проходите, — открыла я дверь в летнюю кухню.
— Здесь у вас тепло, — вошла Алёна и стала озираться в разные стороны.
— Присаживайтесь. Если нужно умыться и помыть руки, то вон там стоит умывальник, — кивнула я в угол.
— Спасибо вам.
Она направилась к умывальнику.
— Ох, — Алёна посмотрела на себя в зеркало, — выгляжу ужасно. Представляю, какое впечатление я на вас произвела.
— Не переживайте, я всё понимаю. Чай?
— Да, спасибо, — снова поблагодарила она.
— Травяные чаи пьёте? С мёдом?
— Да-да.
Я налила в кружку ароматный чай с мятой и липой, добавила ложку мёда. Алёна взяла чашку обеими руками, будто боясь уронить, и сделала маленький глоток.
— Осторожно, горячо, — предупредила я, наблюдая, как её пальцы слегка дрожат.
— Я так замёрзла, что ничего не чувствую, — ответила она.
— Напугались?
— Очень. Я про детей подумала, и мне стало страшно. Как они там без меня будут. Простите, что я разрыдалась.
— С перепугу и не такое может случиться, — попыталась ее успокоить.
— У вас тут так хорошо, уютно и тепло.
— Да, мне тоже очень нравится, — улыбнулась я, — угощайтесь, вот пирожки, а вот печенье, варенье. Если хотите есть, то могу принести борщ.
— Я, пожалуй, возьму пирожок. Вы знаете, я даже готовить плохо стала. Я то пересолю, то переперчу, то у меня сгорит, а то сырым получается, — вздохнула она. — У меня даже покупные пельмени развариваются, а яичница сгорает за минуту. Я раньше очень вкусно готовила, это не то что я сама себя хвалю, реально вкусно. Мне даже всякие блюда заказывали, когда я в декрете сидела. Такая хорошая подработка была. А тут с работы уволили, и готовить я то ли разучилась, то ли мозги стали плохо работать со всеми этими проблемами. Честно, сил уже моих нет всё это преодолевать. Вы, Агнета, простите, что я вам всё это рассказываю.
— Так вы за этим ко мне и пришли, чтобы всё мне рассказать.
— И вы не будете мне говорить, что я сама виновата?
— Нет, — помотала я головой, — вы в этом не виноваты.
Алёна откусила кусочек пирожка, и вдруг слёзы снова потекли по её щекам. Она быстро вытерла их тыльной стороной ладони, смущённо икнув.
— Вот опять. Как ду-ра.
— Слёзы — это нормально, — я подвинула к ней коробку бумажных салфеток. — Особенно когда долго держишь всё в себе.
Она кивнула, шумно высморкалась и сделала ещё один глоток чая.
— Простите, — вздохнула она, — просто столько всего на меня навалилось в последнее время. Каждый день какие-то неприятности и мелкие, и крупные, и даже вот до вас сегодня я не смогла нормально доехать.
Я решила пока не всматриваться в нее, а дать гостье возможность выговориться.
Автор Потапова Евгения