Пархоменко принёс дрова, вывалил их с грохотом у тёмной, холодной печи.
-Ничего, не боитесь, ЛильСанна, чичас натопим тепло будет. Вы идите домой, а утром придёте, здесь уже подсохнет.
И правда, когда растопилась печь, с потолка покапала пода, мутная и чёрная, Лиля вздохнула и пошла «домой".
***
…Всю ночь мне снилась хрупкая девушка одна, в тёмном лесу, где по пояс снега. Она шагала осторожно, будто боялась потревожить чей-то вечный сон, укрытый под белым покрывалом. На ней была тонкая телогрейка, перехваченная тесёмкой, валенки, слишком большие, и платок, сбившийся набок.
Она оглядывалась. Кто-то звал её из чащи — не голосом, нет, дыханием, шорохом, ветром. Её лицо было знакомым, но я не могла разглядеть его, будто сквозь лёд смотрела.
Девушка шла, спотыкаясь, и всё тянула за собой верёвку. Только утром, уже проснувшись, я поняла — на конце верёвки была привязана тетрадь.
-Лилечка, всё хорошо? - Спросила с тревогой мама.
-Да, мамуль...Я дома останусь сегодня.
-А что такое? - мама собиралась на работу, папа уже ушёл, - ты же хотела с девчонками встретиться.
-Потом, мама...Хочу полежать дома, можно?
-Господи девочка, ну конечно...Ты не заболела?
-Нееее, так давно не была дома.
-Лежи.
Мама ушла, а я опять взялась за тетрадь той, другой Лили.
Я не жила в те времена.
Я не сидела в бараке. Я знала, что значит “политическая статья”, но каким боком она коснулась моей Лили? Здесь будто не хватало начала.
Я решила читать дальше, объяснение должно было найтись.
Мне казалось, что тетрадь дышит, будто в ней есть сердце.
Это душа Лилечки подумала я.
***
Утром Лиля подскочила до побудки, сердце её стучало, ей снилось, что она поёт.
Впервые за всё это время.
Лиля стояла на сцене, ей рукоплескал зал, в первом ряду сидел Леонид и подавшись вперёд, что-то шептал ей, а ещё...ещё Лиля увидела глаза, злые, она даже не помнит их цвет, знает только, что они, не отрываясь следили за ней.
Взяв несколько человек в помощники, Лиля отправилась приводить в порядок клуб.
Мыли, сняли и перестирали знамя, какие -то вымпелы, утлые шторы.
К вечеру пришёл Ильич.
Крякнул от удовольствия.
-Ну молодца, девки...молодца.
На следующее утро Лиля рано пришла в клуб, Пархоменко, всю ночь кочегаривший печь, потягиваясь пошёл в свой барак. Оставив Лилю одну.
Интересно рояль отсырел?
Она открыла крышку, коснулась клавиш.
Звуки, неровные, но всё же звуки полились из-под пальцев.
Лиля закрыла глаза, тихонечко запела.
Она была вся там, в своей музыке.
Закончив петь, Лиля сидела, прикрыв глаза.
Это её жизнь, жизнь, которой её лишили.
Девушка почувствовала лёгкое прикосновение к плечу, затем кто-то прижал её голову к себе, Лиля прижалась, горячие слёзы закапали из её глаз.
-Я ещё думаю, где же я тебя раньше видела, артистка. Я фраера одного пасла, очень уж он оперу любит, я за ним ходила...он же глаз с тебя не сводил, букеты огромные покупал.
Громче всех кричал "браво"
-Леонид, - тихо прошептала Лиля.
-Да, Леонид...а ты знаешь, что он гнида...он же на них работает.
Лиля пожала плечами.
-Мне он неинтересен.
-Дааа? А он такой...ну смазливый, почти, как мой Коля. - вздохнула Клава.
-Ну и...
-Что?
-Фраера -то пасла говоришь? - улыбается Лиля сквозь слёзы.
-Ааа, ну его...за ним не только я ходила, но и другие люди приглядывали, нет с такими связываться нельзя. Время только потеряла, зато я тебя увидела, там ещё одна была, со злыми глазами, красивая, но холодная.
Да к чёрту их, слушай...как ты -то сюда попала.
-Я не знаю, Клава...пришли ночью, я думала из-за Жоры, но нет...Мне напрямую сказали что Жора это так, предлог...И...И...не из-за родителей, - тихо сказала Лиля.
-Что у тебя? Враги народа?
Девушка кивнула.
- Отца арестовали, а мать не отказалась от него, а я...я...меня...я отказалась, от них обоих и фамилию сменила, только имя...имя оставила, мне казалось что разберутся и мама меня найдёт, а я ей расскажу, как угрожали, чтобы отказалась, как говорили, что им легче будет...Что я могу на них беду навлечь, а так вроде я им чужая...
Клава опять притянула голову Лили к себе.
-Всё...слышишь, всё, успокойся. Ты не могла иначе поступить, в лесу знаешь какой закон? Кто сильный — тот и выживет, а слабак с д о х н е т.
Всё хорошо когда - нибудь это закончится.
- Когда? - Всхлипнула Лиля.
-Не знаю Цветочек, не знаю.
***
Я отрываюсь от чтения тетради.
Её почерк был аккуратным, как у школьницы.
На полях — рисунки.
Платья, цветы, даже рояль. Ощущение словно Лиля держалась за красоту, как за поручень в раскачивающемся поезде. Чтобы не упасть. Чтобы не утонуть в страхе воспоминаний.
Я не могла больше читать, мне хотелось убедиться, что я в реальности...Я написала Ивану смс, он сразу же ответил, будто ждал.
Поболтали.
Выдохнула, Иван мостик, связывающий меня с реальным миром.
Всё хорошо, - выдохнула я - всё хорошо, я должна читать.
***
-Ладно, говори, что делать?
И закипела работа.
Клава неплохо, даже очень хорошо, рисовала.
Она сделала красивую надпись "КЛУБ", рисовала стенгазету.
- Клавочка, да ты художник.
-Неее, Цветочек, художником был мой тятька, знаешь, как он купюру превращал в другую, не придерёшься. Эх, голова садовая попался не вовремя...
-Он...тоже сидит?
-Ну что ты, Цветочек, за это не садят.
-Да?
-Конечно...Садят конечно, но ненадолго.
- Выпускают?
-Угу, душу в небо...
-Как?- не поняла Лиля.
Клава приложила два пальца к голове.
-Вот так, Цветочек...Вот и получаемся мы с тобой сироты, у тебя хоть надежда есть, что твои живы. А у меня нет.
-А...ма...мама твоя?
-От чахотки угасла, мне четыре года было, красива была, что артистка, фраера велись на неё...
-Она что? Тоже...
-Воровка? Неее, мамка куклой была, ну наживкой, приманкой...
Лиля замолчала.
Она даже не знала, что существует другой мир, где люди так же живут, любят ненавидят.
-Знаешь, Цветочек, -сказала Клава, - здесь можно либо ожесточиться, либо остаться человеком, - будто подслушав мысли Лили.
- А если ни то, ни другое? - тихо спросил девушка.
-Тогда тебя просто перемелет. Как жернова. Понимаешь?
Они тянулись друг к другу, прожжённая Клава и наивная Лиля, словно две половинки одного целого.
Дополняли друг друга.
-Как я тебя оставлю, Лилёк? Срок к концу подходит...
-Ничего, Клавочка, я уже привыкла, вот выйду и приеду к вам с Колей, в Х***н и заживём...
-Да милая, заживём...
Николай Ильич, как и обещал, нашёл артистов, к новому году концерт был готов.
"Артисты" стояли за импровизированным занавесом и сильно волновались, волновалась и Лиля.
Портниха Люся, что сидела за махинации, а так же за то, что "держала малину", Лиля долго не понимала, почему её посадили, сшила Лиле платье, красивое...Лиля опять почувствовала себя на сцене.
Она вела концерт, конечно, артисты прославляли партию и вождя мирового пролетариата.
Зрители в зале замирали при имени вождя и почтительно замолкали.
Артисты, пели танцевали, показывали гимнастические номера и различные пирамиды.
А в самом конце Лиля спела арию из одной оперы, с которой она вышла когда-то на большую сцену.
Все тогда удивлялись, как в такой хрупкой девушке помещается такой голос...
Лиля не знала, как воспримут её выступление.
Но, в зале стояла полная тишина, а потом...потом весь клуб взорвался аплодисментами.
Это были самые яркие, самые неистовые аплодисменты в жизни Лили.
Ей аплодировали стоя, и она забыла, что находится в глухой тайге, в маленьком бараке, окружённая людьми из двух миров — заключёнными и теми, кто их охраняет.
Лиля даже забыла, что сама принадлежит к одному из этих миров.
Так Лиля вновь стала артисткой, теперь у неё появилось новое имя — Артистка, Цветочком её называла Клава и ещё пару человек.
-ЛильСанна, - Пархоменко подкидывает в печь дрова, она ярко разевает свою пасть и заглатывает дрова, обволакивая их красным пламенем с синими язычками. - А вот вы пели, я правда ничего не понял, но красиво...А вот вы, например, романсы умеете петь?
-Романсы? Да, конечно.
-У меня бабушка пела, она наполовину цыганка была, ах, как пела, ЛильСанна...
На следующий концерт Лиля пела романсы, ога видела, как плачет Пархоменко, вытирая слёзы, приезжало какое -то начальство, Николай Ильич был красный от удовольствия, так его расхвалили.
Лиля поймала на себе задумчивый взгляд неприметного сухощавого мужчины.
Тоненькие усики над верхней губой, сухое, узкое лицо, тонкий, словно клюв нос.
Лиля быстро перевела взгляд на руки — тонкие, сухие пальцы нервно переплетались между собой.
Лиле отчего -то стало неприятно, захотелось сбежать укрыться одеялом отгородиться от него. Ей показалось, что эти глза тогда буравили её во сне.
-Николай Ильич, а что же в певунью прячете от всех...Да у вас тут целая артистка, - голос был отрывистый, чуть хриплый, глаза пронзали насквозь.
-ОсУжденая Березина, почему не на месте? - Ильич сурово глянул на Лилю, та, опустив глаза поспешила удалиться.
-Ну зачем так строго, Николай Ильич, - человек попытался взять Лилю за руку, да Ильич показал ей глазами, чтобы не задерживалась.
-Она не девушка, товарищ капитан, она осУжденая...
- Плохо дело, бабы, - сказала в бараке Фрося, - Гешка, Цветочка приметил, не отстанет теперь, зверюга.
-Может Ильич...
-Да что Ильич, он хоть и чином выше, а все знают Гешка — зверь.
Клава прижала к себе Лилю.
-Не бойся, что - нибудь придумаем.
Девушка не понимала тогда, какая опасность над ней нависла и не знала, как изменится в ближайшем будущем её жизнь...
***
Я сидела, прижав тетрадь к груди.
Мне казалось, что я держу в руках кого-то живого.
Не бумагу.
Не воспоминания. А живую, настоящую женщину — с голосом, с рукой, которую она протягивала сквозь время.
Мою прабабушку.
Мою Лилю.
Мне было страшно переворачивать лист.
Я смотрела в окно, искала доказательств того, что я жива, я существую здесь, в этом времени...
Мне хотелось с одной стороны с кем -то поделиться, а с другой держать всё при себе.
Это только моё...
Это мне прабабушка рассказывает.
Это мне она доверила свою тайну...
Чтобы знали, чтобы помнили...Я дочитаю до конца, Лиля...
Я называла её про себя Лилей, девочкой, которая попала в какие-то невыносимые условия, я уже поняла — Лиля была певицей, я поняла, что она сирота, что попала туда...Мне ещё предстоит узнать, как и за что...
Добрый день, мои хорошие.
Обнимаю вас, шлю лучики своего добра и позитива.
Всегда ваша
Мавридика д.