Алексей Марков в 80-х был президентом первого рок-клуба Воскресенска, фотографом московской «Рок-лаборатории», а после – музыкантом таких групп, как СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ, ОГОНЬ, БЕЛКАНОВ БЭНД, РАЗНЫЕ ЛЮДИ, РОЗЕНКРАНЦ И ГИЛЬДЕСТЕРН, ДВУРЕЧЬЕ, ЧИСТАЯ ЛЮБОВЬ и других. В 80-х у него с друзьями из Воскресенска был свой проект ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ. Это интервью с Алексеем вышло на ютуб-канале «Еноты в поисках упавшей звезды» в октябре 2020 года.
Расшифровка видеозаписи интервью с Алексеем Марковым. Беседуют Анастасия Белокурова, Александр Ионов и Сантим. Часть 1
- Анастасия Белокурова: – Алексей, расскажи о твоем первом музыкальном впечатлении.
Алексей Марков: – Первое музыкальное впечатление, честно говоря, я даже не помню. Первый концерт, на который меня вытащили родители, – выступление цыганского исполнителя Николая Сличенко из театра «Ромэн». Помню только, что мне дико хотелось в туалет. Никакого культурного шока я не испытал. Это был где-то 1976 или 1977-й год.
- Концерт в Воскресенске был?
– Да. Первые мои шаги и в рок-музыке, и вообще в приобщении к искусству, высоким штилем говоря, – это все Воскресенск. Году в 1979-м или 80-м у меня случилось сознательное рок-впечатление: гастроли знаменитого ансамбля МАШИНА ВРЕМЕНИ. Они тогда сотрудничали с Московским областным театром музыкальной комедии и гастролировали со спектаклем «Вензурские насмешницы» по Шекспиру.
Как мне потом рассказали, в Воскресенске был лояльный к рок-музыке градоначальник, и все подобные мероприятия проходили в местном Дворце Спорта. Про это выступление Макаревич хорошо написал в книге «Все очень просто», где описывал событие примерно так: афиша была составлена настолько непонятно, что, увидев ее, можно было понять только то, что в город приезжает МАШИНА ВРЕМЕНИ.
Поскольку я рос довольно книжным мальчиком, естественно, увлекался и Гербертом Уэллсом. Поэтому из афиши понял, что будет спектакль по его роману «Машина времени». Фантастика же! Мне родители пытались объяснить, что никакой «Машины Времени» в смысле Уэллса не будет, но я не хотел этого понимать. Просили, плюнули: легче дать, чем объяснить, почему не хочется. Я пошел на спектакль и, естественно, почувствовал себя обманутым, как и большинство публики, потому что спектакль действительно шел во Дворце спорта: тысячи зрителей, пустое ледовое поле (тогда на поле зрителей не пускали), и где-то за много-много сотен метров какие-то люди чего-то там говорят…
Как опять же писал Макар, воскресенские хлопцы сидели, терпеливо ждали, пока это бодяга кончится, и будет обещанная МАШИНА ВРЕМЕНИ. Ее не было и не было, и к концу второго отделения, пишет Макар, стало ясно, что будут бить. Прибежал директор театра и слезно просил устроить хоть какой-нибудь концерт: надо же было как-то еще уехать живыми. Но сыграть музыкантам было практически нереально, потому что возили с собой аппаратуры ровно столько, чтобы не заглушать голоса актеров. Как-то все-таки удалось подключиться к звуковой системе Дворца Спорта, и что-то отыграть.
Меня их выступление поразило, я был просто в каком-то животно-щенячьем в восторге. С этого момента, наверное, и началось мое увлечение рок-музыкой. То есть я ее почувствовал, как говорится, организмом. Фехтование, которым я до той поры занимался, ушло.
- Что было потом? Как произошел переход к воскресенскому рок-клубу?
– Поскольку это был еще то ли 1979, то ли 1980-й год, до рок-клуба оставалось еще долго. Перехода как такового не было. Просто надо понимать, что подмосковный провинциальный город – это такой «придаток», когда люди ездят и за той же колбасой в Москву, и за какими-то условными культурными ценностями: Третьяковка, выставки, елки новогодние... И такое положение дел менялось в одном единственном случае: если приезжала рок-группа.
МАШИНА потом приехала еще аж на целую неделю в 1983-м году. Я тогда впервые выскочил на лед. На самом деле это было мужественное решение: голый лед, и я бегу к сцене. Но я бежал не просто пофанатеть. Тогда еще никто не знал, что на концерте рок-музыки надо фанатеть у сцены. Бежал фотографировать, поэтому с того концерта, кстати, остались снимки.
А до этого я попал на концерт группы КАРНАВАЛ, который меня тоже зацепил. Барыкин в то время еще не успел написать свой «Букет» и был не особо популярен. Он уже расстался Кузьминым и ездил с группой в стиле такого «рок-регги». У них вышла очень модная, популярная пластинка – миньон с тремя песнями: «Внезапный тупик», «Я знаю теперь» и «Пустое слово» на стихи Игоря Кохановского.
Кохановский – друг Высоцкого, который тоже, кстати, бывал в Воскресенске, но меня на его концерт не пустили, поскольку мама его очень не любила. Сказала: «Я этого хрипатого слушать не позволю». В итоге я так и не попал на концерт…
В общем, к нам довольно активно ездили всякие рок-коллективы. Даже МАГНЕТИК БЭНД (MAGNETIC BAND), который тоже не особо знали тогда, выступал в Воскресенске.
Надо зрителям напомнить, что во времена СССР у нас была традиция: когда помирал очередной генеральный секретарь, по телевидению и радио звучала, как правило, классическая музыка. Даже в день смерти небезызвестного Юрия Владимировича Андропова в феврале 1984-го года, когда в стране был траур и по всем радио звучало «Лебединое озеро» Петра Ильича Чайковского, во Дворце спорта города Воскресенска выступала группа ВОСКРЕСЕНЬЕ. Это было красиво.
Не решились отменить, потому что на концерт приехали ребята из Украины, Белоруссии – отовсюду. Естественно, площадь перед Дворцом была заполнена автобусами до горизонта – билетов всем не хватало… Решили: пусть лучше отыграют, чем вот это все... Как успокаивать такую толпу? Поэтому у меня даже гордость была немножечко, что такой вот город у нас…
Ну и соответственно, когда человек начинает чем-то интересоваться, он склонен накопленный интерес выражать в создании новых материально-духовных ценностей в выбранной сфере. На тот момент рок-музыка заинтересовала меня больше, чем все, что было до этого… Я учился в музыкальной школе по классу контрабаса, и понял, что надо как-то современную музыку играть, не только Моцарта…
- А гитара у тебя первая когда появилась?
– В 1982-м году приехал мой дядя – летчик авиации дальнего действия. Я попросил его купить мне гитару. Он купил две: мне и моей старшей сестре – она тоже резко захотела играть, но на второй день решила, что это все-таки не ее. Поэтому из второй гитары я сделал акустический бас, и мы с товарищами играли в две гитарки. Мы тогда еще не знали, что бас не будет настраиваться на такой мензуре. Мензура – это расстояние от одного порожка до другого. Так… приблизительно настраивали.
В 82-м я пошел в музыкалку с товарищем, примерно тогда мы и решили создать группу. Товарищ со мной проходил в музыкальную школу месяца четыре, потом организовался другой товарищ, а этот свалил. Уже с тем другим мы и создали группу.
- Какую?
– ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ.
- Кто там за что отвечал?
– Сложно сказать. Я стал отвечать за тексты, поскольку был начитан и литературоцентричен. ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ – так назывался рассказ Фредерика Пола, фантаста. Естественно, нам хотелось назваться «Бойней №5» (смеется), не скрою, но здраво рассудили, что в 1982 году – бесполезняк с таким названием.
Я занимался текстами, а с инструментов на инструменты скакали, потому что людей в составе не хватало, приходилось меняться.
- Рок-клуб был уже в то время?
– Нет, это же 1982 год. Тогда еще и в Питере не было рок-клуба. Они только-только начали движение в эту сторону. Во-первых, важно иметь пример, чтобы знать, что так можно делать. Если бы была какая-то информация про западные клубы или еще что-то, может быть, и сделали бы раньше. Рок же в принципе с Запада пришел, поэтому форма организации вокруг рок-н-ролла тоже пришла оттуда. У нас не было рок-баров, рок-кафе, рок-пабов, клубов и всего остального. Тогда можно было покупать пластинки у фарцовщиков, переписывать катушки, кассеты или редко посещать какие-то концерты… А самим объединяться вокруг чего-то было практически нереально. Так продолжалось где-то до Перестройки, когда началась волна повсеместного рок-бума, и по стране (тогда еще это был Советский Союз) стали появляться рок-клубы в Питере, в Риге, в Харькове... В Питере раньше всех появился, понятно.
В 1985-м году возникла московская «Рок-лаборатория», а в 86-м я, соответственно, подумал: чего ждать, надо брать инициативу в свои руки и организовывать рок-клуб у нас. Но там была эпопея.
Сначала я пошел по каким-то богатым по тогдашним меркам предприятиям. Обычно предприятия имели комплект аппаратуры, некий красный уголок, в котором все это хранилось и где можно было репетировать. Помню, что обошел с товарищами аж 11 предприятий. Везде отмазывались: нет, не хотим, не надо нам. Я плюнул, пошел в Комсомол, написал какое-то заявление с умными словами типа: «в свете решений», «работа с молодежью», «идеология», «нельзя бросать на самотек» и все такое. Поржал бы сейчас, если бы его нашел, но, к сожалению, заявление кануло в Лету.
К огромному моему удивлению, в горкоме даже обрадовались. Я понял, что если не выгнали, ментов не вызвали, то уже хорошо: значит, есть шанс. Как сейчас помню, второй секретарь горкома принял меня, объяснил, что к чему, объяснил, как составляется устав организации и какие бумаги нужно подготовить. Я взял эти бумаги с собой, стал дома читать о принципах самоокупаемости, хозяйственной деятельности... Голова пухла просто со страшной силой, но в итоге я родил «Устав рок-клуба», куда и затащил своих товарищей. Нам предложили собрать круглый стол с прессой, с корреспондентами, с начальством. Мы собрали, приехали журналисты из газеты «Собеседник», «Ленинское знание»… Помню, что в Комсомоле даже обижались нас: что ж вы сразу ребята в газету-то обратились вместо того, чтобы объяснить, что все это было результатом планомерной и плодотворной работы… Но нам все-таки решили предоставить помещение в местном ДК на площади Ленина, что характерно, около горкома партии.
Выделили ставку руководителя – президента рок-клуба, каковым я, собственно, стал. Это было в сентябре 1986 года. А мне уже надо было скоро уходить в …рмию – где-то месяца два оставалось до нее.
Помещение дали в б…мб...убежище. Это на самом деле было хорошо, потому что стены толстые, потолки огромные – мы никому не мешали. Поэтому, с одной стороны, я был доволен. С другой стороны, это все-таки было б…мб...убежище. То есть там не было ни заглушки, вообще ничего: тупо бетонные голые стены, и все. И надо было приводить помещение в более-менее подходящий вид. В общем, я ушел в …рмию, а ребята продолжили все это делать, стали организовывать какие-то концерты, фестивали, скорифанились с ближайшими городами: с той же Коломной, Егорьевском, Раменским и прочими местами.
Из Коломны как раз АДО были (Фолк-рок-группа, образованная в 1988 году студентами Бауманского университета. – Прим. МАШБЮРО). Они, не помню, победили или стали какими-то дополнительными лауреатами конкурса магнитоальбомов журнала «Аврора» – это был такой очень популярный журнал, одно из немногих официальных изданий, писавших о роке благодаря Александру Житинскому, ныне покойному.
Александр вел рубрику «Записки рок-дилетанта», где писал про тогдашний питерский рок и о том, что вот эта молодежь в общем-то, оказывается, не такая плохая, как о ней принято думать. Что это вполне себе мыслящие существа, к которым нужно прислушиваться и присматриваться в хорошем смысле слова, потому что они могут создать что-то интересное. Тогда эта позиция была очень непривычной в обществе.
Через коломенскую группу АДО подтянулись все остальные. С АДО стал играть Ваня Воропаев, музыкант АКВАРИУМА. С ним потом мы тоже пересекались уже в другом проекте. Создалась некоторая агломерация, когда фестивали в подмосковных городах устраивали люди, знакомые между собой, и они приглашали, соответственно, примерно тот же состав музыкантов.
- ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ еще был тогда?
– ТУННЕЛЬ был уже в 1982 году.
- Я имею в виду, когда вы уже рок-клубом занимались...
– Да, играли. Даже когда я ушел в …рмию, группа существовала. Забавно следующее. Взяли двух человек после моего ухода. Один был очень похож на Джона Леннона – барабанщик, а я родился в один день с Джоном Ленноном. И взяли вокалиста Сережу. Так он оказался Марков. Как мне товарищ написал в …рмию, «когда я узнал, что он Марков, подумал, что группа без Маркова существовать не может».
- Тоскливо, наверное, тебе было в ...рмии? Только началось все, и…
– Дело вот в чем: с подачи группы MAGNETIC BAND я очень полюбил Эстонию. Судьба сложилась так, что я служил в Эстонии, и там как раз пошла перестроечная волна фестивалей, концертов, а эстонское телевидение было гораздо более демократичное и открытое, чем телевидение центральное. Что немаловажно, там ловилось и финское ТВ, чего не было на территории всего остального Советского Союза. Поэтому, с одной стороны, да: только началась работа, только какие-то пошли концерты с группой, которую я создавал… С другой стороны, я прикоснулся к тому, что нам в принципе не было доступно. Не сходив в ...рмию, я бы не смог прожить два года в Эстонии и повидать все те места, всех тех людей, увидеть то, что мне довелось увидеть. Поэтому, конечно, лучше бы было, если бы я съездил туда туристом добровольно и пожил бы где-нибудь на хуторе или в гостинице. Но получилось, как получилось.
Больше материалов читайте на канале «МАШБЮРО: сибирское сообщество рок-н-ролла». Мы ВКонтакте и в TГ-канале. Присоединяйтесь!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
