Марина стояла у окна, прижимая к груди кружку с ещё тёплым кофе. Снаружи моросил нудный осенний дождь, стекло запотело от её дыхания. Всё в этой квартире напоминало ей о прошлом: фотографии в рамке, старый плед с красным узором, чайник с вмятиной на боку — Андрей его уронил ещё лет десять назад.
Андрей… Он ушёл три недели назад. Без скандала, без драм. Просто сказал:
— Прости. Я больше не могу. Нам лучше разойтись, по-хорошему.
Она даже не плакала в тот день. Может, потому что устала за двенадцать лет постоянных «потерпи, потом будет лучше». А может, потому что где-то в глубине души она давно чувствовала: он уйдёт. И когда это случилось, Марина только кивнула и спросила:
— Ключи оставь, ладно?
— Конечно, — ответил он, немного удивлённый её спокойствием. — Всё, что в квартире, остаётся тебе. Мне ничего не нужно.
И ушёл. Легко, будто выдохнул многолетнюю тяжесть. С тех пор ни звонка, ни сообщения. Сын приезжал пару раз, сказал, что отец снимает жильё где-то на окраине города. Марина не спрашивала подробностей.
В этот вечер она вернулась с работы уставшая, но в каком-то почти хорошем настроении. Купила себе новый махровый халат — впервые за много лет сделала что-то исключительно для себя. Открыла дверь, включила свет в коридоре, разулась… и замерла.
Из комнаты тянуло холодом. Как будто сквозняк. Странно — все окна вроде закрывала. Она заглянула в гостиную — и чуть не выронила пакет с продуктами.
Телевизора не было. Пустая тумба зияла пылью и двумя обрубленными проводами. Исчезли и напольные колонки. Ковёр был сдвинут в сторону. Странное ощущение чужого вмешательства обдало её лицо ледяным воздухом.
Марина метнулась в кладовку. Дверца была приоткрыта. Несколько коробок с её вязальными принадлежностями валялись на полу, а одна — с зимней одеждой — вообще исчезла.
— Что за чёрт?..
Она выхватила телефон и позвонила сыну.
— Костя… Слушай, ты был у меня сегодня?
— Нет, мам, с чего бы?
— А твой отец?
Пауза.
— Он... ну да, он заходил, ключи взял. Сказал, телевизор заберёт. Он ведь его покупал.
Марина почувствовала, как по спине пробежал ледяной мурашка.
— Он заходил? У него ключ?
— Ну да… Он сказал, ты не против, я ему и дал ключ.
Марина медленно села на табуретку в кухне, чувствуя, как у неё подгибаются ноги.
— Костя, я ничего не разрешала. У него не должно быть ключей.
— Мам, прости. Я не знал… Он так уверенно говорил.
— Спасибо, сын. Всё нормально. Пока.
Она отключилась и закрыла лицо руками. Вот оно — «по-хорошему». Вот оно — мужское великодушие: «всё остаётся тебе». Только он забыл уточнить — по частям, исподтишка.
На следующий день она пошла к ближайшему слесарю и заказала замену замка. Тот прибыл быстро, пожилой мужчина, с запахом машинного масла и грустным взглядом.
— Мужа выгнали? — без обиняков спросил он.
Марина не ответила. Только кивнула. А через полчаса у неё уже был новый замок и первый щелчок: теперь ты — хозяйка.
Но покоя это не принесло.
Вечером позвонила подруга Нина — та, что всегда «порвёт любого за тебя».
— Так, что за бардак у тебя творится? Я от Кости узнала. Он что, совсем с катушек съехал?
— Да всё нормально…
— Ты серьёзно сейчас? Он обчистил твою квартиру, как мелкий воришка, а ты «всё нормально»?
— Нин, ну… может, он считает, что это справедливо. Телевизор он действительно покупал. Деньги были общие, но платил он.
— Марина! Он платил твоей карточкой!
— Ну и что? Мы были семьёй…
— Были. А теперь он вор!
Марина уткнулась в колени и долго молчала.
— Мне просто тяжело всё это начинать. Суд… доказывать… это же не про вещи. Это про то, что нас больше нет.
— А он уже начал. Тихо. Пока ты сидишь и перевариваешь, он уносит твою жизнь по коробке в день.
Марина молчала. Только сжала кружку с остывшим чаем. Плед с красным узором, оказывается, он тоже забрал. А это ведь был подарок от её мамы…
***
Следующее исчезновение произошло спустя два дня. В тот вечер Марина вернулась с работы, бросила сумку на стул и машинально пошла на кухню. Хотела заглянуть в холодильник — а там… пусто.
Нет, не в смысле «пора в магазин», а буквально — нет холодильника.
На его месте стояли старые ящики с яблоками, привезённые осенью из деревни, как будто кто-то пытался замаскировать пропажу. Только это было глупо: гигантская пустота, где раньше стояла техника, бросалась в глаза.
— Ну вот и всё… — прошептала она, вцепившись в дверцу.
Руки задрожали. В груди — тяжёлый ком. Как же он… как он вообще попал в квартиру?
Новый замок. Она точно помнила.
Потом заметила: одно из кухонных окон — приоткрыто. Форточка, маленькая, но если сильно захотеть…
Марина схватила телефон и набрала Нину.
— Он забрал холодильник. Залез через окно.
— Ты издеваешься?!
— Я серьёзно. Я не знаю, что делать…
— Я тебе скажу. Завтра идёшь к юристу. Я тебе дам номер. И вообще, пока ты не подала на раздел, он будет к тебе лазить как к себе домой.
— Нин, ну… это же всё такое мелкое… Неужели из-за холодильника в суд?
— Не из-за холодильника. Из-за принципа! И из-за того, что он будет лазить дальше. Потом за машиной придёт. Он же знает — ты мягкая. Он этим и пользуется.
На следующее утро, едва позавтракав, Марина пошла в ТЦ, где находилась юридическая консультация. Нина заранее записала её к женщине по имени Ирина Владимировна — пожилой, но энергичной юристке с уверенным взглядом и железной манерой речи.
Ирина выслушала всё спокойно, молча записывая в блокнот.
— Так… холодильник, телевизор, колонки, зимние вещи, ковёр, да? — уточнила она.
— Всё вроде по мелочи. Но знаете… такое ощущение, что он выносит мою жизнь по частям.
Юристка кивнула.
— Это классика. Самоуправство. Думает, что раз муж, то можно всё. А то, что вы — совладелица всего этого имущества, его не интересует. Машина на вас?
— Да. Я покупала её за свои. До брака, кстати, но оформили уже после.
— Отлично. Значит, её он точно не тронет. Хотя…
— Она вдруг прищурилась. — Он уже говорил о машине?
— Нет. Пока нет.
— Будет. Подготовьтесь. Перепаркуйте её на платную стоянку. И проверьте документы. Он может попытаться забрать ПТС или страховку.
Марина молча кивала, чувствуя, как под грудной клеткой начинает разгораться нечто новое. Что-то твёрдое. Это была не злость, не страх. Это было… сопротивление.
Юрист сложила бумаги.
— Я готовлю иск. Мы потребуем компенсацию за изъятое имущество и закрепим ваше право на машину. Бороться придётся. Но у нас всё по закону. Вам надо только одно — не сдаваться.
Марина вышла из офиса и впервые за долгое время почувствовала, что у неё под ногами твёрдая почва. Она заехала на платную стоянку, оставила машину, оформила пропуск и поблагодарила охранника за внимательность.
Вечером, как назло, раздался звонок.
Номер был знакомым.
— Привет, Марин. Это я. Андрей.
— Что тебе нужно?
— Слушай, мне документы на машину нужны. Техпаспорт, страховку. Завтра заеду, ладно?
Марина почувствовала, как у неё перехватило дыхание.
— А зачем тебе документы на МОЮ машину?
— Ну как зачем? Переоформлять буду. На себя. Я ж ею пользовался, всё равно, так что…
— Ты не водишь. У тебя даже прав нет.
— Найду применение, не переживай. И вообще, давай без конфликтов. Просто приготовь документы. Я заеду, заберу и всё.
Марина вдруг улыбнулась. Совсем не ласково.
— Нет, Андрей. Я тебе ничего не отдам.
— Чего?.. Ты серьёзно? Из-за какой-то машины?
— Из-за МОЕЙ машины. И да, я серьёзно.
— Ну, не хочешь по-хорошему — не обижайся потом.
— Угрожаешь мне?
— Я тебя предупредил.
— А я тебя тоже. Я подаю в суд.
Тишина на линии была долгой. Потом — рычание.
— Из-за машины, Марин?!
— Из-за всего. И в первую очередь — из-за себя.
Марина нажала «сбросить» и откинулась на спинку кресла. Сердце стучало, ладони были холодными, но в голове была только одна мысль:
— Хватит. Он больше не пройдёт через мою дверь. Ни с ключами, ни через окно, ни с улыбкой на лице. Хватит.
***
Суд был назначен на вторник. В ночь перед заседанием Марина почти не спала. Всё снова и снова прокручивала в голове: что скажет судья, как себя поведёт Андрей, что если у него найдутся какие-то «бумаги», какие-то доказательства, о которых она не знает?
Юрист Ирина Владимировна спокойно писала ей:
«Вы всё сделали правильно. У нас сильная позиция. Не волнуйтесь».
Но как не волноваться, если на карту поставлена не только мебель и техника, а, кажется, самоуважение, достоинство и голос, который столько лет кто-то глушил?
Утром она надела тёмно-синий костюм, завязала волосы и пришла в суд за двадцать минут до начала. Увидев Андрея в холле, сердце против воли сжалось. Он стоял с адвокатом — каким-то молодым, растерянным. Андрей заметил её и, вместо приветствия, сказал:
— Серьёзно? Ты это всё в суд потащила? Из-за холодильника?
Марина не ответила. Только посмотрела мимо.
Когда они зашли в зал заседаний, напряжение повисло в воздухе.
Судья, женщина лет пятидесяти, сдержанная и спокойная, изучала документы, кивнула адвокатам и начала:
— Слушается дело о разделе совместно нажитого имущества между бывшими супругами…
Выступал сначала юрист Марины. Чётко, с документами, с выписками по банковским операциям, фотографиями вещей, чеками, подтверждающими покупку машины за её личные средства.
Потом встал Андрей. Голос был хрипловатым, раздражённым.
— Да всё там куплено на общие деньги. Мы же в браке были. Разве это не значит, что всё пополам?
Судья спросила:
— Ответчик, у вас имеются водительские права?
— Эм… нет. Но я собирался получить.
— Машиной пользовались?
— Ну… иногда. Больше она. Но я тоже…
— Кто платил за топливо, техосмотр, страхование?
— Она. Но это же… ну, это же неважно! Мы же семья были!
Марина смотрела на него и чувствовала странное: даже сейчас, в этом зале, он говорит с таким видом, будто ей ещё надо оправдываться.
Судья продолжила:
— Ваша позиция заключается в том, что раз за истицей осталась квартира, то вы имеете право на всё остальное имущество, включая автомобиль?
— Ну… да. Это справедливо.
Судья спокойно записала что-то в бумаги.
В перерыве, когда заседание прервалось на десять минут, Андрей подошёл к Марине.
— Давай сделаем так. Я тебе возвращаю телевизор и ковёр, а ты отзываешь иск и отдаёшь мне машину.
Марина выдохнула и тихо, но отчётливо произнесла:
— Нет, Андрей. Я больше не торгуюсь. Суд решит.
— Да ты из-за принципа, да? Всё упёрлась, как обычно. Несговорчивая… Вот поэтому я и ушёл.
— Нет. Ты ушёл, потому что думал, что будешь свободным, но при этом всё унесёшь с собой — и вещи, и уверенность, и память. Но теперь — ничего ты не унесёшь. Ни одного грамма.
— Подлая ты, — прошипел он. — Я тебе всю молодость отдал!
— Молодость — нет — только пыль и обиды.
Он отошёл, хлопнув дверью.
После второго блока заседания судья завершила слушание:
— Суд удаляется для вынесения решения. Объявление — через три дня.
Марина стояла на ступеньках суда и не чувствовала ног. К ней подошла Ирина и сжала плечо:
— Всё хорошо. Ты уже победила. Даже если бы решение было против — ты всё равно уже победила. Ты стала собой.
Марина молча кивнула. Впервые за долгое время она почувствовала: не боится.
***
Пока Марина ждала оглашение решения, руки дрожали. Хоть юрист и уверяла — всё в порядке, внутри жил старый страх: а вдруг? Вдруг снова скажут — «сама виновата», «переживи», «не усложняй»?
Судья вышла в зал без папок — всё держала в голове.
— Суд постановил: признать имущество, нажитое в браке, совместной собственностью сторон. Ответчику предписано вернуть истице половину стоимости предметов обстановки, изъятых без согласия. Автомобиль признать личной собственностью истицы. Ответчику отказано в праве на транспортное средство.
Точка.
Марина сидела тихо, будто не поняла. Только потом, когда поднялась, почувствовала — колени дрожат. Но не от страха, а от… освобождения.
На выходе её ждал Андрей. Стоял, опершись на перила, с мрачным лицом.
— Ну что? Довольна? Добилась?
— Да, — спокойно ответила Марина. — Очень.
— Я подам апелляцию.
— Подавай.
— Я тебе ещё…
— Андрей, — перебила она. — Просто исчезни. Хотя бы теперь.
Он не ответил. Только отступил в сторону. Она прошла мимо — легко, прямо, не оборачиваясь.
Вечером она приехала на стоянку, забрала машину. Поехала в супермаркет, купила новый чайник, плед, и — впервые — дорогую настольную лампу, какую давно хотела.
Дома включила свет, заварила чай с мятой, укуталась в плед и включила любимую музыку.
Новый телевизор ещё не привезли, но ей уже было хорошо.
И впервые за много лет она подумала:
— Я больше не боюсь. Я могу жить для себя. И никто меня не сломает.