54,7 тыс подписчиков

Омуты Синего озера_Глава 5

10 июля10 июл

6679

15 мин

Оглавление

Глава 5.
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 7)

Глава 5.

Начало ЗДЕСЬ

Где-то в конце девятнадцатого века.

- Ты смотри-ка, а Никита смурной сидит, будто силком его под венец затащили.

- И, ты подумай: ведь всего ничего прошло, как Варя утопла, а он ишь же женится!

- Так мужики, они таковское. От их верности при жизни неча ждать, а уж опосля смерти и подавно.

Свадьба, как говорится, пела и плясала. Не то, чтобы пир на весь мир закатили, нет. Сильно уж печалился Никита. Но и совсем скромно отгулять его семейству никак невозможно. Чтобы потом по всему селу сплетни бродили, что, мол, пожадничали на свадьбу сыну любимому? Нет уж, семья зажиточная, без доброй свадьбы нельзя. Конечно, собирать всю деревню не стали, и так Никита через силу Анфису под венец повёл. Но народу в доме собралось предостаточно. А уж тех, что в окна заглядывали и подавно. Сидевшие за столом кумушки шёпотом обсуждали происходящее. А как без этого? Тем более, повод налицо: как светится счастьем Анфиска, и как Никитка сидит, ровно истукан бесчувственный. Да и мать жениха, свекруха будущая смотрит на невестку и украдкой слезу смахивает. И не поймёшь ведь: то слёзы радости али горя?

- Да чего вы, бабы, языками чешете без толку? – шикнула на соседок одна из баб. – Где энто видано, шоб мужик один оставался? Это нам хлопот и без их хватает, а мужикам, сами знаете, без бабы никак. В холодную постелю ложиться им тошно. От так!

- Так то понятно, - кивнула соседка. – Да только так скоро переметнулся…

- Ну и ладно, - снова оборвала её первая. – Скоро, значит, скоро! Лучше было, когда он, словно бирюк какой по деревне ходил, не видя никого? Лучше?!

- Ты тише шуми, - прошипела баба, сидевшая с другой стороны. – Ишь, Катерина как глядит. Видать, слышит вашу болтовню. Умолкните уж!

Бабы замолчали, да разве долго могут они языки за зубами держать, чтобы не почесать их об кого-то? Такое никак вообразить невозможно.

- А Марьи со Степаном-то и нету, - снова заговорила одна.

- А ты хотела, чтоб они тут отплясывали? – хмыкнула вторая. – Дурища какая!

- Сама ты… пустоголовая! – огрызнулась первая.

- Ха! Не я глупость брякнула.

- Бабоньки, а ну, цыц! – одёрнул их сидящий напротив мужик. – Ишо драку тута замутите. Не бабское энто дело, мужиков хмельных на то хватит, и то не станут они свадьбу портить. А коли вы в волосья друг дружке вцепиться решили, так это давайте, на двор уматывайте. Да не на хозяйский, а куда дальше бегите.

Бабы умолкли, уткнувшись в свои тарелки, а мужик поднялся, поднял рюмку с хмельным и провозгласил:

- Счастья и долгие лета молодым. Да детишек побольше! Горько!

- Горько! Горько! Горько! – подхватили гости.

Никита и Анфиса поднялись, щёки невесты покраснели и она, опустив скромно глаза повернулась к жениху. Никита без тени улыбки склонился к ней, чмокнул в губы, будто клюнул, и снова уселся на место, оставаясь мрачнее тучи. Растерянная Анфиса, на миг задержавшись, тоже тихо опустилась на скамью. Не так она представляла столь счастливое событие своей жизни, ох, не так!

Пришло время, и под дружные шутки, прибаутки и песенки скабрезного содержания сопроводили молодых в баню, где для них было уже приготовлено брачное ложе:

- Молодые спать пошли, Богу помолилися, чтобы пуще в одеяле ноги шевелилися!

Анфиса осторожно проверила, не утеряла ли случаем склянку с петушиной кровью, что предусмотрительно передала ей ещё вчера Кузьминична.

- Держи, девка, сгодится, - буркнула она. – Рубаху свою измажешь, шоб разговору не было. Жених женихом, а есть и иные. Рубаху-то показать придётся. Держи. На платье под подол кусок тряпицы на живульку пришей, да туда спрячь. Всему вас учить надобно…

Кузьминична ехидно улыбнулась, а Анфиса, покраснев до корней волос, схватила пузырёк и, воровато оглядевшись, спрятала его в ворот рубахи.

И сейчас, оставшись наедине с Никитой, Анфиса растерянно размышляла: когда же ей провернуть то, что Кузьминична велела.

- Старуха тебя надоумила, надеюсь? – услышала она равнодушный тихий голос жениха. – Али руку царапать придётся? Позорить тебя не дам, жена всё ж теперя!

Никита стоял поодаль и пристально смотрел на невесту, обдавая её холодом.

- Я…я…, - засуетилась Анфиса. – Никитушка, ты садись, сокол мой. Сапоги тебе сниму.

- Сымай!

Он плюхнулся на ложе и вытянул вперед ногу. Анфиса опустилась на колени и поочерёдно стянула с мужчины сапоги, аккуратно отправив их в сторону. Никита усмехнулся и лёг, уставившись в потолок.

- Раздевайся и делай, что надо, - тихо сказал он.

- Что? – не поняла Анфиса.

- Мажь рубаху, говорю. И почивать будем.

- Никитушка…

- Сказал – делай! Думала, будет иначе? – мрачно усмехнулся он. – Дура. Я ж понял, что всё это ты с подмогой Кузьминичны провернула. Да что уж… Сам я тоже… того…

И он отвернулся, предоставив Анфисе возможность сделать то, что велела ей Кузьминична. Когда из-за дверей послышался весёлый, чуть хмельной, голос дружки, вопрошающий «сладилось?», Никита гаркнул:

- А как же!

И следом понеслись новые частушки:

- Как на горке, на притычке зайчик просит у лисички. А лисичка не дает, зайчик лапкой достает! Ух ты! Ух ты! Ух! Ух!

Никита отвернулся, и через миг послышалось его мерное посапывание. Анфиса тихо опустилась на ложе и молча заплакала. В ушах звучал голос Варвары: «Не будет тебе счастья! Не будет!»

***

Наши дни.

- Праздник Ивана Купалы? – удивилась мама. – Первый раз слышу, что его отмечают.

- Я тоже, но говорю же: тут так принято, - повторила Катя. – Так что? Отпускаете?

- Кать, а это не опасно? – осторожно поинтересовалась Марина. – Ты вот сказала, что через костёр будете прыгать…

- Мам, так мы ж не сами по себе там будем, - пояснила дочь. – Там взрослые будут.

- Да? Нам, получается, тоже можно?

- Ну… если хотите, - растерялась Катя. – Вы ж с папой вроде никогда таким не интересовались.

- Значит, пришла пора начинать, - поддержал жену отец. – Я, например, с удовольствием сходил бы. Надо знакомства заводить потихоньку, а этот праздник – неплохой повод, как мне видится. Так что, дочь, берешь нас с собой?

- Ну… да… А Поля как же?

Родители переглянулись и замолкли. О младшей дочери они как-то не подумали. И правда, одну же её дома не оставишь. Проснётся, испугается. Нет, такого допустить нельзя. Катя, уловившая их растерянность, осторожно предложила:

- Может, с собой её возьмём?

- Ой, нет! Я опасаюсь! – воскликнула мать.

- Погоди, Мариша, - остановил её папа. – Возможно, Катя права. Полинке это может пойти на пользу. Представь: это же, как в сказке. Давай так сделаем: пойдём все вместе, а потом кто-то из нас вместе с Полиной домой вернётся. Я так понимаю, что игрища затянутся далеко за полночь, она ещё мала. Уведём её часом в десять. Пусть повеселится. Если заметим, что ей некомфортно, уведём раньше. Как ты думаешь?

- Нууууу…. Давай попробуем, - всё ещё сомневаясь, согласилась Марина. – Но если заметим хоть намёк…

- Сразу домой, - подхватил папа. – Решено. Катя, идём все вместе!

- Ух ты! – поразилась девушка. – Озадачили. Вам тогда тоже приодеться придётся.

- Ничего, справимся, - улыбнулась мама. – Насчёт Полинки… У неё есть белая ночнушка, новая совсем. Ты бы, Катюша, украсила её. А мы с папой сами разберёмся.

- Конечно украшу! Я тогда побежала!

Катя, сломя голову, унеслась в дом в предвкушении новой работы. Разговор с родителями происходил в беседке на заднем дворе, Полинка в это время сидела на садовых качелях с книжкой в руках. Читала она много, обычно запоем и, в основном, сказки. Сколько она их уже перечитала? Наверное, сказки всех народов мира успели поместиться в её голове. Катя не так давно с удивлением обнаружила, что сестрёнка утянула с книжной полки «Легенды и мифы Древней Греции». Она не была уверена, что девочка одолеет сложное для её возраста повествование, но решила, что пусть уж сестра попробует. В любом случае она оставит книгу, если ей придётся не по нраву. Однако, Поля одолела и эту вещь. Катя признавала, что тяжкие события последнего года всё же привнесли что-то положительное, вернее, она научилась находить положительное даже в самых удручающих моментах жизни. Психолог, конечно, основательно скорректировал её отношение к происходящему. Иначе она, наверное, свихнулась бы.

Катя достала свою «волшебную» коробку, раскрыла её и начала раскладывать на кровати всевозможные виды тесьмы, кружев, пуговиц, бусин, - богатство, с помощью которого она собиралась приготовить сестрёнке роскошный наряд для праздника. Погрузившись с головой в работу, Катя не заметила, как наступил вечер. Она подняла голову и с удивлением обнаружила, что солнце давно ушло с небосвода, бросая последние блики откуда-то из-за леса. Небо приобрело розоватый оттенок, птиц почти не слышно, природа готовилась отойти ко сну. Катя поднялась из-за стола, с удовольствием потянулась и зачехлила швейную машинку. Сюрприз для Полинки почти готов, завтра она окончательно доведёт его до совершенства, отгладит и только тогда покажет сестрёнке.

Катя выскользнула из комнаты и прислушалась. Голоса родителей доносились из сада, она заглянула к Полинке, сестра сидела, склонившись над столом, и самозабвенно орудовала кисточкой, поочерёдно макая ею в стоящие на столе краски.

- Поль, можно к тебе? – осторожно спросила Катя.

Девочка сначала вздрогнула от неожиданности, видимо, сестра выдернула её из глубокого погружения в грёзы. Обернувшись, она расплылась в улыбке и энергично закивала, протягивая Кате рисунок.

- Ссссс….Сммммм…..Сммммм….

- Да, я сейчас посмотрю, - ответила Катя, подходя ближе.

Рисовать Полина любила и умела. Она могла часами просиживать за столом, если вдруг на неё накатывало вдохновение. Ни матери, ни отцу, ни Кате не удавалось в такие моменты вытянуть девочку даже для лёгкого перекуса, пока Поля не вынырнет из своего мирка и не отодвинет в сторону альбом, посчитав рисунок законченным, либо пожелает сделать перерыв. Но только сама.

- Снова витает в облаках, - вздыхала мама.

- Ну и пусть, - отвечал отец.

- Весь день не ела! – возмущалась Марина.

- Дистрофией Полька не страдает, - смеялся Павел. – Проголодается – сама придёт.

Определить дочку в школу изобразительного искусства было лишь вопросом времени, оставалось дождаться, когда Полинка немного подрастёт. Случившееся перечеркнуло намерения родителей, Поля замолчала, замкнулась и долгое время даже не смотрела на краски и альбом, пылившиеся на столе. Равнодушно проходила мимо, словно не она ещё совсем недавно часами просиживала за столь любимым занятием. Снова взялась она на кисти лишь пару месяцев назад, после того как начала пытаться выдавить из себя хоть какие-то слова.

Катя склонилась над столом, рассматривая художества сестрёнки. Хотя Полинка обладала невероятными способностями, рисунки всё же оставались детскими, нуждающимися в наставничестве профессионала, который отточил бы талант девочки. Однако, лица Полине удавались великолепно. Точнее, не сами черты, а, так сказать, общий антураж. У неё получалось так мастерски передавать на бумаге выражения, эмоции, отражающиеся на лице, что даже самый матёрый придирчивый профессионал снизошёл бы до одобрения.

- Поль, классно! – вырвалось у Кати. – Ты где такие лица видела?

Полина замотала головой и промычала что-то невнятное. Как ни старалась Катя уловить в издаваемых ею звуках намёки на слоги, ничего не вышло. Видимо, всё же Полинка принесла изображённые образы из мира своих фантазий. На альбомном листе застыли в причудливых позах две тоненькие фигурки. Это явно был танец, изящный, лёгкий, невесомый, в котором каждое движения напоминало взмах крылышка бабочки. Сами фигурки выглядели необычно: полупрозрачные, в длинных белых балахонах, волосы ниже пояса струятся по спине прямыми белыми прядями. Существа из иного мира. Мира вне законов гравитации. Но главное – лица. Эти лица Катя рассматривала с особенным интересом. Фантастические, нездешние. Огромные синие глаза гипнотически притягивают, манят, не отпускают. Кажется, столкнись с такими в жизни, - пойдёшь следом куда угодно, не задавая вопросов. Головы существ венчали сплетённые из цветов уборы. Ни дать, ни взять, - лесные нимфы, танцующие в траве на фоне какого-то сказочного водоёма, по которому проплывают звёзды. Полная иллюзия движения. Ещё миг – и фигуры сойдут с листа, продолжив танцевать здесь, в комнате. Поверхность бумаги – всего-навсего граница между реальностью и миром Полинкиных фантазий.

- Просто удивительно, - пробормотала Катя.

Довольная Поля улыбалась от уха до уха. Катя присела рядом.

- Поль, скоро праздник, очень интересный. Называется День Ивана Купалы

- Мммм….,ммммм, - радостно закивала Поля.

- Ты о нём слышала? – удивилась сестра.

- Дддддддаааааа…

Катя замолчала, озадаченно глядя на сестру. «Впрочем, она могла где-то прочесть, она же проглатывает всё, что попадается», - успокоила себя девушка.

- Я тебе наряд смастерила.

Глазёнки Поли загорелись, она вскочила, схватила сестру за руку и потянула к двери. Увидеть наряд для праздника требовалось срочно.

Поля вертелась в расшитой рубахе перед зеркальным шкафом в комнате сестры, а Катя выдвинула заветный ящик комода и подозвала сестру. Поля подошла ахнула.

- Мммммм….мммммм… тттттттт…..тттттттыыыы……сссс….ссссс…

- Конечно, сама, - ответила Катя. – Кто ж ещё?

- Кррррррр…..кррраааа……ссссс…

- Нравится? Выбирай, что наденешь на праздник!

Не веря своим ушам, Поля взвизгнула, одним прыжком наскочила на сестру, весело хохоча. Вещи в этом ящике составляли особенную гордость Кати, потому что изготовлены были её руками. Несколько шикарных шейных украшений, вышитых бисером, узоры для вышивки Катя придумывала сама. Помимо них, браслеты и парочка миниатюрных сумочек. Кажется, настало время использовать их по назначению. Не всё же такой красоте томиться в закрытом ящике.

Катя наблюдала, как сестрёнка вертится перед зеркалом, прикладывая к себе то одно колье, то другое, и сердце её наполнялось радостью. Предчувствие чего-то необычного переполняло её, и Катя не могла понять, отчего вдруг в глубине души копошится маленький, но довольно зловредный червячок тревоги.

***

Где-то в конце девятнадцатого века.

В положенный срок Анфиса разрешилась, произведя на свет здоровенькую девочку. Бабка Кузьминична, прикрывая несоответствие в сроках, объявила всей родне, что пока младенец с матерью побудут у неё в избе.

- Раньше срока разродилась, - объяснила она. – Дитя слабое, надобно силы набраться. Пущай у меня пока.

Мать Никиты, Катерина, кажется, всё поняла, но правду эту держала при себе. Зачем суетиться? Сын ведь не дурень какой, и коли ему всё по нраву, так она мешаться не будет. Да только сердце материнское чуяло неладное. Видела, видела Катерина, как с каждым днём всё грустнее становится Анфиса. Замечала, как хмурится Никита в ответ на её преданные взгляды. Претензий к невестке Катерина не имела: девка оказалась хозяйственная, всё у неё справно получалось, любое дело спорилось, Никиту любит, по всему видать. Да только сын, ровно каменный по отношению к жене. Будто не только что обвенчались, а уже не один десяток лет вместе прожили. Смотрит на молодую жену равнодушно, как сквозь неё. Обойдёт стороной, да идёт по своим делам. Видела Катерина, как страдает Анфиса. Да что тут поделать? Их семья – их дела, лезть туда свекровь не собирается. Разве что сама Анфиса что скажет али пожалуется на что, но та молчит.

Видела Катерина и то, что ребёнок родился хороший, крепкий. Не раньше срока, это точно. Промолчала. Что тут скажешь? Коли сладили они с Никитой раньше, так что уж теперь? Венчаные они теперь. Кузьминична доброе дело делает, злые разговоры пресекает. Надобно её отблагодарить как следует. Собрала она корзину всякой хорошей снеди да отправилась в лесную избу Кузьминичны.

- Прими вот в дар, что Бог послал, - с поклоном протянула она подарок.

- Благодарствуй, - кивнула бабка. – Поставь вон туда.

- Как Анфиса и дитя? Можно домой ворочаться?

- Да пущай ворочается. Дитя окрепло маленько. Теперь уж сами…

Анфиса стояла посреди горницы, прижимая к себе свёрток. Катерина подошла и ласково погладила девушку по плечу.

- Идём до дому, дочка.

Они вышли от бабки и отправились домой по лесной тропе. Шли молча, каждая думала о своём. Катерина шла вперёд, не оборачиваясь, Анфиса следовала за ней, не отставая ни на шаг. Дорога вела аккурат вкруг Синь-озера, и молодая женщина до смерти боялась показаться там. Но сказать об этом свекрови духу не хватало. Скажешь, а потом как объяснять? Она крепче прижала к себе дочурку и следовала за свекровью, стараясь не глядеть по сторонам. Вот и Синь-озеро показалось. Катерина шла тропой вдоль берега, как ни в чём не бывало, Анфиса же задрожала всем телом и остановилась.

- Ты что это, дочка? – спросила свекровь. – Али меня страшишься? Ты брось это.

Женщина устало махнула рукой, подошла ближе и взглянула на личико спящей внучки, проверила свивальник – достаточно ли туго завязан – и приняла свёрток к себе, дав те самым передышку молодой матери.

- Знаю я, Анфиса, что дитё крепкое, - тихо сказала свекровь.

- Мама, я…

- Не перечь. Я семерых родила, вижу, что да как. Кузьминична соседям рты заткнула, меня не обманешь. Сладили вы с Никиткой, значит. Ну да и ладно, дело ваше молодое. Потому не бойся меня. Не враг я тебе. Что до Никиты, так тут ты уж сама мудрее будь. Где лаской, где заботой, глядишь, и оттает он… Что поделать, такая наша бабья доля… Ступай за мной, я дитя понесу пока. Как придём, я к батюшке сбегаю, надобно окрестить побыстрее.

- Хорошо, мама. Спасибо Вам! – от души поблагодарила Анфиса.

- Да чего уж…

Он шли вдоль озера, и молодая женщина становилась всё мрачнее. Она со страхом оглядывалась на чистые воды, стараясь не подходить близко и дрожала, как листок на ветру. Вот и камень над омутом. Анфиса невольно зажмурилась. Перед глазами всплыла картинка из недалёкого прошлого: Варя барахтается в воде, а водоворот затягивает всё сильнее…

- Не будет счастья тебе. Не будет, - донёсся до её ушей зловещий шёпот.

Анфиса вскрикнула и, обогнав свекровь, кинулась в лес. За деревьями она остановилась, тяжело дыша.

- Это ж Варин голос был, - услыхала она слова Катерины. – О, Господи! Что ж ты наделала, подлая?

Анфиса обернулась, ожидая гнева, но Катерина смотрела на неё с нескрываемой жалостью, тихо качая головой и прижимая к себе внучку.