«И увидел Бог все, что Он создал, и увидел Он, что этого хорошо».
Удовлетворенность Господа своим творением вполне объяснима. Ну а кто бы не радовался, если бы сотворил что-то по-настоящему прекрасное? Композитор впадает в трепет от звуков удачной симфонии, художник благоговейно созерцает только что написанное полотно, актер с замиранием сердца сидит на премьере фильма и радуется, когда его появление на экране вызывает оживление среди зрителей. Даже люди более приземленных профессий не лишены этого чувства удовлетворенности реализацией собственного проекта, кайфа от того, что получилось. Плотник радуется отшлифованной и прилаженной доске, токарь ― точно выточенной детали, сварщик ― ровному шву.
Любовь Михайловна, разумеется, не была Богом. Она не была ни сварщиком, ни токарем, ни труженицей творческого фронта. Эта властная женщина являлась представительницей профессии, в которой человек может получать искренне удовольствие от сошедшихся цифр. Она была бухгалтером. Но главным ее жизненным проектом был ее сын ― Николай. Коля, Коленька, Колюша, Колюшенок, Колышек... Упертая, целеустремленная, хваткая, Любовь Михайловна не просто родила и вырастила ― она его создала! Создала как биологический и социальный объект. Учеба, работа, круг общения, увлечения, интересы ― все это Любовь Михайловна создала в сыне собственными руками. Она лепила его, как скульптор лепит статую. Ничто не ускользало от ее внимательного взора. Все и всегда находилось под ее контролем.
И получилось весьма недурно. В противовес многим матерям-одиночкам, настойчивая бухгалтерша смогла сохранить в сыне баланс. Она оберегала, но не тряслась. Помогала, но не делала за него. Контролировала, но не следила. Советовала, но не навязывала. Благодаря педагогическому таланту Любови Михайловны Николай вырос спортивным, образованным парнем, прекрасным работником и завидным женихом.
А теперь к реальности.
Все вышеназванное Любовь Михайловна, конечно, делала. Контролировала, поучала, навязывала, надоедала, обижалась, манипулировала и многое, многое другое. Просто сам Коля от природы был парнем чертовски талантливым и, что немаловажно, терпеливым и спокойным ― в отца. От матери же достались целеустремленность, настойчивость и упорство которых так не хватало, по ее словам, «этому неудачнику» ― сиречь, бывшему мужу Любови Михайловны, Виктору Петровичу.
Они поженились, когда им было по двадцать лет. Он покорил Любу романтичностью и нежностью. Читал стихи, пел песни, устраивал сюрпризы. Будущая руководительница отдела бухгалтерского учета млела и не могла нарадоваться своему избраннику.
Но через два года семейной жизни, когда Люба была уже беременна, окончательно стало понятно, что Виктор ― человек абсолютно без амбиций и стремлений к великому. Он не был тунеядцем, алкоголиком, дебоширом, но просто абсолютно ни к чему не стремился. Его все устраивало. Квартира с подселением на три семьи ― пойдет. Работа слесарем в ЖЭКе ― прекрасно. Отдых на даче вместо курорта ― отлично. Нет дачи ― вообще замечательно, в квартире на три семьи можно великолепно отдохнуть.
Единственное, к чему у Виктора было серьезное рвение ― это к музыке. В юности он закончил музыкальную школу, играл в группе, хотел поступать в училище. Но дальше все по старой схеме: не получилось ― ну и хорошо! В чем причина такой меланхоличности ― не смог бы разобраться даже самый крутой психолог, а тогда было не принято и разбираться. Работает? Работает! Не пьет сверх меры? Нет! Руки не распускает? Никогда! «Что ж тебе еще, собака, надо?» ― как говорил Иван Васильевич, персонаж бессмертной комедии.
Но Любе было надо!
Наплевав на уговоры родственников, на стращания со стороны подруг и осуждение общества ― она развелась. И не просто развелась, а полностью сменила курс жизни. Уехала с новорожденным сыном, из маленького провинциального городка на другой конец страны, в областной центр. И на несколько лет почти полностью прервала связи со всеми родственниками и знакомыми.
Стоит сказать, что отец Коли никогда не исчезал полностью из их жизни. Исправно платил алименты, слал открытки и подарки. Несколько раз приезжал, но гордая мать не пускала его на порог, а отправляла гулять с сыном во двор. Понятно, что проехавший пару тысяч километров Виктор ждал более радушного приема и, по правде сказать, в душе лелеял надежду на воссоединение семьи. Но с каждым таким визитом она таяла. В родной город Коля с матерью ездили несколько раз и то в основном по печальным поводам ― на похороны.
Шло время, прогресс не стоял на месте, и появившиеся технологии позволили отцу чаще общаться сыном. Была ли рада этому Люба? Конечно, как и любая здравомыслящая женщина, она понимала, что мальчику нужен отец. Будучи карьеристкой без личной жизни, зато с женской мудростью, она знала: без мужской руки в воспитании сына никуда. Она осознала ошибки, которые совершала в молодости, поняла, что перегибала палку и с открытым сердцем принимала тот факт, что сын все чаще контактирует с отцом.
А теперь к реальности.
Ничего Любовь Михайловна не поняла. Бывший муж так и остался для нее неудачником без амбиций и цели в жизни. Никакой радости от его контактов с Колей она не испытывала. И была всячески против. Будучи подростком, Николай дважды хотел поехать к отцу, и дважды мать находила причины воспротивиться.
Когда Коля подрос и стал вправе решать сам, он вновь вознамерился увидеться с папой.
― Поезжай, конечно, ― с равнодушной улыбкой удава Каа проговорила Любовь Михайловна.
― Точно, мам? Ты не против?
― Конечно, сынок.
― Но ты же всегда возражала…
― Ну, было такое… ― Любовь Михайловна говорила медленно и вкрадчиво. ― Пойми меня правильно: ты был ребенком, я искренне переживала, что ты попадешь под влияние своего отца. И свернешь не туда.
― Он не такой уж плохой человек, ― возразил было сын.
― Дело не в том, какой он человек, ― Любовь Михайловна слегка повысила голос, ― а в том, что его взгляды на жизнь губительны. Понимаешь? А попасть под его влияние очень легко. Я поддалась и чуть не загубила свою жизнь.
Николай хотел возразить, сказать, что отец хороший человек. Да без стремления к карьере и богатству, но у него куча других положительных сторон. Хотел, но смолчал.
― Значит, я покупаю билет? ― уточнил в последний раз. ― И твое мнение не изменится?
― Конечно, нет!
Она не соврала. Ее отношение не изменилось ― изменилось давление. Резко и безапелляционно. Причем настолько сильно, что на следующий день Любовь Михайловну доставили в предобморочном состоянии в стационар прямо с рабочего места. Поездку, разумеется, пришлось отменить.
Уже по прошествии времени Коля часто прокручивал эту ситуацию в голове. Размышлял о превратностях судьбы, о бренности человеческой жизни, о скоропостижности смерти. Думал о том, насколько все-таки загадочен человеческий организм, как он подвержен влиянию различных факторов. И способен довести еще нестарую женщину практически до реанимации простым скачком давления.
А еще он размышлял о том, почему мать не поступила в театральный. Ее ждала бы успешная карьера ― и его, и коллег, и врачей вокруг пальца обвела.
Думать об этом Коля стал не сразу, а спустя почти год, когда случайно подслушал разговор матери. Тогда он вновь собирался посетить отца во время университетских каникул, а Любовь Михайловна делилась этой вопиющей новостью с подругой по телефону.
― Нет! Не хочу! Я его знаю, он ему всю голову забьет своей ерундой. И что? Придумаю! На крайний случай, опять в больницу лягу. Ничего, в прошлый раз поверили ― и сейчас поверят. Я лучше неделю уколов и таблеток выдержу, чем позволю загубить жизнь сыну.
Коля расстроился и поделился услышанным с отцом и, наверное, будь на их месте другие отец и сын ― они бы в пух и прах разругались с матерью и бывшей женой соответственно. Но стоит помнить, что терпеливым и спокойным он был в Виктора Петровича. Отец успокоил Колю и посоветовал не скандалить с Любовью Михайловной: «Она просто переживает. Не надо, не расстраивай ее, свидимся еще как-нибудь».
И они свиделись. И не один раз. Виктор Петрович сам приезжал к сыну. Любовь Михайловна все так же не пускала его в дом, но этого уже и не требовалось. Они гуляли, ездили на рыбалку, на шашлыки и вообще хорошо проводили время. Единственным ограничением, накладываемым матерью, был обязательный приход Коли домой. Любовь Михайловна категорически выступала против того, чтобы он оставался с ночевкой в любом съемном жилище отца ― будь то квартира или гостиница. Складывалось ощущение, что Любовь Михайловна до ужаса боялась, что сын проведет в компании родителя чуть больше времени, и тот, словно инопланетный паразит, успеет отложить в него личинки легкомысленности и не целеустремленности.
Виктор Петрович реагировал всегда неизменно: «Ты главное мать не расстраивай, так ― значит, так!»
Когда Николай окончил университет, устроился на работу и съехал от матери на съемное жилье, он уговорил отца в один из приездов остаться у него. Разумеется, Любовь Михайловна была не в курсе. Но тигрица всегда чувствует, когда детеныш в опасности. Заявившись без предупреждения в арендуемое жилище, она обнаружила бывшего мужа и своего отпрыска мирно играющими в шахматы. Крики. Скандал. Скорая. Стационар.
«Главное, мать не расстраивай», ― снова напутствовал Виктор Петрович и тем же вечером уехал.
Годы шли. Все менялось. Все, кроме отношения Любовь Михайловны к отцу Коли и их общению. По телефону ― пожалуйста, интернет ― прекрасно, редкие приезды Виктора ― великолепно. Поездки Николая к папе или их совместное, пусть и краткосрочное проживание ― страшнее кары небесной.
Годы не щадили никого. Коля видел, как стареют мать и отец. Постепенно Николай смирился со всем. В конце концов, сколько можно переживать за жизнь двух людей, подаривших ему жизнь! Пора бы строить и свою, семейную. С карьерой все более чем хорошо ― значит, время вить гнездо.
Любовь Михайловна в своей характерной «ненавязчивой» манере активно принимала участие в выборе спутницы жизни для сына. Надо отдать должное терпению Коли: он вынес вмешательство матери стоически. Спасибо генам Виктора Петровича. Но это был первый раз, когда наследственность сыграла с Любовью Михайловной злую шутку. Сын проявил свойственное ей упорство, которым она так гордилась, и настоял на своем выборе.
Света была девушкой самой обычной, без аристократических и олигархических замашек. Из простой семьи обыкновенных трудяг. Сама работала медсестрой и о поступлении в ВУЗ не задумывалась. При первом же знакомстве Любовь Михайловна попыталась клещами вытянуть из будущей невестки всю подноготную ее семьи. Она с уважением относилась к рабочем классу, однако ее страстно интересовало, как складывалась жизнь Светиных родителей. Был их выбор работать до самой пенсии на фабрике осознанным, вынужденным или же являлся плодом лени и безамбициозности. Неизвестно, удовлетворили ли ее ответы Светланы, но обряд знакомства сватов между собой, она старательно откладывала. То проблемы на работе, то нездоровится, то просто не время.
Но судьба преподнесла еще один удар. Николай твердо вознамерился познакомить Свету с отцом.
― Мы съездим к нему, ― заявил безапелляционно.
― Зачем?
― Мам, это нормально. Я женюсь, я хочу познакомить будущую жену с отцом. И, кстати, на свадьбе он тоже будет.
― Я понимаю! Ну вот на свадьбе и познакомятся. Зачем тащить девочку неизвестно куда?
― Мам, я все решил!
Упорство, целеустремленность, настойчивость, ― все качества, которые Любовь Михайловна так бережно взращивала в своем чаде, обратились против нее. Зверь, загнанный в угол, кусает больнее, спасение утопающих ― дело рук самих утопающих, сколько веревочке не виться… и так далее.
― Пусть приезжает сюда! ― выпалила Любовь Михайловна резко, как командир артиллерийского расчета, дающий команду «Пли».
― Чего? ― Коля смотрел недоуменно.
― Пусть приезжает!
― Ага! Опять по съемным углам тереться? Мам, ну это уже несерьезно!
― Пусть остается здесь, ― она сама не верила в свои слова. ― Ну, на пару дней. Обсудим свадьбу, он же тоже должен принять хоть какое-то участие в подготовке.
― Мам, ты серьезно сейчас? ― Коля задумался о вызове экзорциста, потому что, видимо, неизвестная сила вселилась в тело его матери.
― Конечно. У вас и так забот сейчас хватает, а на поездку больше сил, времени и, кстати, денег потратите.
― Отлично! ― радостно выпалил Коля. ― Ну, тогда заодно и знакомство со Светиными родителями организуем, ― добавил и вышмыгнул за дверь.
Слова застряли в горле ошеломленной Любови Михайловны. Еще один удар. Она готова была терпеть бывшего мужа, но совмещать сие мероприятие со знакомством двух семей ― нет. Двойной стресс. В голове пронеслись мысли о симуляции сердечного приступа.
Коля оповестил отца, Виктор Петрович был рад приехать и увидеть избранницу сына воочию. Он мудро отказался от любезного предложения бывшей жены пожить у нее и заселился гостиницу. На уговоры сына не поддался, выдав свое стандартное: «Не надо мать лишний раз расстраивать, ― комментарий был стандартный».
В назначенный день шестеро заинтересованных в союзе молодых, людей собрались в условленном месте. Им оказалось уютное кафе с верандой.
Вечер проходил напряженно. Любовь Михайловна вела себя излишне чопорно, стараясь подчеркнуть, что она выше многих и сына растила не для того, чтобы он загибался на заводе или фабрике. Родители Светы старались, как говорится, не отсвечивать. Похвастаться чем-либо, кроме красавицы-дочки, они не могли. Простые из простых, лучше не скажешь. Виктор Петрович был тише воды, ниже травы. Всегда веселый, знающий миллион анекдотов, историй, присказок, душа компании ― в этот вечер молчал. На все подначивания сына реагировал легкой улыбкой и кивками.
«Не хочу мать расстраивать», ― ответил на вопросительный взгляд Коли, когда они ненадолго остались одни.
Вечер шел.
― Ладно, не будем больше откладывать, ― пробасил Коля, поднимаясь со стула и поглаживая будущую жену по плечу. ― Мы рады, что здесь собрались самые близкие для нас люди. Мы ценим вашу поддержку и все то, что вы для нас делаете.
Любовь Михайловна приосанилась и гордо подняла подбородок.
― В равной степени благодарны, ― добавил Коля, вбивая гвоздь в крышку гроба материнской гордости. ― Спасибо вам за все. У нас для вас две новости. Мы долго молчали и не комментировали предстоящее торжество… Так вот: его не будет.
Стол замер.
― Нет, не переживайте, свадьба будет. Через неделю у нас роспись. Но никакого праздника мы со Светой решили не устраивать. Это пустая трата денег, и мы хотим направить эти средства на предстоящий переезд.
Стол выдохнул.
― Молодец, Коля. Рациональность ― это одна из самых сильных твоих черт, ― прокомментировала Любовь Михайловна. ― Да и переезд за границу тоже весьма неплохое решение ― больше возможностей для развития. Для тебя как программиста ― особенно. Но мог бы и посоветоваться.
― Да. Поэтому и не стал. Мы не за границу едем мам. В деревню. Вернее, в поселок.
Стол зашептался, а Любовь Михайловна чуть не упала со стула.
― Свете предложили работу в ФАПе, дом дают, участок. Ну а я пока при школе, кружок по информатике буду вести. А там посмотрим.
Стол снова затих.
― Довольно! ― голос Любовь Михайловны разорвал тишину, как раскат грома. ― Какая деревня? Жизнь решил себе испортить? По стопам отца пойти?
― А что плохого в этих стопах, мам? ― спокойно, но громко, под стать матери, ответил Николай. ― Уважаемый человек, хороший работник, верный друг, хороший отец. Что в нем не так, мама? Ну не твой человек, ну не разделяешь ты его мысли и цели! Но это не делает его второсортным! Я люблю Свету и не хочу терять ее, я поеду за ней. Если разладится у нас ― значит, судьба такая, но винить всю жизнь ее в чем-то я не хочу.
― Причем здесь любовь? ― Любовь Михайловна подскочила со стула.
― Притом мам! Я долго не мог понять, что у нас в семье не так! Ты отца бесхребетным называешь, он про тебя слова плохого не говорит. А ты знаешь, что тогда он из-за тебя от должности отказался, потому что ты беременна мною была?
Стол снова затих. Любовь Михайловна подняла глаза на бывшего мужа. Виктор Петрович сидел, потупившись, как пятиклассник, схлопотавший двойку.
― Да, мам! Ему предложили хорошую должность на севере. Он отказался. Знал, что ты не сможешь поехать. Рискованно было. А через два года ты сама от него ушла! И вся разница между вами в том, что он побоялся тебя потерять, а ты его нет! А я боюсь потерять Свету!
Установившаяся тишина могла бы посоперничать с бескрайним космическим вакуумом. Ее прервал взрыв истерического плача. Плакала Любовь.
Дальнейшая часть вечера, прошла в атмосфере кухонных посиделок. Любовь Михайловна, никогда не падкая на алкоголь, сбросила остатки спеси. Из-за чувств и обилия информации позволила себе лишнего и заваливала бывшего мужа расспросами, прерываемыми на приступы плача. Родители Светы ― простые из простых ― почувствовали причастность к происходящему и, как могли, старались ненавязчиво поддержать ее. Виктор Петрович отвечал на вопросы сдержано и смотрел глазами, полными доброты.
Света и Николай, сидели в обнимку, Света положила голову на плечо будущего мужа.
Коля смотрел на родителей, которых за всю свою жизнь никогда не видел сидящими так близко за беседой. Он думал об их потерянной любви, которую уже не вернуть. О прошедшей жизни. И об ошибках, которые люди совершают. А еще он думал о том, что скоро всех четверых гостей сегодняшнего вечера, будут называть бабушками и дедушками. Потому что это была вторая новость, которую он решил пока не сообщать.
Через пару дней после росписи молодые уехали, строить новую жизнь. Родители с обеих сторон навещали их так часто, как только могли. Любовь Михайловна и Виктор Петрович впервые за много лет примирились. Конечно, о воссоединении семьи речи не шло ― слишком много воды утекло. Целая жизнь.
Но эта же жизнь дала им шанс. Да, они не смогли совместно воспитать сына, зато будут вместе поднимать внуков.
Автор: Филипп Варков