Вернулась из Азии, переполнена впечатлениями, но пока еще не разобрала их в полной мере. Зато наконец-то просмотрела инст и весь день размышляю про Джунины карьерные перепетии. Начиталась призывов публики вернуть его в строй (призывы в больших количествах опубликованы в аккаунтах Namoo и у обоих директоров агентства - Кима и Кима).
А тут прямо как в строку, почла в тг у продюссера Николая Картозии про "аромат хука". Картозия (руководит телеканлом "Пятница!") злой, меткий и как он утверждает, совершенно беспринципный в понимании производства развлекатеьного контента, профессионал. Периодически он делится механизмами, по которым индустрия сериалов выбирает, что финансировать, а что обречено остаться в столе. Главный ориентир - тот самый «аромат хука».
Хук (крючок) - это то, что цепляет зрителя с самого начала и не отпускает до самого конца. Это может быть всё что угодно - кадр, интонация и внешность героя, первая сцена, или в конце-концов общая идея, которая не даёт зрителю переключиться с истории и забыть ее после приема пищи. Продюсер, как утверждает Картозия, должен уметь уловить, на что именно придёт зритель. Методички Netflix могут объяснить многое, но если «не пахнет», то ничего не поможет.
Я решила применить эту логику к работам Ли Джун Ги. Большинство его проектов были успешны в плане рейтингов. Но интересно другое — что в них стало «хуком» для публики и лично для меня?
Чем пахнут истории Джунги? Давайте порассуждаем.
«Король и Шут»
Идея фильма не нова - красота как опасный дар, искушающий и разрушающий. Но фильм собрал её в цельное высказывание, оставив зрителя с пронзительной нотой надежды, что красота спасёт мир, даже когла в нем все умрут.
Хук "Короля и Шута" - это Гонгиль. Его тело, его ангельская красота, изгиб талии, застенчивый взгляд, влажные губы. Он соединяет противоположности: невинность и животную жажду обладания.
Хук фильма - это телесная, почти священная эстетика, которая воплощает самые тайные желания зрителя. Герой красив так, как уже почти неприлично — и этим притягивает.
«Время Пса и Волка»
Идея дорамы - борьба с кармической предопределённостью. Сухён хочет вырваться из предначертанного ему роком, но не может. В финале он так и остаётся в сумерках, но умудряется сделать их чуть не своим домом.
Хук в том, как он раз от разу утягивает в сумерки каждого, кого встречает на пути. Сухён - это такой судьбоносный соблазнитель. Он манит не красотой, а внутренним конфликтом, метаниями и раздвоенностью. Он та часть нас, что вечно хочет драмы, хотя разум и делает выбор в пользу нудной рутины. Именно поэтому Сухёна невозможно отпустить, как невозможно расстаться с тем, что делает нас живыми. В этом смысле все мы "коллективная Ари".
«Ильчжимэ»
В "Ильчжимэ" мы завроженно наблюдаем трагедию, которая маскируется под лёгкость. Это история, где смех не развязка, а новая форма познания утраты и трагедии.
Потеря, память, месть и невыносимое одиночество - всё это живёт внутри героя, но снаружи он - акробат, вор и шут гороховый. Он будто бы примирился с болью, но на деле просто научился танцевать на её обломках.
Хук "Ильчжимэ"- в непредсказуемости образа главного героя. Ен - единственный персонаж Джунги, которого невозможно поместить рамки пространства/времени. Непонятно есть ли у него будущее и какое оно?
Он как колокольчик в весеннем ветре - звенит, смеётся, исчезает, а за ним тянется шлейф абсолютной трагедии. Хук тут - в ощущении "я не знаю, что он сделает в следующую секунду, но я не могу отвести от него глаз". Он герой, которого зритель постоянно теряет, и этим держится привязанность.
"Аран и Магистрат"
Ким Ын О - не герой-любовник и даже не детектив чосонского агентства "Луна Миряна". Ким Ын Он - образ пути мужчины в конфуцианском смысле: тот, кто ставит долг выше эмоций, кто ищет истину, не отворачиваясь, кто берёт ответственность за тех, кто уже давно покинул этот мир. И парадокс в том, что этот герой сам мёртв - пусть и живой телом. Он эмоционально и духовно застывший. Но именно через любовь к призраку он начинает "оживать", и вместе с ним оживает и зритель.
Хук "Магистрата" — в ощущении жизни через смерть. Очень мощный хужожественный мотив, между прочим. У Магистрата с Аран не просто роман - это связь, которую невозможно разорвать, потому что она не телесная. Зрителя волнует и тревожит вопрос не "будут ли они вместе", а как вообще возможно соединение между живым и ушедшим. Джунги делает эту связку правдоподобной. Он не играет в фантастику, но смотрит на Аран так, будто у него дрожит душа. И зритель в это верит. Мы видим, что его эмоции глубже любого телесного, а его любовь - метафизическая.
Тут я конечно пойду протв Картозиии (который топит за предельную физиологичность хука) но думаю, что собенность цпляющая в этой роли это как раз присутствие души. Не тела, не героя, не красоты, а души, которая медленно выходит из состояния оцепенения. И делает это так искренне, что мы, зрители, будто вспоминаем, что и у нас есть своя собственная «Аран и Магистрат" - это что-то незавершённое, неразрешённое, связанное с потерей, тоской и любовью вне времени.
«Две недели»
В сериале «Две недели» крючком (хуком), мгновенно цепляющим зрителя, становится довольно редкий мотив родительского инстинкта, выведенный в центр повествования. Герой Ли Джун Ги, Чан Тэ Сан, поначалу предстаёт маргиналом и беглецом, но вскоре открывается как человек, способный на глубокую привязанность и самопожертвование ради дочери, о существовании которой он только что узнал. Вопреки привычному акценту на материнской любви, здесь именно отцовская трансформация становится ядром драмы: Тэ Сан исцеляется через заботу и любовь, и сам становится источником исцеления для девочки, нуждающейся в пересадке костного мозга.
Но работает эта история не только через сюжет. Важную роль играет интенсивная работа с телесностью героя: зритель постоянно видит Тэ Сана в уязвимых, интимных состояниях — после ночи с женщиной, в поту, крови, в душе, в трусах, бинтах и даже принимающим роды. Эти сцены не эротизированы, но предельно чувственны. Такое сочетание высокого и низменного, духовного пробуждения и физического истощения, формирует сильный эмоциональный крючок как для широкой аудитории, так и для поклонников самого Ли Джун Ги, который искусно обращается с образом тела — не просто как объектом, но как выразителем душевного состояния.
Погоня смерти, сжатые сроки и ежедневная борьба за выживание превращают сериал в эмоциональный триллер, где телесное становится равнозначным духовному. Именно в этой двойственности — и заключается крючок: сериал цепляет индифферентного зрителя динамикой и экшеном, а чувствительного — глубиной пути героя.
"Чосонский стрелок"
Основной хук здесь вроде бы очевиден интимные переживания на фоне исторических перемен. Столкновение силы (ружья) и чувства (нежности). Не "Война и Мир", не "Унесенные ветром", но что-то около. Такое всегда цепляло.
Пак Юн Ган живёт в момент слома эпох: чосонский дворянин становится беглым бандитом, страна трещит под натиском модернизации, а душа — под давлением боли и утрат. И в этом мире, где всё меняется, он всё ещё способен видеть красоту. Нежность в его взгляде к возлюбленной — не слабость, а сила, сопротивление ожесточению.
Хук здесь в узаконенном противоречии — с одной стороны ружье, выступащее смволом прогресса и разрушения старого мира, с другой — любовь и преданность как вечные скрепы. Также не забываем о задаче, которую поставил перед собой сам Джунги перед съемками — показать тридцатлетнего мужчину в расцвете личного чувства.
Почему этот мотив всегда работает? Зрители эмоционально вовлекаются в историю, потому что видят, что даже в огне исторических потрясений человек продолжает любить, страдать и надеяться. Это интимная история на фоне большого исторического полотна — классический, проверенный приём. Ли Джун Ги играет героя, который научился убивать, но не утратил способность чувствовать. Это всегда подкупает.
"Ученый, гуляющий по ночам"
Ну здесь хук очевиден — это сексуальное влечение. Но в дорамной оболочке, что делает эту историю особенно забавной, а актерские находки Джунги особенно милыми.
"Ученый" — это повесть о мужчине, который трепещет под властью эроса. Ким Сон Ёль — вампир, обречённый на вечную борьбу с голодом, с телом, с влечением. Его жажда — не только кровь, но и желание, любовь, вина, тоска. Это герой, который всё время усмиряет плоть, и именно это напряжение между инстинктом и контролем, между ночью и нравственностью, приковывает зрителя. Мы словно следим за пациентом доктора Фрейда, только в красивом ханбоке.
И ещё одна важная часть хука — возвращение эстетики Гонгиля из «Короля и Шута». Красота, тонкость, загадка Ким Сон Ёля сомнению не подлежат. Он самый красивый (и желанный) персонаж истории. Женщина-бурундук преследует его не хуже короля, преследующего Гонгиля. Однако теперь герой взрослый. Утончённость и сражающая красота персонажа Ли Джун Ги снова становится его оружием, но уже в новой форме — мрачной, усталой, но ещё более манящей.
"Алые сердца: Коре"
Хук «Алых сердец» - двойной. На поверхности - безудержное чувство Ван Со, который, как герой девичьей мечты, не боится своих эмоций, рвёт ради любимой узы крови, крушит троны и небеса, и в первые дни влюблённости готов подарить Су весь мир… и пару коньков в придачу. Это прямой хук. Мечта зрительницы попасть в центр бурного, красивого, невозможного водоворота любви - быть той самой, ради которой всё рушат и всё возводят заново.
Но под этой витриной есть второй, тревожный крючок, который цепляет уже на уровне подсознания. Это история зависимости. Слабая, занесённая в чужую эпоху женщина, пытается найти опору в сильном, но довольно таки травмированном мужчине. Он - жесткий и эмоционально нестабилен. Она же умеет вызывать жалость, включать заботу, отступать и подходить снова. Манипулировать, одним словом, умеет. Мы наблюдаем неравный союз, построенный на взаимной травме, и именно эта токсичная связка приклеивает зрителя к экрану.
Ван Со не столько дарит любовь, сколько подавляет и расплавляет волю(зрителей!% в первую очередь) . В этом его магнетизм. Су же не столько любит, сколько тешит свое ЧСВ. Их отоношения часто воспринимаются как роковая страсть, но за ней - вполне узнаваемые модели психологической зависимости. Создатели искусно подают это как великую трагедию, стилизуют под Шекспира, под старинную легенду, и в этом кроется третья ловушка. Зритель не осуждает, а идеализирует
Почему это цепляет? В понимании зрителей, катастрофа любви равна подтверждению её силы. В «Алых сердцах» любовь не спасает, она разрушает. Но именно в этом зритель чувствует пульс жизни. Логика простая (и опасная) - если всё разрушилось, значит чувства были настоящими. Такой романтический мазохизм , за которым скрывается старая литературная установка - "лучше сгореть, чем жить скучно". Но если во "Времени Пса и Волка" она пленяет, то в "Алых серлцах" скорее раздражает, так как у Со имеется государственная миссия, и Су в его жизни однозначно лишняя.
Ну и еще один безотносительный хук - байронический визуал самого Со. Он слишком красив и театрален, чтобы не зацепить зрительнец. Как бы не бесила сама история, ее хочется пойти и пересмотреть, чтобы понаблюдать за потрясающим сочетанием железной воли и фарфоровый, утончённой хрупкости самого Со, который будучи на голову ниже всех своих братьев, уделывает их буквально одним глазом взглядом.
Продолжение следует, а обсудить, как обычно, можно в телеграм-канале, где я ежедневно чем-то да делюсь.