Закончу свои рассуждения про хук (крючок) ключевых дорам Джунги. Может тема и не столь любопытна, но раз я её кручу у себя в голове, значит она для меня важна.
И тут я, задаюсь вопросом, что цепляет в работах Джунги последних 5-8 лет? Точно не любовные страсти-мордасти (даже "Цветок" не про них).
Когда Ли Джун Ги переключается с исторических дорам на современные триллеры и судебные боевики, то в этих работах удивительным образом меняется не только антураж, но и тип хука. От внешне романтизированной страсти он переходит к внутренне мотивированному индивидуализму.
Поясню, что имею в виду.
"Беззаконный адвокат"
Здесь цепляет герой-ловкач, который играет по своим правилам, потому что умеет обходить закон, а не следовать ему.
Он не против системы — он её использует в хвост и в гриву, и тем самым получает над ней власть. Это пленяет зрителя, который всегда внутренне против системы (так уж повелось)
Также цепляют обаяние бунтаря, шикарные костюмы, как часть брони героя, ну и уверенность как оружие. Образ адвоката даёт надежду, что если быть умным, смекалистым и не соблюдать правила, то можно обрести власть над теми, кто над тобой.
Плюс не забываем про внутреннюю мотивацию Бон Сан Пиля. Она идёт из личной драмы, но подана через интеллект и харизму (а не через чувство рока и отчаяния, как у Сухёна) . Герой управляет судьбой, а не противостоит ей. Это важно.
"Беззаконный адвокат"— не просто история о возмездии. Это эстетизированная игра в кошки-мышки, где главный герой — не мышь, а кот в замшевом пиджаке. И да. Походу он и есть главный хук.
"Жизнь заново" (Again My Life)
Хук тут для меня однозначно понятен - это свобода и вседозволенность, которые получает герой благодаря второму шансу.
Но вот сюрприз! Он использует их не ради морального долга, а ради того, чтобы жить по своему вкусу. Он снова ловкач, но скажем так, философский ловкач.
Его установки - "я больше никому ничего не должен", "я знаю, как всё будет, и потому могу выбирать лучшее".
В "Жизни" хук — эстетизация эгоизма, как новой формы освобождения. Эгоизм показан не как зло, а как способ выйти из петли бессмысленного страдания. При этом хук тут очень утончённый — он заставляет зрителя задаться вопросом: а если бы у меня был второй шанс, я бы стал лучше, или просто стал бы собой настоящим?
Общее для обеих работ легко просматривается. Главный герой не столько "спасает мир", сколько восстанавливает личную справедливость. Он не просит разрешения, он берёт своё.
Ну и наконец, Джунги шикарно демонстрирует в этих работах маскулинность без агрессии. Предстает "настоящим мужиком" , без стереотипных атрибутов вроде челюсти-кувалды и ярко выраженного альфизма. Именно такие герои даются ему лучше всего — доминантные, но с флером лукавого изящества. Они обладают обаянием победителя, который никогда не теряет лицо.
Если "Алые сердца" дарят зрителю фантазию о великой любви, то "Беззаконный адвокат" и "Жизнь заново" дарят фантазию о великой внутренней свободе.
В этом и есть современный хук - герой показывает жизнь, в которой человек сам управляет своими эмоциями и мотивам, умеет выбирать свою судьбу и побеждать красиво.
Это мечта - жизнь без разрушающей драмы. Но пленяет ли она зрительниц, уколотых "Алыми сердцами"?)))
"Цветок зла"
"Цветок" хоть и стоит особняком, но вполне при этом вписывается в общий мотив Джуниных актёрских месседжей последних лет. Я про мотив освобождения (от чего либо). В "Цветке" мы его тоже наблюдаем.
Что у нас становится хуком в дораме «Цветок зла»? Это, пожалуй, самый сложный для меня вопрос. Сериал вышел в год когда дорамы про маньяков, психопатов и серийных убийц считались горячим трендом. Зритель хотел острых ощущений, а продюсеры давали ему кровь, страдания и тьму человеческой природы.
Но «Цветок зла» выбрал совершенно другой вектор. Он не стал копать вглубь психологии серийника, не стремился анализировать патологию, не строил нарратив вокруг морального зеро.
В центре "Цветка" — не преступление, а человек. Не следствие, а любовь и доверие под прессом экстремальных испытаний. История мужчины и женщины, мужа и жены, которые пытаются сохранить близость, когда между ними разверзается бездна.
Кажется, Ли Джун Ги очень хотел именно современную мелодраму, но не простую, а такую, где чувство испытывается на прочность в пограничных обстоятельствах. У корейцев даже есть особый термин для таких работ — мело-саспенс: это когда на первом плане — эмоция, личное, интимное, а саспенс и опасность — не фон, а инструмент для вскрытия подлинных чувств.
Так что же становится хуком?
Мне кажется, крючок «Цветка зла» - игра в кошки-мышки внутри брака. Это не просто триллер и не просто история разоблачения. Это эмоциональный поединок, где два человека одновременно боятся и хотят быть узнанными. Он — человек с украденной биографией, с прошлым, которое он вынужден скрывать. Она — женщина, которая училась всю жизнь распознавать ложь, но влюбилась в красивую оболочку и теперь не знает, что страшнее: правда или предательство.
И весь сериал держится на одном эмоциональном нерве. Кто кого «перехитрит»? Кто первым перестанет притворяться? И может ли любовь выжить, если весь фундамент, на котором она строилась, был ложью?
Этот хук цепляет именно потому, что он не про внешний конфликт, а про внутренний. Нам, зрителям, хочется знать не только, кто убийца, но и кто он такой на самом деле — этот мужчина, которого играет Джунги?
Идея «Цветка зла», как я её ощущаю, — в приёме и доверии, которые рождаются не от благополучия, а от выбора остаться рядом, даже когда всё кричит «беги». Это история не о преступнике, а о человеке, который хочет быть любимым, даже если сам в это не верит. Это не любовь вопреки, и не любовь за что-то. Это любовь, проходящая сквозь ад, но не растворяющаяся в нём.
И ещё важное про физиологичное. Эта дорама не эротична в привычном смысле, но она пугающе телесна. Тут нет страсти, хотя имеются многочисленные поцелуи и даже целая постельная сцена. Однако тело До Хён Су воспринимается больше как хроника боли: кровь, порезы, сломанные пальцы, беззащитные лодыжки, а также прикосновения, которые говорят больше, чем слова. Это не физика любви, это физика доверия и ранения.
Так что, возможно, настоящий хук "Цветка" — это даже не в том «кто кого обманет», а можно ли остаться собой, если тебя никто не знает по-настоящему. Или ещё точнее: можно ли быть стать свободным (в том числе и в выборе любить или нет) , если ты сам в это не веришь?
"Меч Арамуна"
Понять, что стало хуком "Меча Арамуна", — нетривиальная задача. Дорама официально считается «не взлетевшей»: зрителей было мало, рейтинги не оправдали ожиданий, а критики словно дятлы твердили про «высокий барьер входа». Тема этногенеза самхан, упакованная в фэнтези с тщательно продуманным миром, оказалась нечитабельной для широкой аудитории. Даже самим кореанцам с трудом давались аналогии с самханской государственностью, а что говорить про иностранного зрителя?
Тем не менее, у сериала появилась своя нишевая, но крепкая фанбаза — те, кто действительно поселился в мире Асдаля. Они разобрали карту мира, выучили названия племен, язык неанталей и родословную Тагона и Тэархи.
Я и сама поддалась этому очарованию. А после визита в Национальный музей Кореи, где выставлены как живые — бронзовый меч, бубенцы и зеркало эпохи, ставшей прототипом сеттинга, — вообще перестала воспринимать Асдаль как фантазию. Мир стал осязаемым. Как будто миф, забытый историей, ненадолго снова обрёл голос.
Но всё же, если убрать декорации, бронзу и философскую подкладку, — что остаётся?
Хук, по-настоящему держащий Меч Арамуна, для меня — это история двух братьев-близнецов: Ынсома и Сайи. Их индивидуальные арки, а в большей степени - их несостоявшийся союз. Та легенда, которая не случилась.
Главный вопрос, ради которого хочется вернуться в этот мир: что было бы, если бы близнецы не потеряли друг друга? Наступил бы мир? Или наоборот — начался бы его конец?
Они — кто? Два полюса одного божества? Или два чужих человека, случайно попавших в одно пророчество? Их природа — тайна, скрытая под бронзовой окисью мифа, застывшая в неподъёмной тишине древнего мира.
Именно в этом — хук Меча Арамуна: в тоске по легенде, которую мы так и не увидели. В ожидании встречи, которая навсегда осталась за кадром.
Но тем не менее образы, созданные Джунги снова наводят меня на мысли про мотивировпнный индивидуализм.
И Ынсом, и Сайя — не герои традиционного эпоса, не участники избранной драмы. Их путь — одиночный. Каждый из них нащупывает собственную этику, собственную волю, собственное «я» — вне семьи, вне крови, вне навязанных миссий. И оба, по-своему, отказываются быть функцией легенды. Они выходят за её пределы.
Это делает их особенно современными. Асдаль пытается говорить языком мифа, а герои отвечают языком свободы. Они не из мира, где судьба предрешена. Они оттуда, где человек создаёт себя сам☝️