Голос из прошлого
— Оленька, доченька, прости меня... Прости старую дуру...
В трубке слышались слезы. Ольга узнала этот голос сразу. Двадцать лет не слышала, а узнала.
— Мама? — она едва выговорила слово.
— Да, это я... Твоя мама... — всхлипывала женщина. — Оленька, я знаю, что не имею права... Но мне так плохо... Так одиноко...
Ольга опустилась на диван. Пятьдесят лет, а все равно мамин голос возвращает в прошлое. В тот страшный день двадцать лет назад.
— Откуда у тебя мой номер?
— Соседка дала... Галина Петровна... Она сказала, что ты переехала, но номер сохранила...
— Зачем ты звонишь?
— Доченька, я старая стала... Больная... — мать плакала в трубку. — Понимаю, что была плохой матерью... Что обидела тебя... Но прости меня, пожалуйста...
Ольга молчала. На письменном столе лежали старые семейные фотографии — она недавно их разбирала, решая, что оставить, а что выбросить. Привычка экономиста — все систематизировать, даже воспоминания.
На одной фотографии они с мамой на даче, Ольге лет двадцать. Обе улыбаются в камеру.
Тогда она еще не знала, на что способна ее мать.
— Оля, ты слышишь меня? — голос стал жалобнее.
— Слышу.
— Я так мучаюсь все эти годы... Каждый день думаю о тебе... О том, что наделала...
— И что же ты наделала, мама? — спросила Ольга тихо.
— Ну... ты же знаешь... Тогда, когда ты замуж выходила...
Ольга знала. Еще как знала.
— Скажи своими словами.
— Оленька, зачем? — заплакала мать. — Мне и так тяжело...
— Скажи, что именно ты сделала.
Молчание. Потом сдавленный голос:
— Я... я наговорила Андрею про тебя... Наврала... Сказала, что ты с другими встречаешься...
— И?
— И он... он расторг помолвку... Уехал... — мать рыдала. — Оленька, я была дурой! Мне казалось, что он тебе не пара! Что ты слишком молода для замужества!
Ольга вспомнила. Андрей. Как же она его любила! Собирались пожениться, ей было двадцать восемь. А потом он внезапно все разорвал.
— Не могу тебе доверять, — сказал тогда. — Мне рассказали...
— Что рассказали? — не понимала Ольга.
— Что ты с другими встречаешься.
— Кто рассказал?
— Твоя мать.
Вот так она и узнала правду.
— Доченька, прости меня... — голос матери становился все жалобнее. — Я поняла, какую ошибку совершила... Ты так и не вышла замуж... Детей у тебя нет... Это из-за меня...
Да, Ольга так и не вышла замуж. Андрей научил ее не доверять. Годы летели незаметно. Работа поглощала целиком. А личная жизнь так и не сложилась.
— Мама, а что тебе нужно? — спросила она прямо.
— Что мне нужно? — удивилась мать. — Ничего не нужно! Я просто хочу попросить прощения... Хочу, чтобы мы помирились...
— Двадцать лет ты обо мне не вспоминала. А теперь вдруг захотелось помириться?
— Оленька, что ты говоришь! Я каждый день о тебе думала!
— Тогда почему не звонила раньше?
— Боялась... Стыдилась... А теперь поняла — нельзя так...
— А что изменилось? — спросила Ольга.
— Как что? Я постарела... Поумнела... Поняла свои ошибки...
Когда просят прощения через годы, стоит подумать - а что им сейчас нужно?
Ольга положила фотографию обратно на стол. Мать на снимке улыбалась так искренне. Тогда Ольга еще верила в эту искренность.
— Мама, ты болеешь?
— Да, доченька... Сердце у меня совсем слабое... Врачи говорят...
— Что говорят?
— Ну... что лечение нужно... Серьезное... Но дорогое очень...
Вот оно. Ольга мысленно усмехнулась. Материнские извинения имеют цену.
— Сколько нужно денег, мама?
— Оленька! — возмутилась мать. — Я не за деньгами звоню! Я за прощением!
— Но лечение же нужно?
— Нужно... Но я не поэтому звоню...
— Конечно, не поэтому.
Слезы раскаяния
На следующий день мать позвонила снова.
— Оленька, ты не сердишься на меня за вчерашний звонок?
— Нет, мама.
— Я всю ночь не спала... Думала о нашем разговоре... О том, что между нами произошло...
Ольга слушала и удивлялась. Мать говорила так, будто между ними произошла мелкая ссора, а не разрушенная жизнь.
— Мама, ты понимаешь, что из-за тебя я осталась одна?
— Понимаю, доченька... И мне так стыдно... Так больно...
— А тогда тебе не было больно?
— Было! Конечно, было! Но я думала, что делаю лучше для тебя!
— Как это лучше?
— Ну... Андрей был простой парень... Рабочий... А ты такая умная, красивая... Я думала, ты найдешь кого-то получше...
Ольга вспомнила Андрея. Инженер на заводе, добрый, честный, любящий. Он обожал ее, готов был носить на руках. А мать считала его недостойным.
— И что, нашла я кого-то получше?
— Нет... — тихо сказала мать. — Не нашла... И это моя вина...
— Твоя.
— Оленька, но может, еще не поздно? Ты же красивая женщина... Можешь еще встретить кого-то...
В пятьдесят лет? Ольга работала главным экономистом в крупной компании, жила одна в двухкомнатной квартире, встречалась иногда с коллегами. Но настоящей близости больше ни с кем не было.
— Мама, а где ты живешь сейчас?
— В той же квартире... Одна... После того как папа умер, совсем одна...
Отец умер пять лет назад. Ольга узнала об этом случайно, от той же соседки. На похороны не пошла.
— Тебе помочь некому?
— Некому, доченька... Родственники все далеко... Друзей почти не осталось... Только ты у меня есть...
Вот так. Когда мать была здорова и сильна, дочь была помехой. А теперь, когда стала старой и больной, дочь вдруг понадобилась.
— Мама, а что с твоей квартирой будет?
— Какой квартирой?
— Ну, когда тебя не станет. Кому она достанется?
— Оленька, что за разговоры!
— Нормальные разговоры. Ты же не вечная.
— Ну... тебе, наверное... Ты же единственная дочь...
— А завещание написала?
— Нет еще... Но могу написать...
Ольга улыбнулась. Мать торгуется. Прощение в обмен на наследство. Операция в обмен на квартиру.
— Мама, а операция точно нужна?
— Конечно! Врач сказал — без операции недолго осталось...
— А сколько она стоит?
— Ну... около миллиона... Может, чуть меньше...
Миллион рублей. Ольга могла эти деньги дать — у нее были накопления. Но дело не в деньгах.
— Мама, а ты действительно раскаиваешься?
— Конечно, доченька! Очень раскаиваюсь!
— И если бы я тебе сейчас сказала, что прощаю тебя, но денег не дам?
Долгое молчание.
— Оленька, что за вопросы...
— Отвечай честно, мама. Ты бы смирилась с этим?
— Ну... конечно... Главное, чтобы ты простила...
— Правда?
— Конечно, правда!
— А зачем тогда вообще про лечение рассказывала?
— Ну... я же не скрывать хотела... Рассказала, как есть...
— Понятно.
Ольга слышала неуверенность в материнских словах.
Тени сомнений
Ольга начала собственное расследование. Позвонила Галине Петровне, соседке матери.
— Галина Петровна, это Ольга, дочь Раисы Ивановны.
— Оленька! Как дела, дорогая?
— Нормально. Скажите, мама правда болеет?
— Болеет, конечно. Сердце у нее совсем слабое. В больнице недавно лежала.
— А лечение нужно?
— Врачи говорят, что нужно. Дорогое очень. Раиса Ивановна все переживает, где деньги взять.
— А сколько нужно? — спросила Ольга, по привычке интересуясь цифрами.
— Ой, много. Миллион, говорят, а то и больше.
— А она вам про меня рассказывала?
— Рассказывала. Говорит, что дочь у нее есть, но не общаются вы. Жалеет очень.
— Жалеет?
— Ну да. Говорит, что поссорились когда-то. И теперь одна совсем.
Ольга удивилась. Мать рассказывала соседке, что они поссорились. Не говорила правды — что сама разрушила дочери жизнь.
— Галина Петровна, а она часто обо мне вспоминает?
— Честно? Раньше редко. А вот недавно, когда заболела серьезно, часто стала упоминать. Спрашивает, не знаю ли я, как с тобой связаться.
— Понятно.
— Оленька, а ты приехать можешь? А то мать твоя совсем плохая стала. И одна...
Приехать. Ольга представила, как встретится с матерью через двадцать лет. Постаревшей, больной, жалкой. Как будет просить прощения и денег одновременно.
— Посмотрю, — сказала она.
Вечером мать позвонила сама.
— Оленька, ты с Галиной Петровной разговаривала?
— Разговаривала.
— Она мне сказала... Зачем ты ее расспрашивала?
— Хотела узнать правду.
— Какую правду?
— О твоей болезни. О том, как ты там живешь.
— Я же тебе сама все рассказала...
— Рассказала. Но не всю правду.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты соседке говоришь — мы поссорились. А мне — что раскаиваешься.
Молчание.
— Оленька, ну... я же не могла соседке всю правду рассказать...
— Почему?
— Стыдно...
— А мне не стыдно было двадцать лет одной жить?
— Стыдно... Конечно, стыдно... Оленька, приезжай... Поговорим как следует... Я тебе все объясню...
— Все что?
— Почему я тогда так поступила... Что мной двигало...
— А что тобой двигало, мама?
— Страх... Страх за тебя... Мне казалось, что Андрей не сможет тебя обеспечить... Что будешь в нужде жить...
— И поэтому лучше было остаться одной?
— Я думала, ты найдешь кого-то лучше...
— А теперь думаешь что?
— Теперь понимаю, что была дурой... Что любовь важнее денег...
Странно - мамы становятся мудрыми именно тогда, когда им что-то нужно от детей.
Ольга взяла в руки старую фотографию. Мать обнимает ее за плечи, улыбается. Тогда Ольга думала, что мать желает ей добра. А оказалось — желала того, что считала добром сама.
— Мама, а если бы Андрей был богатым?
— Что?
— Если бы у него были деньги, квартира, машина — ты бы его не прогнала?
— Ну... наверное, не прогнала...
— То есть дело было в деньгах?
— Не только... Я просто хотела для тебя лучшего...
— Лучшего по твоим меркам.
— По моим... Да... Теперь понимаю, что была неправа...
Ольга не верила этому пониманию. Мать говорила то, что хотела услышать дочь. Чтобы получить прощение. И деньги.
Истинное лицо
— Оленька, я завещание написала, — сказала мать в очередном звонке.
— Быстро.
— Хочу, чтобы ты знала — квартира будет твоя. И все, что у меня есть.
— Это взятка, мама?
— Что? — голос возмутился. — Какая взятка?
— Квартира в обмен на прощение и деньги на операцию.
— Оленька, как ты можешь! Это же твое наследство по праву!
— По какому праву? Ты же двадцать лет обо мне не вспоминала.
— Вспоминала! Каждый день вспоминала!
— Но не звонила.
— Боялась...
— А теперь не боишься?
— Теперь понимаю — терять нечего... Если умру, так и умру одинокой...
Ольга устала от этих разговоров. От материнских слез и жалоб. От попыток разжалобить.
— Мама, хочешь знать правду?
— Какую правду?
— Я не собираюсь тебе прощать.
Молчание.
— Что?
— Ты слышала. Я не прощу тебя. Никогда.
— Оленька... Что ты говоришь...
— Правду говорю. Ты разрушила мне жизнь. Из-за тебя я одна. Из-за тебя у меня нет семьи, детей.
— Но я же раскаиваюсь...
— Ты раскаиваешься, потому что тебе нужны деньги. А тогда ты была уверена, что права.
— Нет! Я действительно раскаиваюсь!
— Тогда почему не звонила, когда была здорова? Почему вспомнила обо мне только сейчас?
— Я... я боялась...
— Ты боялась, что я тебе ничем не помогу. А теперь надеешься, что помогу.
— Это неправда!
— Это правда, мама. И мы обе это знаем.
Ольга услышала, как мать плачет в трубку.
— Оленька, ну неужели ты такая жестокая... Неужели совсем нет в тебе жалости...
— Жалости? А где была твоя жалость, когда ты шла к Андрею?
— Я думала о твоем благе...
— Ты думала о своих представлениях о благе.
— Нет...
— Да, мама. Ты эгоистка. Была тогда, осталась и сейчас.
— Если ты так думаешь... То зачем вообще разговариваешь со мной?
— Хороший вопрос.
Ольга задумалась. Действительно, зачем? Зачем она слушает материнские стенания? Зачем дает ей возможность оправдываться?
— Знаешь что, мама? Не звони больше.
— Что?
— Не звони. Живи, как жила эти двадцать лет. Без меня.
— Оленька, но я же больная... Мне нужно лечение...
— Найди деньги сама. Как я находила силы жить сама.
— Где я их найду?
— Не мое дело. Продай квартиру, займи у знакомых, обратись в благотворительную организацию.
— Оленька, ты же моя дочь!
— Была дочерью. До того дня, когда ты пошла к Андрею.
— Но родную мать нельзя бросать!
— А родную дочь можно было лишить счастья?
Мать рыдала в трубку так громко, что Ольга отодвинула телефон от уха.
— Я умру одинокой... Без твоего прощения...
— Умрешь. Как и я умру одинокой. Благодаря твоим стараниям.
— Оленька...
— До свидания, мама.
Ольга положила трубку.
Горькая ясность
Мать больше не звонила. Ольга ждала — будет ли продолжение этой истории? Но телефон молчал.
Прошло две недели. Потом месяц. Мать поняла, что денег не получит. И материнская любовь мгновенно иссякла. Как и двадцать лет назад.
Ольга села за стол, взяла старые фотографии. Посмотрела на них еще раз. Мать улыбается, обнимает дочь. Казалось, что любит.
Но та любовь была условной. Мать любила дочь такой, какой хотела ее видеть. А когда дочь стала жить по-своему, выбирать по-своему, любовь превратилась в контроль.
И сейчас — то же самое. Мать готова была простить дочери двадцать лет молчания. Но только в обмен на деньги.
Ольга встала, подошла к окну. На улице была весна, светило солнце. Жизнь продолжалась.
Да, она была одна. Да, у нее не было семьи. Но зато у нее была честность перед самой собой.
Она не купилась на материнские слезы. Не поверила в раскаяние, которого не было. Не стала спасать человека, который когда-то ее предал.
Самое сложное в жизни - сказать "нет" тем, кто когда-то был самым близким.
Ольга убрала фотографии в ящик стола. Прошлое должно оставаться в прошлом.
А будущее — принадлежать только ей.
Через два месяца позвонила Галина Петровна.
— Оленька, у меня плохие новости...
— Мама умерла?
— Умерла... Вчера... Сердце не выдержало...
— Понятно.
— Похороны завтра... Ты приедешь?
Ольга подумала. Приехать на похороны женщины, которая разрушила ей жизнь?
— Нет, не приеду.
— Но Оленька... Это же твоя мать...
— Была матерью. Когда это было выгодно.
— Она очень тебя любила...
— Любила только себя, Галина Петровна.
— Но она же так переживала в последние месяцы...
— Переживала, что денег не получила.
— Оленька, как ты можешь...
— Могу. И буду.
— Она оставила тебе завещание...
— Знаю. Но наследство я не буду оформлять.
— Как не будешь?
— Никак. Пусть квартира достанется государству.
— Но это же деньги... Жилье...
— Это цена за двадцать лет одиночества. Я эту цену не принимаю.
Ольга положила трубку и почувствовала странное облегчение.
Мать ушла из жизни. Вместе с ней ушли упреки, чувство вины, попытки манипуляций.
Ольга была свободна. Свободна от ложной любви, условного прощения и материнских манипуляций.
Впервые за двадцать лет она почувствовала себя по-настоящему свободной.
Правильно ли поступила Ольга? Должны ли дети прощать родителей любой ценой?
Если вам понравилось — ставьте лайк, делитесь стрелкой и подписывайтесь
Так же буду рад вдеть вас в Telegram @hrkotov. Там закулисье, детали между строк и немного магии для своих.