Глава 1. Земля и Кровь. Книга 3
Первый рассвет их истинной жизни. Тихий. Прозрачный. Хрупкий, как стекло.
Осман стоял у узкого стрельчатого окна цитадели. Его взгляд скользил по черепичным крышам Биледжика, которые только начинали просыпаться под робкими прикосновениями солнца. Небо на востоке переливалось из глубокого индиго в нежно-персиковый цвет, обещая тёплый день.
Он глубоко вдохнул прохладный утренний воздух. Пахло сырой землёй, печным дымом и… покоем. Странным, непривычным покоем, которого он не знал долгие годы.
За спиной послышался шорох. Мягкий, едва уловимый, как взмах крыла бабочки. Осман почувствовал тепло ещё до того, как тонкие руки обвили его пояс.
Бала.
Её дыхание согрело его лопатки, проникая сквозь тонкую ткань рубахи прямо в сердце. Осман накрыл её ладони своими — широкими, огрубевшими от рукояти меча, но сейчас невероятно нежными. Он медленно повернулся.
В полумраке комнаты её глаза казались бездонными озёрами, в которых хотелось утонуть и забыть дорогу на берег.
— Ты счастлива, Бала-хатун? — прошептал он, боясь громким словом разбить эту хрустальную тишину. Пальцы его коснулись её щеки, убирая непослушную прядь тёмных волос.
Она улыбнулась уголками губ. В этом взгляде была вся мудрость степей и вся нежность утренней росы.
— Счастье — это не место, мой Бей. Счастье — это когда твой дом там, где бьётся твоё сердце, — тихо ответила она. — А моё сердце... оно нашло свой приют.
— Моё сердце тоже здесь. С тобой, — выдохнул Осман, прижимая её к груди.
В эти мгновения мир сжался до размеров этой комнаты. Не было больше интриг текфуров, не было лязга стали, не было изнурительных походов. Существовали только они двое и этот рассвет, который, казалось, был подарен им самим Всевышним.
Осман был готов отдать все завоевания прошлого и будущего, лишь бы солнце застыло на горизонте, продлевая этот миг навечно.
Но у вечности свои законы. И они жестоки.
Идиллию разорвал звук.
Резкий. Протяжный. Тревожный.
Звук боевого рога с главной башни ударил по ушам, заставив птиц с криком взмыть в небо. Это был не праздничный сигнал. Это был вой войны.
Осман и Бала отпрянули друг от друга. В их глазах нежность мгновенно сменилась стальным блеском. Они были детьми войны, и понимали этот язык без слов.
Сигнал означал одно: «ВРАГ У ВОРОТ».
Их медовый месяц закончился, так и не успев начаться. Судьба снова вкладывала меч в его руку.
ПРОЩАНИЕ У ВОРОТ
Час спустя Биледжик преобразился до неузнаваемости.
Там, где ещё вчера висели праздничные гирлянды и звучала музыка, теперь царила суровая деловитость военного лагеря. Звон наковален, ржание коней и отрывистые команды десятников заглушили шум ветра.
Осман стоял посреди главного двора. На нём уже не было лёгкой рубахи. Его тело сковывал надёжный доспех, кожаные ремни скрипели при каждом движении, а на плечах лежал тяжёлый кафтан.
Перед ним выстроилось его войско. Его братья. Его надежда.
Осман обвёл их горящим взором.
— Византийский командир Филарет думает, что застал нас врасплох! — голос Османа гремел, отражаясь от каменных стен крепости. — Он полагает, что мы размякли от свадебных угощений! Что наши мечи затупились, а разум затуманен радостью!
Воины слушали, затаив дыхание. Каждый мускул на их лицах был напряжён.
— Он идёт сюда, чтобы забрать то, что нам дорого! Наши дома. Наших жён. Наше будущее! — Осман выхватил кинжал и вскинул его к небу. — Но разве мы позволим чужаку тушить огонь в очаге тюркского воина?!
— НЕТ! — единым выдохом ответила сотня глоток.
— Мы встретим их так, как подобает внукам огузов! Мы покажем им, что эта земля не прощает тех, кто приходит с дурными намерениями! За Веру! За Свободу!
Рёв толпы был оглушительным. В нём смешалась ярость и решимость.
Когда колонна уже начинала движение к воротам, толпа расступилась. К Осману подошла Бала.
Она шла с гордо поднятой головой. На её лице не было ни слезинки, лишь спокойная, величественная сила, достойная дочери шейха Эдебали. В руках она несла ножны. Это был не просто клинок. Это был меч его отца, Эртугрула-гази. Наследие, отвоеванное в сотнях битв.
Бала протянула оружие мужу. В этом жесте не было покорности слабой женщины. Это был жест верного соратника, доверяющего партнёру самое ценное.
— Пусть твой путь будет освещён победой, Осман-бей, — произнесла она так тихо, что слова предназначались лишь ему одному. Но в голосе её звенела сталь. — Твой дом будет ждать. И я буду ждать.
Осман принял меч, чувствуя тяжесть и силу клинка. Затем он бережно взял её руку и поднёс к губам, на секунду прикрыв глаза.
— Я вернусь, — пообещал он.
Это было их безмолвное прощание. Клятва, скреплённая взглядом, который был сильнее любых слов.
ВОЛКИ СТЕПЕЙ И АКУЛЫ МОРЯ
Армия, покинувшая стены Биледжика, представляла собой удивительное, грозное зрелище. Это была не просто орда, это был сплав культур и стилей, объединённый одной волей.
В авангарде шли воины племени Кайы.
Конная лава, рождённая в седле. Их кони, быстрые как ветер, грызли удила. Всадники в кожаных доспехах и меховых шапках сжимали луки, готовые послать смертоносный дождь стрел на любого противника. Это были волки степей, мастера манёвра и внезапных ударов.
Справа от них развевались знамёна с крестами и полумесяцами.
Это был отряд Кёсе Михала. Греческие воины, верные своему слову и своему новому союзнику Осману. Закованные в кольчуги и пластинчатые панцири, они держали строй с дисциплиной, унаследованной от римских легионов. Их присутствие говорило громче любых лозунгов: Осман объединяет не только земли, но и сердца.
Но самым необычным был третий отряд.
Пешие. Коренастые. Суровые. Их лица были обветрены солёными ветрами, а бороды всклокочены. Вместо привычных ятаганов они были вооружены тяжёлыми топорами и короткими, кривыми абордажными саблями.
Пираты Самсы Чавуша. Старый морской волк сдержал слово.
— Эй, Самса! — крикнул кто-то из всадников. — Не укачает твоих парней на твёрдой земле?
Самса лишь усмехнулся, поглаживая рукоять топора. Он не был силён в конном строю, но его «акулы» дрались с яростью берсерков, будь то палуба корабля или лесная чаща.
Осман, глядя на своё разношёрстное войско, чувствовал прилив гордости. Тюрки, греки, морские разбойники. Разная вера, разная одежда, разное оружие. Но сегодня их сердца бились в унисон. Они шли защищать свой общий дом от тех, кто хотел его разрушить.
ПОЛЕ БИТВЫ И ПЕРВЫЙ ХОД
Осман не стал играть по правилам врага. Он не стал ждать осады под стенами Биледжика. Волк не ждёт охотника в логове — он выходит на охоту сам.
Он выбрал место идеально. Широкая долина, зажатая между лесистыми холмами, словно горлышко кувшина. Узкое место, где численное превосходство врага теряло своё значение.
Осман собрал командиров. Вокруг него сгрудились легенды: могучий Тургут с его неизменным топором, мудрый Бамсы, стремительный Аксунгар, расчётливый Кёсе Михал и непредсказуемый Самса Чавуш.
— Слушайте внимательно, — Осман присел на корточки и кинжалом начертил на песке схему. — Филарет — старый византийский лис, но он мыслит шаблонами. Он пустит тяжёлую пехоту и наёмников-катафрактов прямо по центру, чтобы смять нас массой.
Он провёл прямую линию.
— Мы не дадим ему этой радости. Мы не станем стеной. Мы станем водой.
Осман поднял глаза на соратников:
— Михал, твои люди примут первый удар. Но ваша задача — не победить, а выстоять и начать отход. Ложный отход. Заманите их глубже в долину, заставьте поверить, что мы сломлены. Пусть они почувствуют вкус лёгкой добычи.
Кёсе Михал кивнул, его глаза хищно блеснули:
— Они заглотят наживку, мой Бей.
— Тургут, Бамсы, — продолжил Осман, указывая на холмы. — Вы — наши клыки. Ваши отряды укроются в лесах на флангах. Ждите моего сигнала. Когда враг втянется в долину, вы ударите с боков.
— Самса, — Осман повернулся к морскому волку. — Твои сорвиголовы — мой главный козырь. Резерв. Вы ударите тогда, когда они меньше всего будут ждать удара в спину.
План был дерзким. Рискованным. Любая ошибка могла стоить жизни всему войску. Но другого пути не было.
Прошло несколько томительных часов. Солнце уже перевалило за зенит, когда на противоположном краю долины показалось движение.
Земля задрожала. Сначала едва заметно, потом всё сильнее. В воздухе повис гул тысяч шагов.
Авангард армии Филарета выходил на позицию.
Солнечные лучи отражались от сотен щитов и копий, превращая войско противника в сверкающую реку стали. Их было много. Слишком много. Казалось, гигантский железный змей медленно вползает в долину, готовый задушить всё живое.
Осман стоял на вершине холма, наблюдая за приближающейся угрозой. Ветер трепал его знамя, но сам Бей был неподвижен, словно скала.
В его сердце не было страха. Там царил холодный расчёт полководца, защищающего свою землю. Он видел не просто вражеских солдат — он видел фигуры на гигантской шахматной доске, и первый ход был уже сделан.
Вражеские трубы запели, призывая к атаке. Земля содрогнулась от топота копыт.
Осман медленно поднял правую руку.
Время слов прошло. Пришло время железа и воли. Великая битва за Биледжик, битва за их будущее, начиналась прямо сейчас.
И только Аллах знал, кому суждено увидеть следующий рассвет.
😊Спасибо вам за интерес к нашей истории.
Отдельная благодарность за ценные комментарии и поддержку — они вдохновляют двигаться дальше.