Завершился этот роман в письмах в 1826 году. Свидетелем тому стал юный камер-юнкер и поэт М.А. Дмитриев. Он видел, как в один из февральских дней в Архангельский собор московского Кремля, где стоял гроб с телом императора, вошла дама в чёрном платье и под чёрной вуалью, низко поклонилась и положила на гроб венок незабудок. Племянник баснописца И.И. Дмитриева узнал в ней княгиню Зинаиду Волконскую*.
* Безвременную смерть человека, преданность которому несмотря на превратности их взаимоотношений Волконской никогда не была поколеблена, спустя некоторое время княгиня оплакала в своём первом русском стихотворении «Александру I» («Где Царь, где сын, супруг?..») Позже на римской вилле княгини появится поминальный памятник: белый бюст Александра I на четырёхугольном постаменте красного гранита, из которого сделана знаменитая Александрийская колонна в Санкт-Петербурге, увенчанная ангелом.
В послевоенное время Зинаида Александровна иногда наезжала в Россию, но чаще по разрешению царя находилась за границей. Там её времяпрепровождение было не самым распространённым для того времени. Княгиня играла на сценах частных театров и пела в салонах европейской знати, поражая всех чудным голосом — «трудно было найти равный ей контральто». Так что её музыкальное дарование пользовалось успехом.
В конце 1817 года жила в Одессе. Там на западный манер она стала собирать у себя друзей, причастных к культуре. В этом «занятии» была своя логика. Не зря умение держать салон называли «искусством». Правда, одни эту мысль приписывают Гавриилу Державину, другие — Петру Вяземскому. Но что совершенно точно принадлежит князю Вяземскому, так это слова, занесённые им в «Записную книжку», о главной особенности салона.
Вяземский был в высшей степени светским человеком: балы, рауты, приёмы, салоны были ему знакомы не понаслышке. В гостиных и литературных салонах звучали остроумные каламбуры князя, а порой и серьёзные споры на разные темы с Пушкиным, с Жуковским, с Александром Тургеневым. Так что Пётр Андреевич имел полное право утверждать, что держать салон — исключительно привилегия женщин:
«…Женский ум не поддаётся положительной оценке. Ум женщины иногда тем и ограничивается, но тем и обольщает и господствует, что он отменно чуток на чужой ум. Женский ум часто гостеприимен; он охотно зазывает и приветствует умных гостей, заботливо и ловко устраивая их у себя: так, проницательная и опытная хозяйка дома не выдвигается вперёд перед гостями, но не перечит им, не спешит перебить им дорогу, а, напротив, как будто прячется, чтобы только им было просторно и вольно. Женщина, одарённая этим свойством, едва ли не перетягивает на свою сторону владычество женщины, наделённой способностями более резкими и властолюбивыми. Эта пассивность женского ума есть нередко увлекательная прелесть и сила».
К слову, надо заметить, что держать салон — очень специфическое искусство, в нём нельзя стать популярным, если ты не личность. Зинаида Александровна была именно такой хозяйкой салона. Очень быстро её дом стал центром культурной жизни города. Здесь бывали поэт Константин Батюшков, основатель Ришельевского лицея аббат Ш.Э. Николь. Начиная с этого времени, судьбу княгини Зинаиды Александровны Волконской можно считать связанной с таким явлением культурной и общественной жизни как салон.
По сути, возникновение салонов стало своеобразной формой преобразования российского общества в начале XIX века. Нужна оговорка: преобразования её женской части. По большому счёту, жизнь подавляющего большинства женщин тогда в России протекала тихо и в рамках строгих правил. В тени своих отцов, братьев и мужей слабому полу надлежало заниматься воспитанием детей и ведением домашнего хозяйства. В мире, которым управляли исключительно мужчины, практически любая общественно значимая деятельность даже среди женщин дворянского сословия ограничивалась светскими мероприятиями. По этой причине женские биографии прошлого так скупы на подробности и детали их повседневной жизни. Социальная активность дворянок в большинстве случаев проявлялась в их внутрисемейном влиянии на своих знатных мужей, сыновей и само собой любовников. В этом отношении про Зинаиду Волконскую можно сказать, что она выглядела белой вороной среди своих современниц.
Существуют ли гены непоседливости и многогранной талантливости — сказать не берусь. Но черты эти были присущи княгине, как сегодня сказали бы, по умолчанию. После Одессы она объявляется в Москве, где в 1819 году выходит её книга «Quatre nouvelles» (Четыре повести). В 1820—1822 годы, живя в Риме, она участвовала в постановке музыкальной драмы о Жанне д'Арк, написанной ею на итальянском языке. Именно тогда она начинает собирать в своём доме молодых русских «пенсионеров» музыкантов, писателей, скульпторов и художников, которых тогда по программе стажировок за границей российских мастеров кисти было в Риме немало. В каком месте Рима Волконская собирала свой «русский кружок» до сих пор точно не установлено. Но заслуги княгини в сфере поощрения искусств были оценены тогда в Италии её приёмом в члены знаменитой Академии Аркадии, куда входил ранее и её отец. Причём Зинаида была принята в Академию под псевдонимом Каритеи Чидонии.
А далее нечто совершенно невероятное. Начинается новая полоса её увлечений. Она всерьёз берётся за глубокое изучение русского. языка, отечественной истории и археологии, пишет историческую повесть о древнем славянском язычестве «Tableau Slave du Vme siècle» (Славянская картина 5-го века) и публикует её в 1824 году. За эту работу её избирают почётным членом Общества истории и древностей российских при Московском университете. Между прочим, стала первой женщиной среди членов Общества.
В первопрестольной княгиня задержится на пять лет, с 1824 по 1829 год. Занималась воспитанием сына (Где в это время её муж? Князь Волконский жил в Петербурге.) и продолжала изыскания в области истории и русского фольклора. Её стихи, отрывки из путевых заметок, статьи печатались тогда в «Московском Телеграфе», «Московском Вестнике», «Литературной газете», в альманахе «Северные цветы». Так что была она вовсе не чужой среди писательской братии.
Надо ли удивляться, что трёхэтажный дом княгини Зинаиды Волконской на углу Тверской улицы и Козицкого переулка (то здание, в котором позже появится знаменитый «Елисеевский магазин»*) стал интеллектуальным центром московского общества: возник литературно-художественный салон, застолья в котором — праздники не столько для желудка, сколько для души. Частыми гостями салона стали Е. Баратынский, П. Вяземский, Д. Веневитинов, А. Дельвиг, В. Одоевский, А. Мицкевич, И. Киреевский, В. Жуковский, П. Чаадаев, А. Хомяков, А. Муравьёв. В 1826 году порог её салона переступил вызванный Николаем I из Михайловского Пушкин. Поэт, чьё имя было на устах всех москвичей, остановился тогда у Соболевского, с которым находился в приятельских отношениях. Именно тот ввёл ещё недавно опального Пушкина в дом Волконской, которая очаровала поэта своей красотой, умом и любезностью и в тот же день пригласила его к себе на вечер.
* Некогда этот дом достался князю А.М. Белосельскому-Белозерскому в приданое за женой и после его смерти в 1809 году перешёл к его дочери.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования. Не противьтесь желанию поставить лайк. Буду признателен за комментарии.
Как и с текстом о Пушкине, документальное повествование о графине Юлии Самойловой я намерен выставлять по принципу проды. Поэтому старайтесь не пропускать продолжения. Следите за нумерацией эссе.
События повествования вновь возвращают читателей во времена XVIII—XIX веков. Среди героев повествования Григорий Потёмкин и графиня Юлия Самойлова, княгиня Зинаида Волконская и графиня Мария Разумовская, художники братья Брюлловы и Сильвестр Щедрин, самодержцы Екатерина II, Александр I и Николай I, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов и Джованни Пачини. Книга, как и текст о Пушкине, практически распечатана в журнальном варианте, здесь впервые будет «собрана» воедино. Она адресована тем, кто любит историю, хочет понимать её и готов воспринимать такой, какая она есть.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—265) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!», продолжение читайте во второй подборке «Проклятая штука счастье!»(эссе с 29 по 47).
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 279. Обычно нога императора не ступала на территорию фрейлинского «чердака»