Анна сидела на краю дивана, сжав в руках чашку чая, который давно остыл. В груди колотилось сердце — не от страха, скорее от усталости. В квартире было душно, воздух стоял тяжёлый, как перед грозой. За закрытой дверью кухни доносились глухие шаги Алексея. Он ходил туда-сюда, что-то бормоча себе под нос, как заезженная пластинка, снова и снова прокручивая свои обиды.
Анна знала: буря надвигается. Вот-вот громыхнет.
— Сколько можно терпеть эти твои выкрутасы? — голос Алексея резанул тишину. Он стоял в проёме кухни, сжимая кулаки. — Думаешь, ты святая? Думаешь, я железный, да?
Анна молчала. Она всегда молчала в такие моменты, чтобы не подлить масла в огонь. Но сегодня внутри что-то хрустнуло.
— Может, хватит уже играть в жертву? — продолжал он, шагая к ней ближе. — Ты сама меня доводишь. Нагнетаешь. Вот сидишь с этим видом… Как будто я чудовище!
Анна подняла глаза. В них не было ни страха, ни злости — лишь пустота.
— А если бы ты не кричал, я бы и не выглядела так, — спокойно сказала она.
Его лицо исказилось. Алексей резко махнул рукой и с силой ударил по дверному косяку. Звук этого удара будто отозвался эхом в её голове.
Анна вздрогнула.
— Молодец, — только и сказала она, отставив чашку на стол. — Давай всё круши, ломай, выпусти пар.
И тут в комнату вошла Лариса Семёновна. Её лицо было бледным, но взгляд — твёрдым. Женщина стояла с прямой спиной, несмотря на свой возраст и боль в коленях, словно невидимая сила держала её на плаву.
— Хватит! — громко произнесла она, глядя на сына. — Ты слабый, если срываешься на женщину!
Алексей резко обернулся. На секунду он словно окаменел. Губы дрогнули, взгляд метался между матерью и женой. И вдруг он рванул к двери, выскочил на лестничную площадку и хлопнул входной так, что посыпалась штукатурка с потолка.
Анна продолжала сидеть, обхватив себя руками. Свекровь подошла к ней, присела рядом и тихо сказала:
— Прости… Это моя вина. Я вырастила его таким.
Анна удивлённо посмотрела на мать мужа.
— Почему вы так говорите? — голос её дрогнул.
— Потому что это правда, девочка… — Лара тяжело вздохнула. — Всю жизнь я решала за него проблемы. Отмазывала в школе, находила оправдания перед учителями. Потом перед армией… потом перед тобой. Я думала: «Он просто мальчик, его нужно понять». А он вырос и остался мальчиком.
Слёзы подступили к глазам Анны, но она их сдержала.
— Я думала, что смогу его изменить… — прошептала она.
— Никто не может изменить человека, если он сам не хочет.
В эту секунду за дверью раздался шум шагов. Кто-то пнул пустую пластиковую бутылку, звук отлетел эхом по подъезду.
Анна и Лариса переглянулись.
— Это он, — сказала свекровь. — Вернулся.
Анна почувствовала, как внутри все сжалось в тугой комок. Она хотела уйти в комнату, закрыться и не слышать больше ни его шагов, ни хриплого дыхания, которое всегда предвещало продолжение ссоры. Но ноги будто приросли к полу.
Дверь скрипнула. Алексей вошел, шатаясь. От него резко пахнуло спиртным. В глазах металась странная смесь злости и растерянности, но что-то в нем изменилось. Он выглядел не так, как пару часов назад — словно по пути домой успел выдохнуть ярость и набрать в грудь холодного отчаяния.
Он остановился и уставился на них. Мать встала и медленно, тяжело подошла к сыну.
— Ну? — спросила она. — Теперь что скажешь?
Алексей отвёл взгляд. Его плечи поникли.
— Мам… Не лезь, ладно? — устало пробормотал он.
— Что? — глаза Лары блеснули. — Да если бы я раньше лезла и давала тебе по рукам, может, сейчас не стояла бы тут и не стыдилась за тебя!
Анна молчала. Она смотрела на эту сцену со стороны, как чужой человек. За последние годы она привыкла быть в "роли мишени" для мужниных выпадов, привыкла терпеть, ждать и надеяться, что когда-то станет легче. Но сейчас… Сейчас она смотрела на Ларису Семёновну и думала: неужели эта женщина наконец-то увидела сына таким, каким он есть?
Алексей провел рукой по лицу, сел на стул в коридоре и опустил голову.
— Ты никогда меня не понимала, мам, — глухо сказал он. — Ты думаешь, что я плохой, что я… слабый. А знаешь, как это — жить, когда тебя никто не слушает?
Лара вздохнула.
— Знаю. Я жила с твоим отцом. И знаешь, что я тогда поняла? Женщина не обязана терпеть чужую злость.
Анна вздрогнула. Она никогда раньше не слышала от свекрови ни слова о муже, только обрывки: «Он ушёл рано…», «Сыну нужен отец…».
— Ты… Ты же сама всегда говорила, что надо прощать… — с вызовом бросил Алексей, поднимая на мать мутный взгляд.
— Говорила. Но теперь думаю: зря.
Тишина повисла тяжёлая, как влажное одеяло. Анна вдруг поняла, что больше не хочет находиться в этой квартире. Ни секунды.
Она взяла сумку, молча подошла к вешалке, достала плащ и начала одеваться.
— Ты куда? — голос Алексея дрогнул. В нём было что-то новое, чужое — испуг.
— Ухожу, — спокойно сказала Анна, застёгивая пуговицы. — Я больше не буду рядом с человеком, который не умеет сдерживать себя.
Алексей вскочил, протянул к ней руку, но тут же отдернул. Как будто и сам понял: поздно.
Лара смотрела на Анну так, словно хотела что-то сказать, но не находила слов.
— Спасибо, что сказали правду, — Анна кивнула ей и, не оглядываясь на мужа, вышла за дверь.
За спиной послышался хриплый голос:
— Аня… Не уходи…
Но она не остановилась.
На улице было прохладно и тихо. Анна вдохнула полной грудью. Впервые за много лет она почувствовала себя живой.
Аня шагала быстро, почти бежала по узкой улице, где тусклые фонари размыто светили сквозь моросящий дождь. Сумка била по бедру, пальцы сжимали ручку так сильно, что побелели костяшки. Она слышала за спиной только свои шаги и слабый гул проезжающих машин, но сердце гулко билось: а вдруг он выйдет за ней? Побежит следом?
Она вспомнила его глаза, когда сказала: «Я ухожу». В них было что-то странное — не только злость, но и испуг. Алексей всегда считал, что она никуда не денется. Она же терпела… годами терпела, надеясь, что он изменится.
Но в тот момент, когда он ударил по дверному косяку, всё внутри оборвалось. Стало ясно: он не изменится никогда.
Анна свернула во двор и остановилась, пытаясь перевести дыхание. Лёгкий ветер трепал волосы, капли дождя падали на лицо, смешиваясь со слезами. Она уже не знала, это слёзы обиды или облегчения.
Телефон завибрировал в кармане. «Алексей». Она смотрела на экран несколько секунд, а потом нажала отклонить. Звонок тут же повторился. Второй. Третий. Анна выключила звук и крепче сжала телефон в ладони.
«Не смей отвечать, — твёрдо сказала она себе. — Если вернёшься — всё начнётся заново».
В это время в квартире Лара сидела на кухне и смотрела в пустоту. Алексей стоял у окна, держа телефон в руках. Его пальцы дрожали, он судорожно нажимал «позвонить», но в ответ слышал гудки.
— Что ты сделал? — наконец тихо спросила мать.
Алексей не ответил. Он впервые видел мать такой. Раньше она всегда была на его стороне: оправдывала, защищала перед Анной, сглаживала углы. Теперь в её взгляде не осталось ни капли прежней мягкости.
— Ты всю жизнь винишь всех вокруг, — продолжила Лариса. — Но ты боишься признать, что виноват сам.
— Мам, ну хватит… — хрипло сказал он. — Я… я просто сорвался. Это она меня довела!
Лара покачала головой.
— Нет, сынок. Это ты довёл её.
Его плечи обмякли. Он сел на пол прямо у окна, прижав голову к коленям.
— Она вернётся, да? — глухо спросил он.
Мать долго молчала. Потом сказала:
— Если вернётся, ты должен стать другим. Но, боюсь, она не вернётся.
Анна дошла до автобусной остановки и села на холодную скамейку. Она чувствовала себя пустой, но в этой пустоте было что-то новое. Лёгкость? Свобода? Или это просто шок?
К ней подошла женщина лет пятидесяти, закутанная в плащ, с маленькой собачкой на поводке. Она взглянула на Анну и, заметив её красные глаза, тихо сказала:
— Не плачь. Всё наладится.
Анна удивлённо улыбнулась. Незнакомка кивнула и пошла дальше, оставив после себя запах мокрого дождевика и лёгкое ощущение тепла.
Анна достала телефон и написала короткое сообщение: «Я не вернусь. Не ищи меня.» Она нажала «Отправить» и выключила телефон.
Алексей сидел в коридоре, когда пришла смс. Он прочитал её и долго смотрел в экран, пока буквы не поплыли перед глазами.
Лара подошла, положила руку ему на плечо.
— Ты сам этого добился, — тихо сказала она. — Но, может, это будет твоим шансом стать человеком.
Алексей закрыл глаза. Только теперь он понял, что впервые в жизни остался по-настоящему один.
А Анна сидела на остановке. Она не знала, что ждёт её впереди, но впервые за долгие годы не чувствовала страха. Только свободу.
И эта свобода пугала и манила одновременно. Казалось, ещё немного — и в груди разорвётся что-то старое, сгнившее за годы тихого терпения, уступок, замятых обид и отложенных разговоров.
— А что дальше? — спросила она себя, уставившись на силуэты домов за стеклом. В голове роились тысячи мыслей: где ночевать, кому позвонить, что сказать утром коллегам, если силы закончились уже сейчас. Но вдруг пришло странное чувство: "Я справлюсь".
В этот момент в квартире Алексей всё ещё сидел на полу. Он уставился на тёмный экран телефона и не мог решиться позвонить снова. В голове крутилась её последняя фраза: «Я не вернусь. Не ищи меня.»
Он сжал телефон так сильно, что побелели пальцы.
— Ты что собираешься делать? — спросила мать, опершись на дверной косяк.
— Не знаю, — прошептал он.
— Нет, знаешь. Просто боишься это вслух сказать.
Алексей поднял на мать усталый, но всё ещё упрямый взгляд.
— Ты ведь хочешь побежать за ней? Найти? — спросила Лариса Семёновна. — Опять пообещать, что всё изменишь?
— Я… я люблю её, мам. — Голос его дрогнул.
— Любовь — это не о криках и не о том, чтобы держать человека рядом силой. Ты её не любил. Ты любил, чтобы она была рядом. Удобно. — Лара тяжело вздохнула. — Знаешь, сынок… Может, в твоей жизни всё развалилось не зря.
Алексей молчал. Он вдруг почувствовал, как холодно в квартире.
Автобус медленно остановился на остановке. Анна смотрела на пару, которая вышла из автобуса. Мужчина был так внимателен к своей половинке. Анна набрала номер подруги, но сбросила звонок до первого гудка.
— Поздно. Не буду её будить.
Анна села на скамейку под козырьком и обняла сумку. В голове была усталость, но странная, сладкая — как у человека, который после долгого сна только начал дышать полной грудью.
И вдруг слёзы сами потекли по щекам. Но теперь это были не слёзы боли. Это было что-то другое. Лёгкое. Чистое.
— Я не вещь, — подумала Анна. — Я больше не в его клетке.
Тем временем Алексей всё-таки надел куртку и вышел из квартиры. Он шёл по тёмной улице, чувствуя себя потерянным. Он понимал, что, возможно, уже опоздал, но ноги сами вели его в сторону автобусной остановки.
Анна вдруг услышала быстрые шаги. Сердце заколотилось. Она оглянулась и увидела, как из-за угла выходит Алексей. Он остановился в нескольких метрах, тяжело дыша.
— Аня… — сказал он хрипло. — Я знаю, я всё испортил. Но дай мне шанс. Один. Я… я не знаю, как без тебя.
Анна встала. На душе было спокойно, даже странно спокойно. Она смотрела на него, и в голове звучала мысль: "Раньше я бы дрожала, уступала, а теперь — нет."
— Алексей, — тихо сказала она. — Я больше не твоя игрушка. И никогда не буду.
Он шагнул ближе.
— Пожалуйста…
— Ты не меняешься, Лёша. А я устала ждать.
Анна развернулась и пошла прочь, даже не ускоряя шаг.
Алексей остался стоять под дождём. Его лицо казалось каменным. Он понимал: в этот раз она ушла насовсем.
А Анна шла по улице, чувствуя на коже холодные капли дождя. Впереди её ждало неизвестное. Но впервые за много лет это «неизвестное» казалось не страшным, а настоящим началом новой жизни.
Анна шла по тёмной улице. Город замирал — последние автобусы увозили редких пассажиров, фонари мигали, освещая мокрый асфальт. Она не знала, куда идти, но впервые за долгие годы этот вопрос не пугал её.
"Я справлюсь. Даже если одна".
Анна достала телефон и набрала номер двоюродной сестры, которая давно звала её «в гости на неопределённый срок». Долго раздумывала, но всё-таки нажала вызов.
— Алло? — сонный голос в трубке.
— Лиза, привет… Прости, что так поздно. Могу я сегодня приехать к тебе?
— Конечно! Что случилось?
— Потом расскажу… Только не спрашивай сейчас, ладно?
— Хорошо. Жду тебя.
Анна положила трубку и облегчённо выдохнула. Теперь у неё был хотя бы первый шаг.
Она поймала попутное такси и, устроившись на заднем сиденье, смотрела на проплывающие мимо дома. В голове, как яркие картинки, мелькали воспоминания: Алексей, его крики, мамины слова: "Ты слабый, если срываешься на женщину".
Эта фраза навсегда останется с ней. Как напоминание о том, что можно терпеть только до определённого момента, а потом надо уходить.
Лиза встретила её в тёплой кухне с кружкой чая и пледом.
— Ты вся мокрая, давай-ка переодевайся. Потом всё расскажешь.
Анна села за стол, обхватила ладонями горячую кружку и вдруг заплакала. На этот раз — от облегчения.
— Лиза… Я боюсь начинать сначала. Но ещё больше боюсь вернуться назад.
— Ты сможешь, — твёрдо сказала сестра. — Теперь всё будет иначе.
Прошла неделя. Анна уже подала на развод, нашла подработку в кафе неподалёку. Снимала небольшую комнату и впервые за долгое время вставала по утрам без тяжести в груди.
Алексей звонил несколько раз, но она не отвечала. Она знала: если ответит хоть раз, может сорваться. А она больше не хотела быть той Анной, что сидела на краю дивана с остывшей чашкой чая и молчала, когда на неё кричали.
Теперь она училась говорить «нет». Себе, страху, прошлому.
Впереди было неизвестное, но в этом «неизвестном» она чувствовала свободу и возможность построить новую жизнь.