— Лена, ты дома? — в телефоне послышался сиплый голос Зои Аркадьевны.
Елена, задержав дыхание, приложила телефон к уху и вышла из кухни. Муж спал после ночной смены, и будить его из-за свекрови она не собиралась.
— Дома, а что?
— У меня давление скакануло, ты не могла бы купить кое-что из лекарств? Я тебе список на WhatsApp сбросила. Там немного.
Слово «немного» от Зои Аркадьевны Елена знала наизусть. В прошлый раз «немного» обернулось шестью упаковками разных таблеток, витаминов, мазей, компрессов, плюс одно дорогое лекарство из аптеки «по рецепту». Тогда она промолчала. Первый раз, второй. Но не в этот.
Елена открыла сообщение. Скроллила. Таблетки, ампулы, ещё таблетки. Некоторые названия даже прочитать не могла — почти одни согласные. Снизу приписка: «И если получится — забеги ещё в “Здоровье плюс”, там акция».
Она прикусила губу. Молча набрала свекровь:
— Зоя Аркадьевна, вы мне простите, конечно, но… У вас же есть сын. Вот к нему и обращайтесь.
— Что? — голос в трубке сделался холоднее. — Это что сейчас было?
— То, что вы услышали. Я устала. Я не ваш кошелёк, не медсестра, не курьер. Я — жена вашего сына. Если вам нужно что-то купить — пусть он и покупает.
— Ты с ума сошла, да? Он же работает, устает, зачем я его буду дергать, — голос начал звенеть. — Я родила его, вырастила! Отдала тебе! А теперь, значит, ты мне ничего не должна? Когда он был рядом он всегда помогал. А теперь через тебя всё согласовывать нужно!
— Это вы с ним и обсудите. Я — не при чём.
Елена отключила телефон. Руки дрожали. Сердце колотилось. Но впервые за много лет она чувствовала не страх, а облегчение.
Вспомнила, как всё начиналось. Зоя Аркадьевна сначала была милой. На свадьбе даже подарила серьги — дешевенькие, но «от души». Говорила: «Ты мне как дочка». А потом…
Потом начались просьбы.
Сначала мелкие: привези хлеба, помоги в больницу записаться, отнеси справку. Потом серьёзнее: одолжи денег на лечение зубов, заплати за рентген, купи нужную мазь. Всё время что-то надо.
А Андрей — муж Елены — только плечами пожимал: «Мам, ну ты чего, Лена же тебе помогает». Или: «Она всё равно дома, ей не сложно». Не сложно. Потому что сидеть дома с двумя детьми — это, конечно, не работа.
Однажды Зоя Аркадьевна сказала: «Я в аптеку не пойду, там вирусы. Вдруг подхвачу чего, а ты потом ухаживай! Закажи мне всё с доставкой на дом.»
У Елены тогда аж ком в горле встал. Сидела, гладила школьную форму сыну и думала: почему она? Почему всегда она?
Свекровь звонила каждую неделю. Нет — чаще. Иногда каждый день. Либо по делу, либо «просто поболтать», но разговор всегда сводился к тому, что ей что-то нужно. Подвезти, купить, выяснить.
При этом Андрей вёл себя как зритель. Он не лез. «Вы женщины, сами разберётесь». Да, разберутся. Только почему-то «женщиной» всегда оставалась одна Лена.
С детьми он почти не помогал. Старшему уже было девять, младшей — три. Елена металась между садиком, школой, готовкой, уборкой, подработкой — и вечными поручениями Зои Аркадьевны.
Но сейчас всё изменилось. Впервые за долгое время Елена позволила себе сказать «нет». Не на повышенных тонах, не со скандалом. Просто спокойно, твёрдо. И ей не было стыдно. Даже наоборот — захотелось встать перед зеркалом и пожать себе руку.
На кухне раздался шаг — Андрей проснулся. В дверях появился лохматый, сонный.
— Мама писала, — сказал он, потягиваясь. — Говорит, ты её послала.
— Я не посылала. Просто сказала, чтобы обращалась к тебе. Разве это не логично?
Он нахмурился:
— Ты что, не могла просто сходить? Там же немного…
— Да, да, «немного». В аптеку, на другой конец города, с двумя детьми, после трёх бессонных ночей, потому что у Маши зубы болят. И всё это ради человека, который считает меня обязанной, потому что я замужем за её сыном?
Андрей замолчал. Подошёл к чайнику, молча налил себе воды. Видимо, не ожидал такой реакции.
— Ну… ладно, — буркнул он. — Я сам схожу.
Но в его голосе уже звучало раздражение.
Елена села к детям. В голове вертелись слова свекрови: «Ты мне обязана!»
Интересно. А ей, значит, все должны. Только вот она — никому.
Это чувство несправедливости гудело внутри. Елена сидела за столом, смотрела как сын делает уроки, а мысли крутились вокруг одного: как долго она позволяла это?
С момента свадьбы прошло одиннадцать лет. За это время она родила двоих, отказалась от карьеры, потому что «дома нужнее», выучила наизусть все справки, поликлиники и дни рождения свекровиных соседок. И всё это почему? Потому что «так принято». Потому что «ты же женщина». Потому что «это же мама просит».
А где в этом всём была она?
На следующий день Зоя Аркадьевна не звонила. Ни сообщений, ни жалоб, ни списков. Было непривычно тихо. Даже Андрей заметил.
— Мама сказала, что ей плохо. И что теперь ей даже “собственной невестке нельзя позвонить”.
— Пусть звонит тебе, — спокойно ответила Елена. — Ты — её сын.
Он хотел возразить, но наткнулся на её взгляд. Чёткий, спокойный, твёрдый. Впервые за долгое время.
— Ты не заметил, Андрей, что она почти никогда не просит тебя? Только меня. Потому что знает — ты откажешь. Или забудешь. Или скажешь, что некогда. А я... я ведь не откажу, правда?
Он смущённо отвёл взгляд.
— Привыкла, наверное.
— Нет, не привыкла. Я устала. Очень.
В этот вечер Елена впервые легла спать с чувством, что она — не обслуживающий персонал. Она — человек. Женщина, мать, жена. Но не домработница по вызову для взрослой женщины, которая, между прочим, вполне бодро ездит на рынок и шьёт себе новые шторы.
Прошла неделя. Телефон молчал. Потом две. Андрей сам стал ездить к матери, что вызывало у него раздражение.
— Ты её избегаешь, — бросил он как-то за завтраком.
— Я выбрала себя, — коротко ответила Елена.
Он долго молчал. Потом встал и ушёл. В тот день не позвонил ей ни разу.
Зато позвонила Тоня — подруга с института.
— Лена, привет! Я случайно узнала от знакомой, что ты теперь тортики делаешь? Серьёзно?
Елена рассмеялась:
— Да, начала. Завела блог. Знаешь, как оказалось... приятно. Руки заняты, голова отдыхает.
Тоня восхищалась. Даже заказала торт дочке на день рождения. А потом ещё кто-то. И ещё.
Через два месяца Елена пекла по два торта в неделю. Через полгода — по четыре. А через год сняла маленькую студию с духовкой и двумя помощницами. Всё началось с одного шоколадного торта с вишней, испечённого ночью, когда Маша не спала от зубов, а мама Андрея звонила жаловалась на давление и одиночество.
Однажды, возвращаясь домой, Елена увидела на скамейке у подъезда Зою Аркадьевну.
— Ну наконец-то! — вскинулась та. — Я тут сижу час, между прочим! Телефон твой молчит, а Андрей не отвечает!
— А вы зачем приехали?
— Как зачем?! Поговорить! Я болею, а вы все меня бросили! Не подходи — у меня температура, вдруг что серьезное.
— Тогда вы домой поезжайте, отлежитесь. Или в больницу.
— А я не могу дома одна, там стены давят. И такси дорого. Ты что, даже не пригласишь меня на чай? Я в гости к сыну пришла.
Елена посмотрела на неё. Чужая, капризная женщина. Не слабая. Просто умеющая манипулировать.
— Нет, не приглашу. Андрея нет. Я не обязана вас развлекать. У меня своих дел полно.
— Это же я! Мать твоего мужа!
— Именно. Мать мужа. А не моя. У вас есть сын — вот к нему и обращайтесь.
В этот момент подъехала машина. Андрей вышел из неё, увидел сцену. Подошёл, растерянный:
— Мам, ты чего тут?
— Сынок! — взвизгнула она. — Меня твоя жена даже в дом не пускает!
Он бросил взгляд на Елену. Она стояла спокойно.
— Поехали, — буркнул он. — Я тебя отвезу.
— Я к себе не хочу! Там пусто и беспорядок, — закричала Зоя Аркадьевна. — А тут... уют, дети...
—Я побуду с тобой, — устало ответил он.
В машине было неловко. В ту ночь Андрей не вернулся домой. Утром прислал смс: «Проблемы с мамой, останусь тут».
Елена ничего не ответила. Просто пошла в пекарню и сделала лучший шоколадный торт в своей жизни. На нём был воздушный крем и малина.
С этого момента всё и началось. Она поняла: когда не боишься, когда не гневаешься, а просто ставишь границу — меняется всё. Не сразу, не магически, но уверенно и по-настоящему.
В тот день она развезла торты клиентам, забрала детей из школы и садика, купила вкусного хлеба и фруктов. И вечером, пока дети возились с конструкторами, а на плите тушилась курица с овощами, она поняла: ей хорошо. Без звонков, без давления, без вечного чувства вины.
Андрей пришёл домой только на следующий день. Бледный, уставший.
— Ты меня даже не спросишь, где я был?
— У матери. Ты же сам написал.
— Ты изменилась, Лена. Стала… колючей.
— Нет. Я просто перестала быть удобной.
Он замолчал. Ушёл в спальню. Потом — тишина. За ней — разговоры всё реже, прикосновения всё реже. Словно между ними выросла не стена, а пустота.
Через месяц он собрал вещи.
— Я перееду к маме на время.
Елена не плакала. Только кивнула.
— Хорошо.
Дети смотрели на неё с тревогой. Она присела рядом, обняла.
— Всё будет нормально. Мы — вместе. И это главное.
Время шло. Пекарня развивалась. Появился третий помощник. Потом небольшое кафе на углу, где по утрам пахло корицей, а по вечерам — ванилью.
Однажды в кафе пришёл мужчина. Высокий, с тёплой улыбкой. Заказал торт шоколадный с малиной и сказал, что его сестра осталась в восторге.
— Вы — Елена?
Она кивнула.
— Меня зовут Игорь. У вас тут уютно.
Он возвращался ещё. Сначала — просто за выпечкой. Потом — за беседой. А потом — просто к ней.
Елена не спешила. Но рядом с Игорем она чувствовала себя не обслуживающим персоналом, а женщиной. С ней говорили, а не приказывали. Её слушали, а не требовали. Она смеялась, забыв, когда делала это искренне в последний раз.
Год выдался сложный. Андрей метался между матерью и домом. А потом подал на развод. Устроился на другую работу, появлялся редко, больше общался с детьми по видеосвязи. Алименты платил без напоминаний. А свекровь — она звонила. Иногда.
— Лен, прости меня… — один раз тихо сказала Зоя Аркадьевна в трубке. — Я ведь не от злости…
— Я знаю, — ответила Елена. — Но я больше не могу быть рядом.
— Понимаю.
Больше Зоя Аркадьевна не звонила.
Прошло три года.
На веранде загородного дома шумел ветер. Внутри пахло цветами. За столом сидела Елена — в лёгком платье, со свежевыжатым соком. Рядом — Игорь, который только что вышел из мастерской.
— Детей забрала мама, — улыбнулся он. — Устроила им целую экскурсию на озеро.
— А у нас сегодня… тишина.
— Не верится, да?
— Верится. Знаешь, я больше всего благодарна себе, что тогда не сломалась. Что не пошла на поводу у страха, чувства вины, привычки быть “должной”.
— Ты выбрала себя.
— Да.
Игорь обнял её. На душе Тепло. Светло. Спокойно.
Раньше она боялась, что без одобрения мужа или свекрови пропадёт. А теперь знала: она — опора себе сама. А ещё — детям. Новому дому. Игорю. Своей мечте.
И пусть она уже не та «удобная Лена», зато настоящая.
— Я не хочу больше теряться в чужих ожиданиях, — сказала она, обнимая Игоря в ответ. — И знаешь, мне больше не нужно одобрение. Я просто счастлива.
Он кивнул:
— И я тоже.
И жизнь шла дальше — спокойная, настоящая. Такая, какую Елена выбрала сама.