Предыдущая часть:
Начало истории:
Эдвардианское общество представляло собой грандиозное действие, о которой газеты ежечасно сообщали своим читателям. Листая газеты того времени, поражаешься, сколько места занимали светские мероприятия. Публика следила за этими репортажами с таким же интересом, с каким поклонники сегодня следят за своими любимыми звёздами.
Рассказы о выходных в Чатсуорте, доме герцога Девонширского, занимали целые страницы.
Правда, на то были веские причины.
Прибыло пятьдесят гостей, каждый со своим камердинером или горничной; у самого герцога было более двухсот слуг.
Этих "старших слуг" обслуживали в отдельной столовой, рассаживая в том же порядке старшинства, что и их хозяев; между собой они называли друг друга теми же титулами, что и тех, кого обслуживали.
Гости прибыли специальным поездом с двумя дополнительными вагонами для огромного количества багажа.
Большую часть времени ушло на переодевание.
После завтрака все носили деревенскую одежду, затем обедали за маленькими столиками, причем дамы, которые не собирались охотиться в тот день, были в городской одежде.
После охоты подавали чай.
Если присутствовал король, подавался салат из омаров, джентльмены были во фраках, дамы – в платьях для чаепития.
Затем играли в бридж, пока не наступало время переодеваться в вечерние наряды к ужину – каждый вечер, конечно же, новый наряд, а джентльмены были в бриджах или военной форме.
В театре весь вечер выступали певцы из Лондона, если только не было бала.
В полночь подавался холодный фуршет: яйца ржанок, рябчики, лосось.
Короля было сложнее всего развлечь. Однажды, будучи приглашенным в гости к хорошенькой миссис Джеймс, он обнаружил на крыльце огромное пасхальное яйцо, из которого выпрыгнула хозяйка, одетая цыпленком. На что он одарил её знаменитым взглядом Виктории, когда она произнесла своё "Нам не смешно".
Лучшим свидетелем эдвардианской роскоши была Вита Сэквилл-Уэст, совсем юная девушка, отец которой владел сказочным замком Ноул.
Её роман «Эдвардианцы» столь же безжалостен, как и роман «Германты», но ему не хватает эстетического блеска, который позволил Прусту поставить свою герцогиню в ряд великих литературных фигур.
Мать девушки, леди Сэквилл-Уэст, стала главной фигурой шокирующего судебного процесса, из которого, благодаря своей красоте и дерзости, она вышла с гордо поднятой головой.
Богатый старый джентльмен, унаследовавший все миллионы сэра Ричарда Уоллеса (известного коллекционера Уоллеса), был влюблён в леди Сэквилл-Уэст.
И оставил ей состояние и свою роскошную мебель.
Семья старого джентльмена обратилась в суд, чтобы вернуть своё наследство, но проиграла дело.
Как правило, в столь хорошо организованном обществе скандалы не доходили до широкой публики, но создавали ситуации, которые после Оскара Уайльда использовали такие драматурги, как Сомерсет Моэм и Артур Уинг Пинеро.
Одна из самых известных историй – о соперничестве между леди Грей, выдающейся красавицей, которая организовала показ русских балетов в Париже, и леди Лондондерри.
Обе были влюблены в очень красивого мужчину, Гарри Каста.
Леди Грей украла из его стола письма леди Лондондерри и отправила их её мужу.
Тот прочёл одно из них, отдал его жене и сказал:
С сегодняшнего дня я больше никогда не буду с тобой общаться.
И, создавая безупречный вид на публике и продолжая принимать гостей, пара жила как чужие в своём доме на Парк-лейн и ирландском замке.
Шантаж был самой большой опасностью, подстерегающей этих привилегированных людей.
Неосмотрительность соперника, месть слуги или происки завистников могли, если не погубить, то, по крайней мере, отравить жизнь этих людей, хорошо известных широкой публике и уважаемых ею, поскольку их фотографии сотни раз появлялись в таких журналах, как «Tatler» и «Vanity Fair».
Продолжение: