В ту ночь задувал холодный ветер, периодично по подоконнику долбил своими холодными онемевшими пальцами дождь. Осень...
Степан Иваныч не спал. Он маялся. Болели суставы, ныло сердце, наваливалась тоска. Он пил сердечные капли, растирал места больные, раскачивался на койке, но боль не уходила.
С тех пор, как умерла его любимая Людочка, он уж и не жил, а так – доживал, считай. Надеялся на мудрость будущего, которая уготовила ему ближайший уход.
Утром он встал лишь для того, чтоб вызвать себе "скорую".
Он уже подошёл к аппарату, висевшему у них в прихожей, уселся на кушетку, протянул руку, как вдруг телефон зазвонил.
– Здорово, Стёп! Слава Богу, ты дома. Помощь твоя нужна, друг. Выручай, – голос дрожал на другом конце спирального шнура.
Звонил его старый фронтовой друг. Лежал он с приступом в больнице, вчера оперировали ему аппендицит. А его непутёвая дочь о болезни отца не знала. Отправила она маленькую дочку с чужими людьми к деду проходящим поездом.
Поезд этот приходил на станцию Ростов, в сотне километров от Степан Иваныча, сегодня в час дня. Михаил просил встретить внучку и подержать у себя до его выписки.
– Стёпа, некого мне больше просить. Спасай, друг.
Степан Иваныч обещал. Он потёр грудь, потом тяжело поднялся с кушетки, прошаркал на кухню, выпил таблетку и прилёг. Время ещё есть, девочку он, конечно, встретит. Друга надо выручать.
Хотелось волокордину ..., но ...
Внизу, в гараже стоял у него любимый старенький молочный "Запорожец" с ручным управлением и полузаправленным баком. Конечно, нездоровилось, но денег на такси у него не было. Вчера зашёл сосед Сашка, попросил в долг до получки. А у Сашки – дети. Степан Иваныч отдал последние деньги.
И он решил – поедет сам, поэтому таблетки ограничил – за руль всё же. Поедет он с осторожностью, спешить некуда, волноваться ему не о чем.
Он встал, и показалось уж, что стало полегче, включилась какая-то самозащита. Даже захотелось отправиться в дорогу.
Он походил по дому, поубирался, помыл посуду, начистил картошки, поставил варить – девочку с дороги накормить надо будет. Он даже подмел пол и вытер пыль. Была цель, а цель породила силы.
В десятом часу Степан Иваныч, надев выходной серый пиджак и видавшую виды кепку, вышел из дома и направился в гараж. "Запорожец" было запротивился, а потом как будто обрадовался, вырвавшись на мокрую дорогу из темного гаража.
Бетонка встретила гулом машин, отчаянно спешащих, сигналящих, матерящих медленный ход старого "Запорожца". Дед Степан головы на окрики не поворачивал, ехал спокойно, не нарушая ни одного дорожного закона.
Михаил был его другом, единственным из фронтовых друзей, кто дожил до дней сегодняшних. Что ему, старому фронтовику, эти горластый молодые? Он – танкист. Их тридцать четверка, уж не первая за войну, дошла до Кенигсберга. Там подорвалась. Они выскочили, но Гарик Зотов полег под немецкими пулями. Молодой совсем парнишка, несколько месяцев и воевал-то.
«Коротка и неказиста жизнь советского танкиста»
– Дед, чё корячишься? Те б на печи лежать, а ты – за руль, – его обгонял красный "Москвич", из окна высунулся безусый юнец. Рядом с ним сидела и улыбалась девица.
Понятно, красуется. Степан Иваныч ехал прежним ходом, привык ...
Что с них взять, с молодых?
Их танки держались парами тогда. Парами было проще. Две тридцать четверки разводили тигра быстрым ходом, приближались к нему метров на триста и били в башку.
Степан смотрел на обгоняющую его "Волгу". Пассажир выставил руку, обдувало его ветром.
А Степан вспоминал, как они порой теряли сознание, надышавшись пороховыми газами – в танках не было вентиляторов. Их просто не успевали ставить на заводах.
Горел Степан, было дело. Спина до сих пор в рытвинах. И ранение ног было – тащил тогда его на себе как раз Мишка.
Окно его машины сейчас тоже было открыто. За сердце он боялся больше, чем за простуду. Порой потирал глаза. Видел он хорошо, относительно возраста, но бессонная ночь сказывалась и на зрении.
Перед въездом в Ростов Степан Иваныч завернул на заправку. Ехал, как черепаха, медленно, смотрел на стойку вправо.
И тут ... всё произошло очень быстро, как и происходят все чрезвычайные происшествия – на заправочной площадке слева его обогнал новенький "Жигуль" последней модели. Он так лихо вырулил перед ним, что Степан Иваныч среагировал поздно. Он повернул, но всё же чиркнул по бамперу "Жигули". Совсем чуток.
"Жигули" встали, замерли на секунду. А потом из машины выскочил здоровый парень в синем спортивном костюме, заорал, как резаный, замахал руками. Степан Иваныч медленно открыл дверцу, вышел из машины.
И тут бугай рванул к нему, схватил за грудки, два раза ударил его спиной по "Запорожцу".
– Ах ты скотина! Колода старая! Пень трухлявый! Смотри, что ты сделал, – он толкнул деда к носу "Запорожца" так, что тот еле устоял, повалился на капот, ударился.
Водитель призывал свидетелей, кричал.
– Вот сволочь! Вот скотина!
Степан Иваныч поднялся, как-то медленно подошёл к своей машине, открыл дверцу, сел, начал поднимать стекло, хрипло окликнул голосящего владельца новых "Жигулей", который разглядывал незначительную царапину.
– Эй! Эй, подь сюды, – махнул рукой.
– Да я тебя ... ,– бугай не мог успокоиться, дёрнул дверь, но дверь "Запорожца" была заперта.
– Смотри ... Смотри, сынок, как надо, – Степан Иваныч улыбнулся загадочно и закрыл стекло своей машины до конца.
... Прицел их танка был привязан проволокой к башне. Так делали многие танкисты в годы войны. Пушка била на 800 метров, без маховиков. И цель ловили движением танка и перекрестием прицела.
Вот и сейчас Степан Иваныч вдруг увидел перед собой такое перекрестие.
Он дал задний ход, и вдруг на полной мощи рванул вперёд и врезал "Жигулю" в зад. У того даже задние колеса прыгнули. Отъехал чуток и опять ... Только уже чуть левее. Потом ещё.
Владелец орал, хватался за "Запорожец", но Степан Иваныч долбил так, что стекла сыпались. Потом он лихо объехал заправку и спереди – ба-бах! Благо, у "Запорожца" мотор сзади.
Несколько мужиков не скоро остановили бушевавший "Запорожец". Уже подоспела и машина ГАИ. Дед сам спокойно вышел из покореженной машины, достал таблетку, засунул под язык, оглядел "Жигуль", довольно кивнул.
– Ты...ты... Вы видели? Вы все видели! – бугай порывался к деду, но его оттеснили, деда вели к УАЗу милиции.
– Я этого так не оставлю! Ты сядешь! Ты сядешь, скотина, – кричал пострадавший.
Возле него стояли гаишники. Народ был шокирован таким неожиданным представлением. Все произошло очень быстро.
– Во даёт дед! – воскликнул какой-то мужичок.
УАЗ не уезжал. Степан Иваныч сидел на заднем сиденье и думал только об одном – он может опоздать к поезду.
– Документы у Вас с собой или в машине? – строго спросил гаишник с большим родимым пятном на щеке. Звали его Андрей.
Степан Иваныч достал из нагрудного кармана документы.
Сотрудник ГАИ открыл книжицу, присвистнул, передал второму.
– Герой Советского Союза, значит? – спросил он, – Чего молчите?
– Написано ведь, – ответил дед.
– Очень хорошо... Вернее ... Уважаем, чтим, – он протянул документы назад, – А за что Вы его так, Степан Иваныч?
– Да так ... Нашло что-то. Старый, вот и ... , – дед смотрел в окно, совсем не в сторону картины происшествия.
– Посидите тут. Сейчас разберемся.
Они пошли к толпе свидетелей и быстро выяснили – как было дело.
– Вы старика ударили? – спросил Андрей бугая.
– Я? Слегка тряхнул только, посмотрите, что он с моей машиной...
– Не, не просто тряхнул, он бросил его, толкнул и тот ударился. Головой прям. Разве можно так с пожилыми людьми? – выкрикнула женщина, другие подтверждали и добавляли.
Странно, но в этой ситуации народ встал на сторону деда.
Бугай что-то объяснял гаишникам, осматривал и показывал машину, заглядывал под капот, громко причитал, показывал на деда, грозил.
– Ну все, дедок, хана тебе, так и знай!
– Зря ты парень, он – Герой Советского Союза. Не с тем связался, – пробормотал гаишник.
– Чего-о? А мне какая разница! Что герой, что геморрой. Посмотрите, чего этот придурок натворил?
Чтоб не вмазать орущему идиоту при исполнении, Андрей направился к УАЗу, сел на переднее сиденье. Его товарищи занимались осмотром места ДТП.
– Мил друг, выручай. Ребенка надо встретить с поезда, девочку, – дед обращался к нему, – Ее мать посадила в вагон, к деду в гости отправила, а встретить некому. В Ростов на вокзал в час поезд приедет.
Гаишник оглянулся: морщина меж бровей, взгляд. По-всему видно было – дед переживает очень, грудь трет. И не за произошедшее только-что, а за встречу ребёнка.
– В Ростове, говорите?
Дед кивнул.
Андрей выскочил, переговорил со своими и пошел к УАЗу уже вместе с водителем.
– Едем. Встретим вашу внучку. Герою Советского Союза как не помочь? Только условие у нас – расскажете по дороге, за что Героя получили.
Водитель взялся за рычаг передач, и вдруг что-то случилось. Он дёргал рычаг, а тот – ни с места.
– Опять! – нервничал водитель, – Говорил же...
Он рванул передачу ещё раз и рычаг поддался.
– Так за что героя-то Вам дали? – обернулся к пассажиру Андрей, когда они выехали на шоссе.
– Так за то, что воевали и дали, – он показал на рычаг, который только-что заело, – Вот у нас в танке позади механика-водителя сидел курсовой пулеметчик. У меня в последнем танке Мишка им был. Так вот передачу переключали вместе – он сзади кувалдой стучал по рычагу. Только так и выходило.
– Кувалдой, по рычагу передач? – обернулся водитель удивлённо, – Это что за танк такой?
– Наш, – Степан Иваныч откинулся на сиденьи,– Т-34. Я на них всю войну прошел.
– Их чего, несколько было?
– Несколько. Подбивали, ремонтировали, а иногда... Чего уж там ремонтировать..., – они стояли на светофоре, – Не опоздаем мы?
– Нет, не опоздаем, Степан Иваныч. Поднажми, Петь.
Они быстро шли по перрону.
– Как выглядит внучка-то? Лет-то ей сколько? – спрашивал Андрей.
Поезд остановился, пассажиры начали выгружаться.
– Четвертый вагон. Туда бегите, – махал дед, он разволновался, тяжело дышал.
– Так лет-то ей сколько? – Андрей оглянулся, он обогнал деда, быстро шагал к голове утянувшегося состава.
– Не знаю я. Оленькой звать. Оленькой...
Андрей пожал плечами, припустился бегом. Он вдруг понял, как стар и болен дед.
Внучкой ему представлялась маленькая девочка лет пяти.
– Оля? – окликнул он такую девочку, но она цеплялась за родителей.
– Вы не меня встречаете? – перед ним стояла девочка в брючках лет десяти, – А дед где?
– Ну, слава Богу успели! – выдохнул Андрей, – Я думал ты меньше. А дед вон, плетется.
– Где? Нет, это не мой дед.
Выяснили, что встретил дед внучку боевого друга.
Сегодня машина ГАИ стала машиной развозящей. Они поехали в больницу, навестили деда Михаила, а потом повезли Степан Иваныча с Олей домой.
Заехали и на место происшествия. Машин там уже не было, их эвакуировали. Но Степана Иваныча, как показалось Андрею, машина, да и все сегодняшнее дтп интересовало мало.
И Андрей, вспомнив наглого тупоголового водителя "Жигулей", вдруг подумал, что они: этот бугай и этот дед-фронтовик непременно должны были встретиться. Так было предначертано судьбой обоих. Для деда – это был последний бой. А для парня – наказание и наука.
Вот только – что там будет дальше?
Но сейчас думать об этом не хотелось.
Когда прощались, Степан Иваныч задержал руку Андрея в своей руке чуть дольше обычного.
– Спасибо...
– Это Вам спасибо, Степан Иваныч. За то, что живём, за Победу, за то, что учите нас, как жить надо.
Он шагнул в скромную его прихожую, занёс чемодан девочки.
– Может надо что? В магазин или...
– Нет-нет. А с делами управишься, просто так заезжай. На чай.
– Степан Иваныч, так придется заехать. Дело ведь теперь дорожное у нас общее. Заеду с документами.
Лишь через десять дней пришлось Андрею взяться за это дело. И решил он заехать к Степану Ивановичу сам. Он спешил, дел было по горло.
Подъехали к дому деда. Андрей вышел из машины на стоянке, завернул во двор. На скамье возле подъезда сидел народ. Рядом налаживали инструменты оркестранты. Много было людей в военной форме. К нему тут же подскочила Олечка.
– Здравствуйте!
– О! Старая знакомая, а что тут...
– Похороны. Дед Степан умер. Пойдёмте, – она потянула Андрея за руку к старику в фуражке, кителе и орденах.
Это был тот самый фронтовой друг – Михаил. Он и рассказал, что Степан Иваныч помер через день после того, как привез к нему внучку.
– Выписали меня, а он говорит по телефону: "Два дня тебе на поправку даю. Больше у меня времени нету," – он тяжело вздохнул, утер слезящиеся глаза белым платком, – Видать, и правда, не было у Степы больше времени.
– А дети? Дети у Степан Иваныча есть?
– Был сын, да умер давно. Вон, похоронами Саша управляет, сосед. Дружили они.
Андрей вернулся к машине.
– Подъезжай, Петь, ближе. Впереди поедешь. Героя Советского Союза хоронить будем.
Шумело гудящее море автомобилей на трассе. Но впереди похоронной процессии ехал УАЗ ГАИ. И не один. К нему присоединились ещё машины. А к их прощальному гулу присоединялись уже все.
Хоронили ветерана ...
***
🙏🙏🙏
Пишу для вас ...