На зимние каникулы Павел приехал домой. Он уже превращался в высокого юношу. Тело не успевало нарастить мышцы и оттого казалось не пропорциональным, излишне худым. Начал ломаться голос, а над верхней губой пробивался едва заметный пушок. Перешагнув порог дома и увидев мать, он сразу понял, что она снова ждет прибавления. Словно четырех сестер было Павлику мало! Ни с одной из них Павел не был близок, разве что больше доверял Надежде, которая уже, как и он, училась в районе и жила в интернате. Незадолго до каникул Надя простудилась и ее отправили домой пораньше. Сейчас она лежала на кровати с закутанным горлом и пила чай с малиновым вареньем. Младшие девочки возились неподалеку на полу и, когда они громко взвизгивали или смеялись, Надя демонстративно закатывала глаза, изображая страдание, мол "не дают мне бедной покоя!".
Лена сидела за столом и что-то старательно выводила карандашом в тетради, искоса поглядывая на сестричек. Она поднялась, увидев брата, спросила, как взрослая:
-Голодный? Я на стол соберу!
Павлу было приятно, что о нем заботятся. Лена ушла, а потом вошла с улицы мать. Тут Павел все и понял. Шура сняла тулуп и Павел увидел ее округлившийся живот.
-Паша, сынок! - обрадовалась Шура, направляясь к сыну, - Успела я уж соскучиться!
Она обняла его и Павел впервые почувствовал насколько она маленькая, хрупкая. Он уже был выше Шуры на полголовы и это казалось непривычным м странным.
-А Игнат где? -спросила Шура, отстраняясь от сына.
-Меня довез, сказал, что в контору еще заглянуть надо.
Шура нахмурилась, промолчала. Но Павел сразу понял - мать что-то тревожит.
-Все хорошо, мама? - осторожно спросил он.
-Хорошо, сынок, конечно хорошо! - и Шура засуетилась, - Что ж это я! Пироги ведь с утра затеяла - тебя ждала!
-Все на столе! - сказала, входя в комнату Лена.
-Ну идем, идем! - взяла Шура сына под локоток, подтолкнула к кухне, - Ешь да рассказывай, как в школе? С какими отметками четверть закончил?
Уплетая наивкуснейшие мамины пироги, Павел рассказал обо всем, что мог припомнить и что мог не таить. Про свои мелкие проделки конечно умолчал - ни к чему маме волноваться.
Уже почти наступила ночь, а Игната все не было. Павел видел, как волнуется мама, прислушивается, не раздастся ли снаружи конское ржание. Но было тихо. Эта тишина была особенной - Павел отчетливо это понимал, с тех пор, как стал жить в интернате. Жизнь в деревне, после того как садилось солнце, замирала. Даже собаки и то редко лаяли, предпочитая отдыхать в своих конурах или под сенями хозяйских домов. Не то что в райцентре. Лежа ночью на своей узкой, пружинистой кровати, Павел считал проезжающие мимо окон машины. Сначала он слышал отдаленный шум мотора, потом по стене скользил луч света от фар. Гул нарастал и когда машина уже проезжала прямо под конами, немного начинали дребезжать стекла. Потом исчезал свет, затихал понемногу шум, растворяясь в призрачной дали. Пока пытался уснуть, Павел мог насчитать до десяти машин! А в их деревне не было ни одной!
-Мам, может мне пойти, встретить Игната? - спросил Павел у матери, видя как та все не ложится, находит себе дела в кухне.
-Что ты! Он на лошади, чего с ним будет! Видно важное что-то в правлении, вот и задержался! - сказала Шура, которой явно не хотелось волноваться еще и за сына.- Давай укладываться!
И сама, показывая сыну пример, пошла разбирать кровать. Павел хотел не спать, пока не дождется отчима, но сон незаметно сморил его. Он спал безмятежно и крепко, как спят только молодые и с чистой совестью люди. Приход Игната он не услышал.
Шура не могла, да и не хотела ни с кем обсуждать перемены, случившиеся с Игнатом с тех пор, как он узнал о ее новой беременности. Выдавил из себя улыбку, чмокнул жену в щеку и будто отстранился. Шура все понимала. После рождения Гали, они больше не возвращались к разговору о чувствах Шуры к Андрею. Постепенно все забывалось, стиралось из памяти, но едва Шура осознала, что снова станет матерью - страх проснулся. И не зря! Игнат теперь словно избегал ее. Помогал, спору нет. Придет с работы и сразу в сараи, к скотине, в огород. А домой не спешит. Вот сегодня, привез Пашу и вон от дома, даже не заглянув. Было обидно. Значит все еще винит ее в рождении дочек, жалеет об их рождении! Да мало ли еще о чем мог сожалеть теперь Игнат?! Например о том, что связался с Шурой, разрушил свою молодую жизнь, как говорила Ольга.
Пятеро детей и шестой на подходе. Таких семей в деревнях было не мало. Словно после тяжелой войны, люди старались восполнить потери. Шура подумала о том, как поменялась жизнь за последние десять лет. Сейчас для ее детей были открыты все дороги. Вот отучится Павел, отслужит в армии, а там хоть техникум, хоть институт - лишь бы мозгов хватило осилить науку. И девочкам все доступно. Надя уже сейчас мечтает, как пойдет учиться на швею, станет сама себе шить наряды. А Леночка, ну натуральная учительница! Зина и Галя слушают ее едва ли не больше, чем саму Шуру. Голос не поднимет, а скажет тихо и таким тоном, что ослушаться младшие сестренки не смели.
Шура положила ладонь на живот. Кто же там растет в ней на этот раз? Вдруг снова дочь? Как убедить Игната, что ее вины тут нет? Хотя что убеждать, Игнат и сам все знал, понимал. Просто не мог смириться.
Шура прислушалась. на улице явственно и все ближе слышался скрип телеги Игната. Вот он что-то сказал лошади, распрягая ее, а скоро потопал в сенях. Шура облегченно вздохнула, повернулась к стене, сделал вид, что спит. Игнат пошебуршал на кухне, явно стараясь не шуметь, чтобы не перебудить весь дом, потом прошел к ней на цыпочках.
-Что так долго? - спросила Шура деланно сонным голосом.
-Дела в конторе были! Ты спи!
Он подтянул одеяло, накрывая ее плечи. Лег рядом. Скоро Шура услышала его негромкий храп.
Безмятежный сон семейства разбудил громкий стук в дверь. Шура подскочила - беда! Никаких других причин барабанить им в дверь среди ночи не было. Игнат, по военной привычке, уже был на ногах, бросился к двери и распахнул ее. На пороге стояла соседка Люба, держа на руках младшего сына. Две дочери жались к ее ногам. Они были раздеты, а на улице изрядно морозило.
-Люба!?- воскликнул Игнат, - Что случилось?
-Игнат, они ж раздетые! - воскликнула подоспевшая Шура, - В дом скорее проходите!
-Пожар, Игнат, пожар у нас! - прорыдала Люба, вталкивая детей в дом Шуры.
Игнат схватил штаны, быстро одел. Заметил, что одевается и проснувшийся от шума Павел.
-Дядя Игнат, я тоже пойду, помогу тушить!
Игнат кивнул. Мужчины выбежали вон.
Шура заметила, что Люба вся дрожит. Она налила ей теплой воды, и поставила на огонь чайник. Дети жались к Любе, боясь отойти хоть на миг.
-Что стряслось, Любаша? - ласково спросила Шура.
-Ночью Алешка заплакал, я встала и дым почуяла. К сенцам подбежала, а там уж все огнем занялось! В окна выпрыгивали! Все добро пропало, Шура... - затянула Люба протяжно, переходя на вой.
-А старшие твои где?
-С Васькой огонь потушить пытаются!
-Ты вот что, давай-ка ребят в кровать! Вон какие сонные и испуганные!
Они уложили детей на кровать Игната и Шуры, сами сели тут же и начали переговариваться шепотом. Шура переживала, как бы огонь не перекинулся на их дом - стояли избы совсем рядом. Но она знала- Игнат там, снаружи, и он предупредит, если огонь подступится слишком близко к их дому.
Через некоторое время вошел Павел. Лицо в саже и светлых дорожках, проложенных потом. Обе женщины подскочили к нему.
-Что там? Как?
-Потушили! - поспешил успокоить их Павел, и виновато посмотрел на Любу, - Правда выгорело все дотла....
Люба снова разрыдалась.
-Скотину вывести успели из хлевов! - нашелся чем утешить соседку Павел.
-Ничего, Люба! Главное живы все! Поможем! Были бы кости, а мясо нарастет!- тараторила Шура, стараясь сама не расплакаться.
Через некоторое время вернулись и остальные. Шура быстро собрала на стол остатки ужина, поставила бутылку мутноватой самогонки. Игнат налил себе немного. Василию, мужу Любы - полный стакан. Тот осушил его залпом, как воду. Игнат налил еще.
-Вот что, Вася! - сказал Игнат, видя как напряжение немного отпустило соседа, - Сегодня у нас останетесь. Как-нибудь, да поместимся. А завтра я вас в дом матери отведу. Сама она в совхозе, до лета не приедет. По весне отстроим вам дом новый, я в совхозе похлопочу, чтобы материалы побыстрей достать.
Василий только кивал, не мог произнести ни слова.
-Спасибо, Игнат! Не забуду твоей доброты! - сказала Люба.
-Брось ты это! - Игнат явно смутился, - Мы должны помогать друг другу - иначе как же жить!?
Шура разместила мужчин на полу. Там же пристроились и Павел со старшим сыном Любы. Сами женщины легли на кровать Павлика. Так в вповалку и заснули, тяжелым, но глубоким сном, какой бывает после сильного душевного потрясения.
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации.
Поддержать автора можно переводом на карты:
Сбербанк: 2202 2002 5401 8268
Юмани карта: 2204120116170354 (без комиссии через мобильное приложение)