– Павел Круглов, – потрясенно произнесла мастер Сабрина, – пожалуйста… пожалуйста, покиньте зал и приведите себя в порядок, после чего ожидайте в коридоре, когда к вам присоединятся остальные.
Павел с трудом встал, краем глаза уловив, как светловолосый мальчик, и сам весь в чернилах, сочувственно ему улыбнулся. Когда он выходил из зала, ему в спину все еще неслось приглушенное хихиканье, а перед глазами стояло презрительное выражение на лице Тамары. Хотя какое ему дело до того, что она думает? Какое ему дело до того, что они все о нем думают, даже если кто-то из них и пытается вести себя дружелюбно? Его это не касалось. Они не имели к нему никакого отношения. Как и ничто из этого.
«Еще несколько часов – и все будет кончено». Он повторял это про себя снова и снова, пока пытался в туалете с помощью порошкового мыла и грубых бумажных полотенец смыть с себя чернила. Что, если они волшебные? Во всяком случае, держались они намертво. Они въелись даже в его черные волосы, и когда он наконец вышел из туалета, на его белой футболке все еще красовались темно-синие отпечатки ладоней. Оказалось, остальные претенденты уже ждали его. До его слуха донесся чей-то шепот: «Чернильный придурок».
– Классная футболка, – хмыкнул мальчик с черными волосами. На взгляд Павла, он был из богатых, как и Тамара. Трудно было сказать почему, но его одежду отличала та особенная простота, за которую обычно отдают кучу денег. – Надеюсь, следующий тест обойдется без взрывов. Ой, нет, стоп – как раз наоборот!
– Отвали, – буркнул Паша, прекрасно понимая, что это едва ли можно посчитать достойным ответом. Он привалился к стене и простоял так, пока не появилась мастер Сабрина и не начала вызывать их по именам. Собрав очередную группу из пяти ребят, она отправляла их в самый конец прохода и просила ждать там. Паша не мог понять, как в ангаре для самолетов может быть такая разветвленная сеть коридоров. Что-то ему подсказывало: этот вопрос был из серии тех, о которых, как говорил отец, «лучше вообще не думать».
– Павел Круглов! – услышал он и оторвался от стены, чтобы присоединиться к своей группе, в которой, к его ужасу, оказались тот самый черноволосый мальчик по имени Рома и забрызганный им чернилами блондин Миша. Рома устроил целое представление, обняв Тамару и громогласно пожелав ей удачи, и лишь после этого неторопливой походкой направился к своей группе, где тут же заговорил с Мишей, повернувшись спиной к Паше, будто его не существовало.
Кроме них в группе Паши оказались еще Катя Синичкина и явно взволнованная девочка по имени Сара или что-то вроде того, с пышной копной русых волос и голубым цветком-заколкой сразу над челкой.
– Привет, Кать, – сказал Паша, решив, что настала идеальная возможность предупредить ее о том, что нарисованная мастером Сабриной картина школы магов – одно сплошное вранье. Он знал, о чем говорил, утверждая, что на самом деле в подземных пещерах полно тупиков и безглазых рыб.
Она ответила извиняющимся тоном:
- Ты не обидишься… если я попрошу тебя не заговаривать со мной?
– Что? – Они пошли по коридору, и Паша поспешно захромал, чтобы не отставать. – Ты это серьезно?
Она повела плечами:
– Ты же сам все понимаешь. Я пытаюсь произвести хорошее впечатление, а общение с тобой этому никак не поможет. Извини! – И она, прибавив шагу, нагнала Рому и Мишу. Паша уставился ей в затылок, будто надеялся просверлить его насквозь своей яростью.
– Чтоб тебя безглазые рыбы съели! – крикнул он ей вслед. Она сделала вид, что не услышала.
Мастер Сабрина завела их за последний поворот, и они оказались в огромной комнате, похожей на спортивный зал. Здесь был высокий потолок, с которого свисал большой красный мяч. Рядом с ним до самого пола спускалась веревочная лестница с деревянными перекладинами.
Бред какой-то. Ему с его ногой никак было по ней не взобраться. А ведь он предполагал проваливать тесты нарочно, а не быть последним идиотом и неумехой, которому в принципе не светило поступление в школу магии.
– Я поручаю вас мастеру Рону, – сообщила мастер Сабрина, когда в комнату зашла последняя пятерка, указывая на низенького волшебника с густой рыжей бородой и красным носом. Он нес в руке пюпитр в виде дощечки с зажимом, а на шее у него висел свисток как у учителя физкультуры, хотя он был в такой же черной одежде, что и остальные волшебники.
– Этот тест обманчиво прост, – сказал мастер Рон, поглаживая бороду в какой-то продуманно-зловещей манере. – Нам нужно всего лишь взобраться по веревочной лестнице и коснуться мяча. Кто хочет быть первым?
Несколько ребят подняли руки.
Мастер Рон указал на Рому. Тот так резво подскочил к лестнице, будто сам факт, что его выбрали лезть первым, являлся признанием его крутости, а не показателем того, с какой пылкостью он протянул руку. Вместо того чтобы немедленно приступить к выполнению задания, он обошел вокруг лестницы, задумчиво глядя вверх на мяч и постукивая пальцем по нижней губе.
– Ты настроился? – спросил мастер Рон, слегка приподняв брови, и несколько ребят захихикали.
Рома, которому явно не понравилось, что над ним смеются, когда он пытается подойти к заданию со всей серьезностью, прыгнул на болтающуюся веревочную лестницу. Но стоило ему начать взбираться по перекладинам, как лестница стала удлиняться, и чем дольше он поднимался, тем дальше становилась цель. Наконец у него закончились силы, и он свалился на пол, окруженный несколькими кольцами веревок и деревянных перекладин.
«Что ж, это было забавно», – подумал Пашк.
– Отлично, – сказал мастер Рон. – Кто хочет быть следующим?
– Дайте мне еще попытку, – с плаксивой ноткой в голосе попросил Рома. – На этот раз у меня получится.
– У нас тут много претендентов, ждущих своей очереди, – возразил мастер Рон, и, судя по выражению его лица, он получал удовольствие от происходящего.
– Но это нечестно! Теперь кто-нибудь из них сделает все правильно, и остальные просто будут за ним повторять! А я получаюсь наказанным, потому что полез первым.
– Если мне не изменяет память, ты сам вызвался лезть первым. Но как скажешь, Рома. Если у нас останется время после того, как все остальные выполнят свои попытки, ты сможешь попробовать еще раз.
Можно было побиться об заклад, что Рома воспользуется вторым шансом. Паша решил про себя, что, судя по поведению сына, его отец, должно быть, занимает высокое положение в обществе.
Большая часть ребят справилась не лучше, кто-то смог добраться до середины и уже потом скатился вниз, а один так и не оторвался от пола. Саре удалось взобраться выше всех, но и она в конце концов сорвалась и упала на мягкий мат. Ее заколка с цветком съехала в сторону. Девочка старательно делала вид, что она ничуть не расстроена, но Паша отметил, с каким усердием она пыталась вернуть заколку на прежнее место.
– Михаил.
Миша встал перед лестницей и размял пальцы, будто готовился вбежать на баскетбольную площадку. Он выглядел спортивным и уверенным, и Паша ощутил в желудке знакомый укол зависти, который появлялся всякий раз, стоило ему завидеть детей, играющих в баскетбол или волейбол и чувствующих себя при этом как рыба в воде. Командные виды спорта были для Паши одним большим «нет»: даже если бы его и позвали сыграть, вероятность опозориться была слишком велика. А ребята, подобные Мише, никогда ни о чем подобном и не думали.
Миша бросился к лестнице и запрыгнул на нее. Он взбирался очень быстро, его ноги отталкивались от перекладин, а руки тянулись вверх в едином плавном движении. Он поднимался с такой скоростью, что веревки за ним не поспевали. Все выше и выше. Паша затаил дыхание и понял, что он не один такой: все вокруг застыли в немом восхищении.
Миша, улыбаясь как сумасшедший, взобрался к потолку и ребром ладони ударил по мячу, раскачав его, после чего скользнул вниз по лестнице и приземлился на ноги как заправский гимнаст.
Несколько человек зааплодировали. Даже Рома, похоже, был рад за Мишу – он подошел к нему и с неохотой похлопал его по спине.
– Отлично, – произнес мастер Рон ровно тем же тоном, что говорил всем остальным. Паша подумал, что этому сварливому старику, должно быть, не понравилось, что кто-то смог выполнить его глупое задание.
– Павел, – объявил маг.
Паша вышел вперед, досадуя про себя, что не взял с собой справку от врача:
– Я не смогу.
Мастер Рон окинул его внимательным взглядом:
– Почему?
«Ой, да ладно! Открой глаза! Взгляни на меня!» Пашк вскинул голову и вызывающе посмотрел на мага:
– Из-за ноги. Мне противопоказаны любые физические упражнения.
Маг пожал плечами:
– Ну так и не упражняйся.
Паша подавил вспышку гнева. Он знал, что все остальные ребята смотрят на него – кто-то с жалостью, кто-то с раздражением. Хуже всего было то, что раньше он бы обеими руками ухватился за возможность заняться чем-то спортивным. Но сейчас он был обязан придерживаться их с отцом плана и завалить этот тест.
– Я не пытаюсь отвертеться, – настаивал он. – Я сломал ногу еще в младенчестве. Я перенес десять операций, и мои кости держатся только благодаря шестидесяти железным шурупам. Или вы так хотите увидеть шрамы?
Пашк всей душой надеялся, что мастер Рон откажется. Его левая нога была похожа на страшную кривую палку, испещренную бордовыми шрамами. Он никогда и никому ее не показывал и перестал носить шорты с тех самых пор, когда стал достаточно взрослым для того, чтобы понимать, какими глазами смотрят на его ногу окружающие. Паша не знал, зачем вообще он все это рассказал, разве что причина была в гневе, из-за которого он попросту не отдавал себе отчета в том, что говорит.
Мастер Рон задумчиво прокрутил в руке свисток.
– Смысл наших заданий не всегда лежит на поверхности, – сказал он. – По крайней мере, попытайся, Паша. Если у тебя не получится, мы перейдем к следующему заданию.
Паша вскинул обе руки:
– Ладно. Ладно.
Он подошел к веревочной лестнице и взялся за нее одной рукой, после чего осторожно поставил левую ногу на нижнюю перекладину и потянулся вверх.
Икру пронзила боль, и он рухнул на пол, так и не отпустив веревку. За спиной послышался смех Ромы. Нога болела, а в желудке неприятно заныло. Он скользнул взглядом по лестнице до красного резинового шара под самым потолком и почувствовал, как в голове начала пульсировать боль. Все те годы, что он просидел на скамейках в спортивном зале или хромал позади всех остальных во время бега по кругу, разом промелькнули у него перед глазами, и он в ярости уставился на мяч, который – он точно это знал – ему никак было не достать, и подумал: «Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу…»
Сильно громыхнуло, и красный мяч вспыхнул. Кто-то закричал – похоже было на Катя, но Паше хотелось верить, что это был Рома. Все, включая мастера Рона, не отрываясь, смотрели на мяч, полыхающий с такой мощью, будто его напичкали фейерверком. Потянуло вонью от горящих химикатов, и Паше пришлось отпрыгнуть назад, когда к полу устремился крупный заряд из расплавленного пластика. Он продолжал пятиться, пока объятый огнем мяч ронял все новые и новые раскаленные кусочки липкой массы, но несколько капель все-таки попали на плечо его футболки.
Чернила и расплавленный пластик. Что за чудесный день для подчеркивания собственного стиля!
– Всем на выход, – опомнился мастер Рон, когда дети начали кашлять и задыхаться от дыма. – Всем покинуть помещение!
– Но моя вторая попытка! – возмутился Ромк. – Как мне ее выполнить, если этот урод уничтожил мяч? Мастер Рон…
– Я СКАЗАЛ: НА ВЫХОД! – взревел мужчина, и все бросились к выходу, Паша держался позади, нисколько не сомневаясь, что во взглядах, которыми его буравили Рома и мастер Рон, читалось нечто, очень похожее на ненависть.
Вместе с едкой вонью по воздуху быстро распространилось слово «урод».
