— Хочешь видеть чеки за ужин?
Вопрос прозвучал в оглушительной тишине их просторной, залитой солнцем кухни. Лидия не повышала голоса. Она стояла у раковины, вытирая руки о полотенце, и ее спокойствие было страшнее любого крика.
Виктор, сидевший за массивным дубовым столом, который он с гордостью называл «сердцем дома», вздрогнул. Он только что закончил свою тщательно отрепетированную речь о финансовой независимости, раздельном бюджете и «современном подходе к партнерству». Он ожидал слез, упреков, скандала. Но не этого ледяного, делового вопроса.
— Лид, не передергивай, — он попытался улыбнуться снисходительно, но вышло натянуто. — Я говорю о крупных покупках. О справедливости. Я вкалываю, как проклятый, развиваю бизнес. Ты... ну, ты занимаешься домом. Это разные вклады.
— Разные, — кивнула она, и в ее глазах блеснул стальной огонек. — Совершенно разные. Поэтому твое предложение я принимаю. С одним маленьким дополнением.
Она села напротив. Выдержала паузу, глядя ему прямо в глаза.
— Хочешь раздельный бюджет? ОК, тогда готовить, стирать и убирать ты будешь себе сам.
Виктор опешил. Он открыл рот, закрыл. Слов не находилось.
— Это что, шутка?
— Никаких шуток, Витя. Чистый бизнес, как ты любишь. Мой вклад в семью — это не только моя скромная зарплата репетитора, благодаря чему я оплачиваю кружки для сына. Мой основной вклад — это быт. Это сервис «all inclusive», который ты получал бесплатно пятнадцать лет. Раз уж мы переходим на рыночные отношения, давай будем последовательны.
Она говорила ровно и четко, будто зачитывала пункты договора.
— Моя половина квартплаты — пожалуйста. Продукты для меня и для Олега — пополам с тобой. А вот услуга «чистая рубашка», «горячий ужин» и «уют в доме» — это теперь отдельный прайс. Или самообслуживание. Выбирай.
Он смотрел на нее, и в его взгляде смешались недоумение, гнев и что-то похожее на страх. Он не узнавал эту женщину. Где была его Лидочка, его тихая гавань, его надежный тыл?
*****
Пятнадцать лет назад Лидочка, тогда еще студентка химфака с горящими глазами, верила, что их с Витей любовь свернет горы. Он, начинающий прораб со своей маленькой строительной бригадой, был полон амбиций. Они жили в квартире ее бабушки, где пахло старыми книгами и ее пирогами.
— Лид, вот раскручусь, построим дом — ты у меня будешь как королева жить! — говорил он, уплетая ее уху после тяжелого дня на стройке. — Ни в чем отказа знать не будешь.
— Мне не надо как королева, — смеялась она, поправляя его растрепанные волосы. — Мне надо, чтобы ты просто был рядом. И чтобы уху уплетал с аппетитом.
Ее диплом с отличием так и остался лежать в ящике стола. Сначала родился Олег. Потом фирма Виктора начала расти как на дрожжах. Нужна была помощь с бумагами, с клиентами. Лидия была его секретарем, кадровиком, психологом и главным болельщиком в одном лице. Она создавала тот самый «тыл», который позволил ему без оглядки идти вперед.
Они построили дом. Большой, красивый, как с обложки журнала. Виктор стал Виктором Павловичем, уважаемым человеком, владельцем строительного холдинга. А Лидия... Лидия осталась Лидией. Хозяйкой большого дома. Мамой взрослеющего сына. Функцией. Важной, необходимой, но воспринимаемой как данность. Как воздух. Кто задумывается о том, чтобы платить за воздух, пока он есть?
*****
Эксперимент начался на следующий день. Утром Лидия сварила кофе только на двоих: себе и сыну. Виктору молча указала на банку с растворимым напитком на полке.
— Это твое, — сказала она. — Можешь купить себе кофемашину. Со своих.
Вечером он вернулся домой, ожидая привычного запаха ужина. В доме пахло чистотой и... пустотой. На кухне сидели Лидия и Олег, доедая гречневую кашу с куриной котлетой. На плите стояла одинокая чистая кастрюля.
— А мне? — растерянно спросил Виктор.
— В холодильнике твоя полка. Пустая, — не отрываясь от тарелки, ответила Лидия. — Ах, да! Ты же вчера купил пельмени.
Он заглянул в холодильник. Действительно, на средней полке, которую Лидия демонстративно освободила, лежала пачка пельменей и одинокий йогурт. На ее полках красовались контейнеры с едой на несколько дней. Дом превратился в коммунальную квартиру.
Через неделю Виктор обнаружил, что у него закончились чистые рубашки. Гора грязного белья сиротливо громоздилась в его углу ванной. Стиральная машина, купленная на «общие» деньги, теперь работала по строгому графику. Лидия стирала свои вещи и вещи сына.
— Лид, ну это уже перебор! — взорвался он, потрясая несвежим воротником. — Ты же все равно стираешь! Трудно мою рубашку закинуть?
— Не трудно, — спокойно ответила она, складывая чистое белье. — Это стоит денег. Услуга «стирка-глажка одной рубашки» — сто пятьдесят рублей. Абонемент на месяц со скидкой. Можем составить договор.
Он смотрел на нее как на сумасшедшую. А она смотрела на него как на клиента.
Мир Виктора рушился. Мир, где чистота возникала сама собой, ужин появлялся по расписанию, а бытовые проблемы решались без его участия. Он пытался бунтовать. Заказывал еду из ресторанов, но холодная пицца в картонной коробке не могла заменить домашний суп. Он сдал рубашки в прачечную, но это отнимало время. Он попытался убраться в своей части дома, но только размазал пыль.
Невидимая работа, которую Лидия выполняла годами, вдруг обрела зримые очертания и конкретную, весьма неприятную для него, цену. Он начал понимать, что его бизнес-проект под названием «успешная жизнь» держался на огромном, неоплаченном субподряде.
*****
Прошло несколько месяцев. В доме воцарился холодный нейтралитет. Они почти не разговаривали, обмениваясь информацией через сына или записки на холодильнике. Виктор похудел и выглядел измотанным. Его «прозрачная финансовая система» обернулась ежедневной головной болью. Он начал замечать то, чего не видел раньше: как Лидия покупает специальный порошок для деликатных тканей, как она помнит, что у Олега аллергия на цитрусовые, как в вазах всегда стоят свежие цветы.
Этот дом был ее проектом. Ее стартапом, в который она вложила пятнадцать лет жизни. А он попытался его обесценить, сведя все к примитивной бухгалтерии.
Развязка наступила буднично. Виктор вернулся с работы раньше обычного. У него был важный прием, а он обнаружил, что на его парадном костюме оторвана пуговица. Он сидел на кухне, беспомощно вертя в руках пиджак, иголку и катушку с нитками. Он не знал, с какой стороны подступиться к этой задаче.
Вошла Лидия. Она налила себе стакан воды, молча наблюдая за его мучениями. Он не выдержал.
— Лид... — его голос прозвучал глухо и виновато. — Помоги, а? Я не могу...
Она подошла, взяла из его рук пиджак. Ее пальцы привычно и быстро забегали, пришивая пуговицу. Он смотрел на ее руки — ухоженные и такие умелые. Руки, которые создавали его мир. И которые он так легко оттолкнул.
Когда она закончила, то не отдала ему пиджак. Она просто держала его, глядя на мужа. В ее взгляде больше не было ни льда, ни деловой хватки. Только вопрос. Глубокий, печальный, безмолвный вопрос.
Виктор смотрел на нее, на эту женщину, которая была его женой, и вдруг понял. Он протянул руку, но не к пиджаку, а к ее руке, державшей иглу.
— Лид... — прошептал он. — А вот это... это мы из чьих денег оплачивать будем?
🎀Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки😊. Делитесь своим мнением в комментариях💕