— Гнида ты, Максим! Гнида!
Слова вылетели из горла как осколки битого стекла. Я стоял в дверях спальни, держа в руках эту проклятую справку из клиники. УЗИ. Восемь недель беременности. А мы с Ириной не жили как муж и жена уже три месяца.
Она сидела на кровати, вся сгорбленная, в старом махровом халате — том самом, который я ей подарил на День святого Валентина два года назад. Тогда она смеялась, говорила, что голубой цвет ей не идет. Теперь этот халат казался саваном.
— Макс, я могу всё объяснить...
— Что тут объяснять? — Я швырнул справку на пол. — Ты спала с Андреем. Мой лучший друг. Человек, которого я считал братом!
Ира подняла глаза. В них плескалась такая боль, что на секунду мне стало её жаль. Но только на секунду.
Всё началось полгода назад. Нет, не так. Всё началось гораздо раньше — в тот день, когда я познакомил их.
«Познакомься с моей женой», — сказал я тогда Андрею, гордо обнимая Ирину за плечи. Мы только что поженились, медовый месяц ещё горел в наших глазах сладкой истомой. Андрей пожал её руку чуть дольше, чем следовало. Я тогда не обратил внимания.
Какой же я был дурак.
— Он... он не виноват! — Ира вскочила с кровати, прижимая руки к животу. — Это всё я! Я его соблазнила!
Я засмеялся. Горько, зло.
— Ты его соблазнила? Андрея Ковалёва, который за всю жизнь ни одной женщине не сказал «нет»?
— Не смей! — В её голосе прозвучала злость. — Не смей его оскорблять!
Его оскорблять. Она защищает его. От меня. От мужа, которого предала.
Я опустился в кресло у окна — то самое, где раньше читал ей вслух по вечерам. «Анну Каренину». Она всегда плакала в конце. Теперь понимаю почему.
— Когда это началось? — Мой голос звучал как из-под земли.
Ира обхватила себя руками, словно защищаясь от холода. За окном шёл октябрьский дождь, серый и унылый, как моя жизнь.
— В июне. После твоего дня рождения.
После моего дня рождения. Я тогда так радовался, что мои любимые люди нашли общий язык. Они говорили о книгах, о фильмах, о путешествиях. А я, как последний болван, наливал им вино и думал: «Как же мне повезло!»
— Почему? — Этот вопрос терзал меня больше всего. — Почему именно он?
Ира опустила голову. Длинные каштановые волосы упали на лицо, скрывая его. Когда-то я любил просыпаться и видеть эти волосы на подушке рядом.
— Он... он понимает меня.
— А я не понимал?
— Ты работал. Постоянно работал. Приходил домой, ужинал молча, смотрел новости и ложился спать. Когда я в последний раз рассказывала тебе о своём дне? Когда ты спрашивал, о чём я думаю?
Её слова били точно в цель. Я действительно зарабатывал деньги для нашей семьи, мечтал о детях, о доме за городом. Работал как проклятый, чтобы обеспечить нам будущее. А она...
— Значит, это моя вина? — Я встал и подошёл к окну. На улице женщина торопливо шла под зонтом, крепко держа за руку маленькую девочку. Обычная семья. Счастливая семья. Какой могла быть наша.
— Нет! Виновата только я. Но Макс... я его люблю.
Эти слова пронзили меня, как нож. Не «я тебя больше не люблю». Не «между нами всё кончено». А «я его люблю». Значит, меня она тоже когда-то любила?
— А меня ты любила?
Ира подняла голову. Слёзы катились по её щекам, оставляя мокрые дорожки.
— Любила. Очень. Но это была... другая любовь.
— Какая другая?
— Спокойная. Надёжная. А с ним... с ним я чувствую себя молодой.
А как же я на тебя смотрел? — хотел спросить я, но промолчал. Знал ответ. Я смотрел на неё как на свою собственность. Красивую, удобную, надёжную.
— Ребёнок от него? — Мне нужно было это услышать, хотя ответ и так был очевиден.
— Да.
Я закрыл глаза. В памяти всплыли наши бесконечные разговоры о детях. Как мы выбирали имена, как планировали детскую комнату. Как я мечтал научить сына играть в футбол, а дочку — кататься на велосипеде.
— Он знает?
— Знает. Мы... мы хотим пожениться.
— После развода, конечно.
— Макс, я не хотела, чтобы ты узнал таким образом. Хотела сказать сама.
— Когда? Когда родился бы ребёнок, и соседи начали бы считать месяцы?
Ира вздрогнула. Я пожалел о своих словах, но было уже поздно.
— Я собиралась рассказать на этой неделе. Честно.
— Честно? — Я повернулся к ней. — А честно — это когда жена спит с лучшим другом мужа за его спиной три месяца?
— Я знаю, что ты меня ненавидишь...
— Нет. — Я покачал головой. — Я не ненавижу тебя, Ира. Я ненавижу себя. За то, что был слепым. За то, что не видел, как ты уходишь от меня. За то, что работал, когда нужно было любить.
Она заплакала — тихо, безутешно. И я понял, что моя ненависть умерла. Осталась только пустота.
— Что теперь будет? — спросила она.
— Подам на развод. Сегодня же.
— А... а алименты?
— Какие алименты? Ребёнок не мой.
— Но по закону...
— По закону ты будешь замужем за другим человеком, когда он родится.
Мы стояли друг напротив друга в этой спальне, где были когда-то счастливы. Где планировали будущее, которое теперь рассыпалось в прах.
— Ты видишься с ним? — спросил я.
— Каждый день.
— Где?
— На работе. У него дома. Иногда... иногда здесь, когда тебя не было.
В нашей постели. Эти слова она не произнесла, но я услышал их.
— Собирай вещи. Я уезжаю к матери на несколько дней. Когда вернусь, хочу видеть квартиру пустой.
— Макс...
— Что?
— Прости меня.
Я посмотрел на неё в последний раз. На женщину, которая была моей женой. Которая носила под сердцем ребёнка от другого мужчины. Которая разрушила мою жизнь, сама того не желая.
— Уже простил, — сказал я и вышел из комнаты.
Андрей позвонил мне на следующий день. Я не ответил. Потом ещё раз. И ещё. На пятый раз я всё-таки снял трубку.
— Макс, мне нужно с тобой поговорить.
— Не о чем говорить.
— Есть о чём. Встретимся?
— Зачем?
— Я хочу всё объяснить.
— Что тут объяснять? Ты спал с моей женой и сделал её беременной. Всё предельно ясно.
— Макс, я...
— Ты что? Любишь её? Или это просто была интрижка?
— Люблю. Всем сердцем люблю.
Почему-то это меня не разозлило. Может, потому что я знал Андрея двадцать лет. Знал, что он не врёт. Никогда не врал.
— Тогда женись на ней и будьте счастливы.
— А как же наша дружба?
— Какая дружба, Андрей? Ты переспал с моей женой. Какая, к чёрту, дружба?
— Я не хотел...
— Что ты не хотел? Встречаться с ней? Или попадаться?
Он замолчал. Я слышал его дыхание в трубке.
— Я не хотел причинять тебе боль, — сказал он наконец.
— Но причинил.
— Да. Причинил. И я буду жить с этим всю оставшуюся жизнь.
— Хорошо. Пусть это будет твоим наказанием.
Я отключился и больше никогда не разговаривал с Андреем Ковалёвым.
Развод прошёл быстро. Ира не претендовала на квартиру, на машину, ни на что. Только попросила забрать свои книги и фотографии. Я согласился.
В день, когда она пришла за вещами, принесла мне чёрные тюльпаны. Мои любимые цветы.
— Зачем? — спросил я.
— Хочу, чтобы ты помнил меня хорошей.
— Я и так буду помнить тебя хорошей. Первые годы были счастливыми.
— Были.
Она собрала свои вещи в две сумки. Так мало оказалось её жизни в моём доме. Два года брака уместились в две дорожные сумки.
— Как дела у вас с Андреем?
— Хорошо. Мы ищем квартиру.
— Купите дом. Детям нужен двор.
— Ты думаешь о детях?
— Конечно. Это же дети. Они ни в чём не виноваты.
Ира улыбнулась сквозь слёзы.
— Ты хороший человек, Макс. Лучше, чем я заслуживаю.
— Нет. Я просто устал ненавидеть.
Она ушла, и я остался один в пустой квартире. А на столе стоял букет чёрных тюльпанов.
Прошёл год
С Ириной я встретился на детской площадке. Она катала коляску с младенцем. Располнела, но похорошела — как бывает с молодыми мамами.
— Привет, Макс.
— Привет. Сын или дочка?
— Дочка. Катя.
— Красивое имя.
— Помнишь, мы с тобой хотели назвать нашу дочку Катей?
— Помню.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Бывшие муж и жена. Чужие люди.
— Ты женился? — спросила она.
— Нет. А вы с Андреем?
— Месяц назад. Тихо, в ЗАГСе.
— Поздравляю.
— Спасибо. Макс... ты простил меня?
Я посмотрел на неё, на коляску, на детскую площадку, где играли чужие дети.
— Давно, — сказал я. — И себя тоже простил.
— За что себя?
— За то, что любил тебя неправильно.
Она кивнула, понимающе.
— Будешь счастлив, Макс. Обязательно будешь.
— И ты будь счастлива.
Она улыбнулась и пошла дальше. А я остался стоять и думать о том, что иногда потеря — это тоже подарок. Болезненный, но необходимый.
Чёрные тюльпаны до сих пор стоят у меня на подоконнике. Засохшие, но всё ещё красивые. Как память о любви, которая была неправильной, но искренней.
И я больше не жалею о том, что она закончилась. Потому что теперь я знаю, какой должна быть настоящая любовь. И когда встречу её, не упущу.