В их семье роли были распределены с детства. Старшая, Анечка, была «радостью». Красивая, лёгкая, удачно вышедшая замуж. Младшая, Ольга, была «опорой». Серьёзная, ответственная, не такая удачливая в личной жизни, а значит, как считала их мать, Ирина Николаевна, «свободная». Свободная для того, чтобы нести на себе груз семейных проблем.
Ольга привыкла. Привыкла, что именно ей звонит мать, когда нужно вскопать огород на даче, потому что «Анечке маникюр портить нельзя». Привыкла, что именно она везёт маму по врачам, потому что у «Анечки дети, кружки, она занята». Привыкла быть «обязанной». Она сорок лет пыталась заслужить материнскую любовь, но получала в ответ лишь новые обязанности.
В тот день, когда мать сообщила ей про операцию на глаза, Ольга в очередной раз взвалила на себя эту ношу.
- Нужно двести тысяч, Оленька. В частной клинике, у лучшего профессора. Зрение – это не шутки.
Ольга прикинула в уме. Её скромные сбережения, которые она откладывала на первый взнос по ипотеке, едва покрывали половину.
- Мам, у меня нет всей суммы, – сказала она. – Давай позвоним Ане? Разделим расходы пополам, для неё это не такие большие деньги.
Ирина Николаевна поджала губы, и её лицо приняло выражение оскорблённой добродетели.
- У старшей, Анечки, своя семья, да и не хочу я их тревожить. У неё дети, муж, заботы. А ты обязана меня обеспечивать!
Она сказала это так просто, так обыденно, будто озвучивала неопровержимый закон природы. И в этот момент что-то в душе Ольги, что так долго терпело и надеялось, с сухим треском оборвалось. Она смотрела на мать и видела не родного человека, а жестокого, эгоистичного манипулятора.
Шок был настолько сильным, что Ольга не стала спорить. Она просто встала и ушла. Следующие несколько дней мать вела привычную осаду. Звонила на работу, плакала, жаловалась на подступающую слепоту и на «чёрствую, бессердечную дочь».
Ольга, доведённая до отчаяния, всё-таки позвонила сестре.
- Аня, маме нужна операция…
- Да, она мне говорила, – беззаботно прощебетала Анечка в трубку. – Бедная мамочка, так переживает.
- Ань, у меня нет всей суммы. Может, мы…
- Олечка, ну ты же знаешь маму, – перебила её сестра. – Не нервируй её отказами. Дай ей, сколько можешь. Ты же знаешь, у меня сейчас самой траты – детям репетиторы, отпуск на море планируем… В общем, ты там разберись, ты же у нас умница.
И повесила трубку.
«Ты разберись». Эта фраза стала для Ольги последним гвоздём. Она сидела с телефоном в руке и понимала, что она одна. Всегда была одна в этой борьбе за право быть не просто «опорой», а дочерью. Любимой.
И тогда она приняла решение. Неожиданное. Радикальное. Единственно верное.
Через неделю она пришла к матери. Ирина Николаевна встретила её с видом мученицы, готовой принять запоздалое раскаяние и, конечно, деньги. Она уже приготовила речь о том, как тяжело ей было ждать.
Но Ольга положила на стол не пухлый конверт, а две тонкие бумажки.
- Мама, я всё решила, – сказала она спокойно. Её голос не дрожал.
Ирина Николаевна с недоумением посмотрела на документы.
- Вот, – Ольга пододвинула первый лист, – это направление. В нашу областную больницу. Там прекрасные хирурги, я всё узнала. Делают такие же операции по квоте. Бесплатно. Нужно только подождать в очереди полгода. Я тебя записала.
- В очереди?! – возмутилась мать. – В нашей больнице?! Я хотела у профессора!
- А вот, – Ольга пододвинула второй лист, – моё заявление на увольнение. Я увольняюсь. Через две недели улетаю на Север. Мне предложили хороший контракт на два года, на буровой. Зарплата отличная. Вернусь – наконец-то куплю себе квартиру.
Мать смотрела на неё, не веря своим ушам. Её «опора», её «обязанная» дочь, её личный банкомат и бесплатная сиделка – исчезала.
- Ты… ты меня бросаешь?! – закричала она. – На кого ты меня оставляешь?!
- Нет, мама, – тихо, но твёрдо ответила Ольга. – Я просто начинаю жить свою жизнь. Мне сорок лет. Пора.
Она встала, чтобы уйти.
- А по поводу операции, – добавила она уже в дверях, – теперь ты можешь позвонить Анечке. Ты же не хотела её тревожить? Но теперь причина очень веская. Я не думаю, что твоя любимая дочь захочет, чтобы её мама полгода ждала в очереди. Уверен, она с радостью оплатит тебе лучшую клинику.
Ольга вышла на улицу и сделала глубокий вдох. Воздух пах весной и свободой. Впервые за много лет она не чувствовала на плечах тяжести чужих ожиданий и обязанностей.
Через неделю ей позвонила разъярённая Анна.
- Ты что наделала?! – кричала она в трубку. – Мне из-за тебя пришлось оплачивать маме эту клинику! Это огромные деньги!
- Я рада, что у мамы всё будет хорошо, – спокойно ответила Ольга. – Удачи тебе, сестрёнка.
Она положила трубку и заблокировала номер. Впереди её ждал холодный Север, тяжёлая работа. Но она знала, что едет навстречу своему теплу. Своей собственной, отвоёванной у всех жизни. Она больше никому ничего не была должна.