Пётр Матвеевич в недоумении смотрел на соседа. Его взгляд говорил о том, что всё происходящее, казалось ему полнейшим абсурдом.
- Такого не может быть. Мы живём в правовом государстве. Никто не может заставить человека делать что-либо против воли...
- Почему ты решил, что против воли? Договор же с тобой заключили. Ты читал его?
- Нет... Альбина Вячеславовна на словах пояснила, что в нём...
- Святая наивность! Рассказать можно всё что угодно, а на бумаге прописать совершенно другое, например, что желаешь продать себя на органы...
- Беспредел! И что теперь, вот так молча на всё соглашаться? Мы не рабы! Я Афган прошёл, чтобы теперь у этих упырей марионеткой служить?
- Я тоже не соглашался и даже голодовку объявлял. Только всё без толку. Сдохну, на моё место следующего бедолагу привезут...
Скрип дверей и грохот въезжающей тележки прервал поток мыслей соседа. В палату вошла здоровенная женщина средних лет с отпечатком нетрезвой жизни на лице и с застарелым фингалом жёлто-серого цвета под глазом. На ней был надет серый халат с большими карманами, а на ногах старые сланцы с чёрными носками, один из которых был дырявым на большом пальце.
- Так, мальчики, быстро умываемся! Через двадцать минут будем завтракать, потом у новенького фотосессия и едем на работу...
- На какую такую работу? Я отдыхать в санаторий приехал? - возмутился Пётр Матвеевич.
- Мне уже сказали, что ты, дружок, нервенный, - бесцеремонно ответила дама, несмотря на внушительную разницу в возрасте. - У нас быстро покладистыми становятся, даже психопаты... Тут всё зависит от дозы Фени, - пояснила она и, выходя из палаты, громко заржала.
- Феня - это кто? - не понял Пётр Матвеевич.
- Феня - это фенобарбитал. Будут им колоть, пока твою волю не сломят. При длительном употреблении этого препарата человек становится овощем, которому уже ничего не хочется (не убивать, не поджигать, не крушить, не буянить), а так же пропадает интерес к жизни, не хочется плакать или смеяться, не хочется думать и размышлять, интеллект полностью будет подавлен. Я здесь уже видел таких. Поэтому лучше молча соглашаться, чтобы целее быть...
- Нет, такого не может быть! - снова возразил Пётр Матвеевич. - Я, наверное, сплю...
- Ага, сейчас тебя Любонька разбудит... - усмехнулся тёзка. - Давай лучше иди умывайся, а то если позавтракать не успеешь, на весь день останешься голодным.
Как и обещала, через двадцать минут Любонька вкатила в комнату тележку с завтраком. В одно мгновение перед Петром Матвеевичем очутилась тумбочка, которую дама накрыла белой кружевной салфеткой, и поднос с завтраком. На белоснежной тарелке, источая во все стороны аромат, лежала яичница с луком и беконом, бутерброд с сыром и чашка напитка, по запаху отдалённо напоминающего кофе с молоком. Сосед при виде таких яств присвистнул от удивления.
- Не свисти, иначе без кассы вернёмся! А это не в ваших интересах, - тут же ответила Любонька, доставая из своего кармана телефон Петра Матвеевича. - Давай, бери вилку и сделай лицо поприветливее! Порадуй родственников!
Пётр продолжил сидеть без движения. Любонька приняла воинствующую позу. Её фигура и воткнутые в бока руки сейчас напоминали фарфоровую сахарницу.
- Не стой над душой! Я в Афгане душманов не боялся, а тебя и подавно. Давай соседу завтрак и не мешай! А то кусок в горло не залезет.
Пока Пётр Матвеевич рассуждал, дама успела сделать несколько снимков и принялась что-то искать в телефоне.
- Это мой телефон. Верни его сейчас же! - потребовал новенький.
- Ага, разбежалась, - ответила она, не отрываясь от дисплея. - Так, сыночек Вадим фотоотчёт получил. Уверена, будет доволен...
С этими словами яичница с беконом перекочевала с тумбочки обратно на тележку, а перед постояльцами возникли две тарелки с серой полтавской кашей, причём, сваренной, явно на воде. Кофейный напиток из белоснежной кружки быстро перекочевал в гранённый стакан, а возле него Любонька любезно бросила кусок хлеба.
- Я не люблю кашу! - возразил Пётр Матвеевич. - Верни яичницу!
- А кого волнует, любишь ты или нет? Либо ешь, либо не ешь! Дело в общем-то хозяйское... - прошипела она и вместе с грохочущей тележкой исчезла в дверях.
- Ну вот, отчёт домой улетел. У тебя всё хорошо, дружище! Кушаешь и отдыхаешь, отдыхаешь и кушаешь... Советую позавтракать, - произнёс сосед, отправляя в рот ложку каши. - На пустой желудок на улице холодновато будет.
- Можно подумать, с этой баланды станет теплее...
- Как знаешь... Хотел как лучше. Я-то уже всё это испытал на собственной шкуре...
Вскоре обратно вернулась Любонька, но уже с подносом. Она сходу взглядом оценила положение дел с завтраком сначала у бывалого Петра, а затем и у новенького. Лицо её ничего не выражало. Дама молча сгребла тарелки с чашками и ловко водрузила их на поднос. Затем из больших карманов халата достала по памперсу и кинула их каждому на тумбочки.
- Надевайте сразу! Не наденете, нужду будете справлять в штаны... На холоде отморозите своё хозяйство, придётся потом его, как и ногу, ампутировать, - Любонька опять заржала.
От такой наглости глаза Петра Матвеевича налились злостью. Он смачно выругался и швырнул памперс в неприятную женщину.
- Дерзить изволил? Видали мы таких и не таких видали... - рыкнула дама и, побрякивая ложками на подносе, вышла из палаты.
Буквально через несколько минут в дверях появилась Марина со шприцем. В этот раз она уже не спрашивала, кто из двоих пациентов буйный, а целенаправленно двинулась к Петру Матвеевичу. Он, как и подобает настоящему воину, встал на одной ноге, держась за спинку кровати, чтобы лицом встретить недруга и попытаться противостоять ей. Но Марина, имея за плечами большой опыт общения с подобными пациентами, ловко подсекла единственную ногу Петра и, повалив его на кровать, воткнула укол в бедро прямо через одежду...
Сознание Петра плавно покидало тело. Он уже не чувствовал, как его одели в камуфляжные штаны, крытый залоснившийся полушубок и сквозь специальные прорези в нём привязали к креслу вместе с табличкой следующего содержания: "Ветеран Афганистана. Нужны деньги на лекарства и протез". На голову Петру Матвеевичу надели потрёпанную солдатскую шапку-ушанку с кокардой в виде красной звезды.
Альбина Вячеславовна, оценивающе, словно творец перед мольбертом, посмотрела на новенького и произнесла:
- Неплохо! Такой внешний вид точно прошибёт на слезу любого. Народ-то у нас на безногих инвалидов хорошо реагирует. И даже здорово, что под Феней, так даже будет выглядеть жалобнее. А остальное уже от твоей игры, Любаня, зависит...
***
Ида Аркадьевна сидела в кресле. Перед ней лежал список телефонов, найденных на просторах интернета. От волнения она уже несколько раз снимала и опять надевала очки. Сейчас Ида разговаривала уже по четвёртому номеру, но диалоги мало чем отличались друг от друга:
- Добрый день, могу я у вас получить информацию о пациенте? - поставленным голосом диктора центрального телевидения спросила она.
- Что именно вас интересует: цена или условия? - спросил в ответ приятный, убаюкивающий женский голос.
- Нет... Мы разыскиваем бывшего коллегу. Родственники отправили его в дом для престарелых и не дают никакой информации. А нам хотелось бы навестить и поддержать человека. Если я вам скажу фамилию, имя и отчество, вы сможете сказать есть у вас такой или нет?
- Извините, это конфиденциальная информация. К сожалению, она не подлежит разглашению. У коллеги есть родственники, лучше будет с ними договориться. У вас будут ещё вопросы?
- Нет, - рявкнула в ответ Ида и, недовольная результатом, сбросила звонок.
Подобный ответ она получала по всем выписанным номерам. Пребывая в гневном возмущении, она набрала номер подруги и продолжила сокрушаться:
- Чёрт бы их побрал. Блюстители порядка не иначе... Это у них концлагеря или пансионаты? Что такого запрещённого я у них спрашиваю? Столько работы, но не продвинулась в поиске ни на один шаг. Хоть ты порадуй меня чем-нибудь...
- Кроме того, что я познакомилась со строителем, который делает ремонт в квартире Петра, никаких... Благодаря чаю и пирогам мы немного подружились, и Андрей пообещал подсказать, если вдруг что-нибудь полезное услышит...
- А я вчера на всякий случай попросила сына переобуть колёса на нашем "Фордике". Вдруг придётся куда ехать? Петра, как я понимаю, далеко увезли...
- Это правильно... Только куда ехать, мы не знаем. А я ломаю голову, каким образом нам выудить информацию у жены Вадима. Со мной она явно осторожничает...
***
Ксения каждый день появлялась в квартире Петра Матвеевича. Она контролировала ремонт и постоянно вносила новые дополнения.
- Андрей, можем мы эту стену вынести и объединить кухню с комнатой? Мне нужна столовая большого размера, - делилась очередной идеей молодая хозяйка.
- Не знаю. Нужно смотреть паспорт квартиры. Кстати, у вас он есть? - поинтересовался строитель.
- Откуда мне знать? Я здесь раньше не жила...
- Если нет, то его можно получить. Кто у вас собственник квартиры?
- Свёкор...
- Вот пусть он закажет паспорт в БТИ. Любая перепланировка начинается с этого, а заканчивается согласованием перепланировки.
- А больше никто не может его получить? - пришла очередь поинтересоваться у Ксении.
- Нет... Либо собственник, либо по доверенности... Так я понял, что дед ещё живой... Свозите его...
- Живой, но свозить не получится... - упорно не выдавала информацию Ксения. - Есть другие варианты решения?
- Конечно, есть: - отказаться от перепланировки или искать собственника жилья. С дедом проблема какая?
- Какое тебе дело. Занимайся ремонтом, а не рассуждай! - рявкнула она вслед, а сама достала из кармана телефон и направилась на кухню, явно с намерением позвонить...