Я проснулась в четыре утра от кошачьего мяуканья. Барсик сидел у двери и требовательно смотрел на меня жёлтыми глазами. Старый кот - единственное живое существо, которое видит меня каждый день. Остальные - по праздникам или когда совесть замучает.
За окном моросил октябрьский дождик. В доме напротив уже горел свет - соседка Вера рано встаёт, готовит завтрак мужу. Сорок лет вместе. Завидую.
Я встала, включила чайник. Тот самый, белый в мелкий цветочек, который покупали с мужем много лет назад. Тогда казалось - вместе навсегда. Планировали завтраки на двоих, воскресные чаепития, гостей по вечерам.
Не получилось.
Сына я родила в двадцать пять. Мишутка. Светловолосый, как одуванчик. Муж сбежал, когда мальчику исполнилось три года. Сначала пил, потом изменял, потом просто перестал приходить домой. Сейчас уверена, что лучше одной жить, чем с таким ненадёжным человеком. Решила сама поднимать ребёнка.
Справлялась. Работала в детском саду воспитательницей, вечерами подрабатывала - шила халаты, платья, занималась ремонтом одежды. Миша рос послушным, хорошо учился, помогал по хозяйству. Мы с ним были командой.
А потом в мою жизнь вошёл Виктор.
Познакомились в поликлинике. Он работал педиатром, лечил Мишу от бронхита. Добрый, спокойный мужчина с умными глазами. Вдовец, жена умерла от рака. Детей у них не было.
- Галя, а что это у вас чайник свистит уже полчаса? - спросил он тогда, зайдя к нам домой проведать больного.
- Да забыла совсем, - смущённо ответила я.
- Давайте я помогу, - он прошёл на кухню, как будто жил с нами всю жизнь.
Заварил чай, нарезал хлеб, даже варенье нашёл в шкафу. Мишка лежал с температурой, а мы сидели на кухне и разговаривали до поздней ночи. О работе и о том, как трудно одному растить ребёнка.
- Знаете, Галина, а ведь мне с вами спокойно, - сказал он на прощание.
Мне тоже было спокойно. Впервые за семь лет.
Виктор стал приходить каждый день. Сначала под предлогом проверить, как Миша поправляется. Потом просто так. Привозил продукты, чинил сломанный кран, помогал с домашними заданиями. Мишка поначалу относился к нему настороженно, но вроде бы привыкал.
Через полгода Виктор сделал предложение. Не на коленях с кольцом, как в кино. Просто сказал:
- Галя, давайте жить вместе. Официально. Я вас люблю. И Мишу тоже.
Я была счастлива. Мне тридцать два года, есть работа, растёт сын, и вот теперь - любящий мужчина рядом. Казалось, жизнь налаживается.
Но Миша думал иначе.
- Мама, а зачем нам дядя Витя? - спросил он однажды вечером.
- Как зачем? Он же хороший. Заботится о нас.
- А мне не нужно, чтобы кто-то заботился. У меня есть ты.
- Мишенька, но ведь втроём веселее...
- Нет. Я не хочу.
Сначала я думала - детская ревность, пройдёт. Виктор тоже не волновался, говорил, что времени нужно больше. Мы с ним планировали свадьбу на следующую весну, искали квартиру побольше, мечтали о совместном отпуске на море.
А Миша тем временем превратился в маленького террориста.
Он подслушивал наши телефонные разговоры, прятал подарки от Виктора, устраивал истерики, когда тот приходил. Однажды даже ударил его по ноге детским совочком и закричал:
- Уходи! Ты мне не папа!
Виктор растерялся. Он так старался найти подход к мальчику. Водил в цирк, покупал конструкторы, учил кататься на велосипеде. Но Мишка упорно отвергал все попытки сближения.
- Может, отдать его к твоим родителям на лето? - предложил Виктор. - А то мы и пожениться нормально не можем.
- Нет, - ответила я. - Он мой сын. Куда я его отдам?
- Тогда что делать?
Я не знала.
Кульминация наступила в январе. Мы с Виктором пошли в ЗАГС подавать заявление. Вернулись домой счастливые, с тортом и шампанским. А Миши дома не было.
Искали до вечера. Обзвонили всех знакомых, прочесали двор, близлежащие улицы. В восемь вечера нашли его в детском парке, на скамейке. Сидел с красными от слёз глазами.
- Мишенька, что с тобой? - я схватила его в объятия.
- Не хочу, чтобы дядя Витя жил с нами. Не хочу, чтобы ты выходила замуж.
- Но почему?
- Потому что тогда ты будете любить его больше, чем меня. И мы не будем больше одни. А мне нравится, когда мы одни.
Я посмотрела на своего восьмилетнего сына. На его дрожащие губы, испуганные глаза. На Виктора, который стоял рядом растерянный.
- Мам, пожалуйста, - прошептал Миша. - Пусть он уйдёт.
В ту ночь мы с Виктором долго разговаривали на кухне. Он сидел напротив меня, крутил в руках обручальное кольцо, которое так и не успел надеть мне на палец.
- Галя, а может, отложим свадьбу? Подождём, пока он подрастёт?
- На сколько? На год? На пять? А если он никогда не примет тебя?
- Не знаю, - честно ответил Виктор. - Но и так тоже нельзя. Ребёнок мучается.
- А я? Я что, должна всю жизнь жертвовать своим счастьем?
Мы замолчали. За стеной тихо всхлипывал Миша - он, видимо, не спал и слышал наш разговор.
- Наверное, нужно сделать выбор, - сказал Виктор. - Либо я, либо он.
- Это не выбор, - ответила я. - Это капитуляция.
На следующий день я попросила Виктора уйти. Не навсегда, сказала. Просто дать нам время. Мол, разберёмся, всё наладится.
Он не спорил. Поцеловал меня в щёку, погладил Мишу по голове и сказал:
- Если передумаешь - звони.
Я не звонила.
Прошло тридцать лет. Миша вырос, выучился, женился. Уехал в Германию с женой и дочкой. Звонит несколько раз в месяц, спрашивает, как дела. Приезжает на неделю раз в два года. Внучка уже почти не говорит по-русски.
А я осталась одна. С Барсиком, с фотографиями на стене.
Недавно встретила Виктора в магазине. Седой, с палочкой. Женился через два года после нашего разрыва на коллеге-терапевте. Воспитал её дочь, как родную. Дед трёх внуков.
- Галя? - он не сразу узнал меня.
- Витя. Привет.
- Как жизнь?
- Да ничего. А ты как?
- Хорошо. Жена в прошлом году умерла. Рак. Но мы прожили все эти годы счастливо.
Мы постояли молча. Потом он спросил:
- А что Миша?
- В Германии. Успешный программист. Семья, дети.
- Рад за него. А ты... не жалеешь?
Я посмотрела на этого седого мужчину, который мог бы стать отцом моего сына, моим мужем, дедушкой моих внуков. Которому я когда-то сказала «нет» ради детских капризов.
- Жалею, - честно ответила я.
Он кивнул и пошёл к выходу. А я осталась стоять в овощном отделе с пакетом картошки в руках и думать о том, что иногда мы жертвуем главным ради второстепенного.
И не понимаем этого, пока не становится поздно.
Теперь каждое утро я завариваю чай в одиночестве. Барсик мурлычет на подоконнике, за окном живёт своей жизнью большой мир, а я думаю: что было бы, если бы тогда, тридцать лет назад, я выбрала любовь, а не каприз сына?
Была бы сейчас счастливой бабушкой в большой семье? Или всё равно сидела бы одна на кухне, только с другими воспоминаниями?
***
А что сделали бы вы - выбрали любовь или пожертвовали ею ради детских слёз?