— Лариса Павловна, это же неожиданность! А чемодан зачем?
Свекровь стояла на пороге с огромным чемоданом и сумкой, из которой торчали пакеты с крупами. На лице у неё было такое выражение, будто она пришла не в гости, а домой.
— Сынок, можно войти? — она даже не посмотрела в мою сторону, обращаясь исключительно к Андрею.
Я замерла с полотенцем в руках. Только что мыла посуду, думала о том, как хорошо провести воскресный вечер вдвоём с мужем. А тут...
— Мам, конечно, заходи. Что случилось? — Андрей поспешно взял у неё чемодан.
— Да так, решила погостить у вас. Дома скучно одной, а тут вы молодые, может, и помочь чем смогу.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Погостить? С чемоданом? Это на сколько же?
— Мама, а папа где? — спросил Андрей, проходя с чемоданом в комнату.
— Папа твой на дачу поехал, картошку копать. Говорит, одному лучше, никто не мешает.
Свекровь прошла на кухню и начала доставать из пакетов продукты. Греча, рис, макароны, консервы. Складывала всё в мои шкафчики, как будто знала, где что лежит.
— Лариса Павловна, может, чай? — предложила я, стараясь быть вежливой.
— Чай потом, сначала ужин приготовим. Вижу, холодильник полупустой. Как же вы, молодёжь, питаетесь?
Она открыла холодильник и принялась перекладывать продукты. Мой йогурт переставила в другой угол, творог Андрея сдвинула, освобождая место для своих припасов.
— Мам, мы сегодня хотели в кино сходить, — осторожно сказал Андрей.
— В кино? А кто ужин готовить будет? Нет, сынок, семейный человек должен дома вечера проводить. Я борщ сварю, как ты любишь.
Я взглянула на Андрея. Неужели он не скажет ничего? Но он только развёл руками и кивнул.
— Хорошо, мам, как скажешь.
Вечер превратился в кошмар. Свекровь командовала на кухне, критиковала моё умение резать овощи, рассказывала, как правильно варить борщ. Андрей сидел перед телевизором и делал вид, что не слышит.
— Ирочка, а вот морковку надо не так тереть. Дай, я покажу.
Она взяла тёрку из моих рук и принялась демонстрировать свои кулинарные навыки.
— Видишь? Вот так, крупно. А то у тебя какая-то каша получается.
Я молча кивала, чувствуя, как закипаю изнутри. Это моя кухня, мой дом, а я стою как школьница, которую учат азам.
— А спать вы меня где уложите? — спросила Лариса Павловна, помешивая борщ.
— Диван разложим в зале, — ответил Андрей с дивана.
— Какой диван? У меня спина болит, мне жёсткая поверхность нужна. Лучше я в спальне на кровати, а вы на диване.
Я уронила нож.
— Простите, что? — выдавила из себя.
— Ну что ты, дочка, не переживай. Я же не навсегда. Дней десять, может, две недели. Пока Михал Иваныч картошку не выкопает.
Две недели. На нашей кровати. Я почувствовала, что сейчас взорвусь.
— Лариса Павловна, а может, всё-таки диван? У нас матрас ортопедический, можно жёсткость отрегулировать.
— Нет, дочка, мне врач строго запретил на мягком спать. Да вы молодые, вам везде удобно. А я старая, больная.
Ужин прошёл в напряжённой атмосфере. Свекровь нахваливала свой борщ, сравнивая с тем, который готовлю я. Андрей молча ел, иногда поддакивая матери. Я сидела, ковыряя ложкой суп, и думала о том, как же дальше жить.
— Андрей, поговорить можно? — шёпотом спросила я, когда свекровь пошла в ванную.
— Ира, ну потерпи. Она же не навсегда.
— Две недели, Андрей! Две недели на нашей кровати!
— Ну и что? Переспим на диване. Не умрём же.
— Не умрём? А как же наша личная жизнь? Наш дом? Наши планы?
— Мам же трудно одной. Папа на даче, а она скучает.
Я хотела ответить, но тут вернулась Лариса Павловна.
— О чём шепчетесь? Что-то нехорошее про меня?
— Да нет, мам, о работе говорили, — соврал Андрей.
— Вот и хорошо. А то я сегодня слышала, как одна соседка жаловалась, что невестка её не любит. Так расстроилась.
Намёк был более чем прозрачным. Я встала и начала убирать посуду.
Ночь была ужасной. Диван в зале оказался жёстким и неудобным. Андрей сразу уснул, а я лежала и слушала, как в спальне свекровь разговаривает по телефону.
— Галка, представляешь, устроилась я у них. Хорошо тут, уютно. Правда, невестка немного кислая, но ничего, перебьёмся.
Утром я встала разбитая. Пошла в ванную, а там уже хозяйничает Лариса Павловна. Мой шампунь, мой крем, моя косметика – всё было сдвинуто, чтобы освободить место для её баночек и тюбиков.
— Доброе утро, дочка. Завтрак готовить будешь?
— Конечно, — процедила я сквозь зубы.
— Андрюше омлет сделай, он у тебя жидковатый получается, но ничего, съест. А мне кашу. Только не из пакетика, а нормальную, на молоке.
Я готовила завтрак, а она сидела за столом и давала советы. Как солить, как перемешивать, сколько молока добавлять. Казалось, она специально пытается меня довести.
— Ира, а что это ты такая мрачная? — спросил Андрей, появляясь на кухне.
— Устала, — коротко ответила я.
— Устала? — удивилась свекровь. — От чего устала? Я же тебе помогаю.
После завтрака я пошла на работу, как в рай. Хотя бы восемь часов без свекровиных советов и замечаний. Но вечером меня ждал новый сюрприз.
Прихожу домой, а там аромат пирогов. На кухне стоят противни с выпечкой, а Лариса Павловна в моём фартуке орудует тестом.
— Ирочка, как раз вовремя! Смотри, сколько пирожков напекла. Андрей так любит с капустой.
Кухня выглядела, как поле боя. Мука везде, посуда грязная, на плите что-то пригорает.
— Спасибо, Лариса Павловна. А кто убирать будет?
— Ну, дочка, ты же хозяйка. Я старалась, готовила, а уборка – это женское дело.
Я молча взяла губку и принялась мыть посуду. Андрей пришёл, похвалил мамины пирожки, и они уселись в зале смотреть сериал. А я торчала на кухне до позднего вечера.
— Андрей, так дальше не может продолжаться, — сказала я ему на следующий день, когда свекровь пошла в магазин.
— Ира, ну потерпи ещё немножко.
— Сколько ещё? Неделю? Месяц? Она же не собирается уезжать!
— Собирается. Сама сказала, что как только папа картошку выкопает.
— Андрей, открой глаза! Она обустраивается здесь, как дома. Вчера спросила, где у нас запасные ключи лежат. Сегодня интересовалась, можно ли подругу в гости позвать.
— Ну и что? Мам же скучно одной.
— А мне каково? Я в своём доме чувствую себя гостьей!
— Не драматизируй. Семья – это святое.
Я поняла, что разговор бесполезен. Андрей не хотел понимать, что происходит. Для него мать была выше всего, а жена должна терпеть и помалкивать.
Вечером ситуация накалилась ещё больше. Лариса Павловна пригласила свою подругу Валентину Степановну. Они сидели на кухне, пили чай с тортом, который я купила к выходным, и обсуждали всех соседей.
— А эта Светка из двенадцатой квартиры опять с новым мужиком. Третий уже за год, — рассказывала Валентина Степановна.
— Да что ты! А я думала, она приличная девушка.
— Какая там приличная. Мужиков меняет, как перчатки. Вот раньше женщины стыд имели.
Я сидела в комнате, пыталась читать книгу, но их голоса слышались во всей квартире.
— Лариса Павловна, а потише нельзя? — попросила я, заглядывая на кухню.
— Что, дочка, мешаем? А куда нам деваться? Квартира же не резиновая.
— Просто уже поздно, соседи могут пожаловаться.
— Пожалуются? Да мы тихо сидим, культурно беседуем. Не то что некоторые молодые, которые музыку до утра включают.
Валентина Степановна посмотрела на меня с осуждением, как будто я была из числа этих самых молодых.
— Ирочка, а ты бы лучше чайник поставила, мы ещё по чашечке выпьем.
Я поставила чайник и вышла. Слёзы подступали к горлу. Как же так получилось, что в собственном доме я чувствую себя прислугой?
Переломный момент наступил на четвёртый день. Прихожу с работы, а свекровь стоит возле моего шкафа и перебирает мои вещи.
— Лариса Павловна, что вы делаете?
— Да вот решила помочь, навести порядок. У тебя тут такой беспорядок, стыдно смотреть.
— Это мой шкаф, мои вещи!
— Не кричи на меня! Я же добра хочу. Вот эти кофточки совсем выцвели, выбросить пора. А эта юбка тебе не идёт, слишком короткая для замужней женщины.
Она держала в руках мою любимую юбку, которую подарил Андрей на день рождения.
— Отдайте немедленно!
— Ну что ты так распетушилась? Я же не для себя стараюсь, для семьи.
Я выхватила юбку из её рук и начала складывать вещи обратно.
— Лариса Павловна, больше никогда не трогайте мои вещи. Это моя личная собственность.
— Вот так да! Какая принципиальная. А когда я борщ варю, когда пирожки пеку, тогда я хорошая?
— Я вас об этом не просила!
— Не просила? А кто же будет сына кормить, если не я? Ты же только полуфабрикаты покупаешь.
Тут пришёл Андрей и застал нас в разгар скандала.
— Что случилось?
— Твоя жена на меня кричит! — заявила свекровь со слезами на глазах. — Я хотела ей помочь, а она меня прогоняет.
— Ира, как тебе не стыдно? Мама же из лучших побуждений.
— Из лучших побуждений? Она рылась в моих вещах!
— Ну и что? Она же не украла ничего.
— Андрей, ты слышишь, что говоришь?
— Слышу. Мама права, ты слишком эгоистичная. Семья должна быть важнее личных амбиций.
Я посмотрела на мужа и поняла, что он окончательно встал на сторону матери. Все эти годы брака он делал вид, что мы равны, а на самом деле считал, что я должна подчиняться его семейным традициям.
— Хорошо, — сказала я спокойно. — Раз так, то живите тут вдвоём. А я поеду к маме.
— Ира, не устраивай театр!
— Никакого театра. Просто я поняла, что здесь мне не место.
Я собрала вещи и ушла. Андрей звонил, просил вернуться, обещал поговорить с матерью. Но я не поддавалась. Впервые за долгое время я почувствовала себя свободной.
Через неделю он пришёл к маме и сказал, что Лариса Павловна уехала. Картошка выкопалась, и она вернулась к свёкру.
— Ира, прости. Я не понимал, как тебе тяжело.
— Понимал, Андрей. Просто не хотел ничего менять.
— Больше такого не будет. Обещаю.
Я вернулась домой, но что-то между нами надломилось. Я поняла, что в критический момент муж выбрал не меня. И эта истина горько отзывалась в сердце каждый раз, когда я смотрела на него.
Свекровь больше не приезжала с чемоданами. Но граница была проведена, и теперь я знала, на что могу рассчитывать в семейной жизни. Знала и делала выводы.