Лежу в темноте и прислушиваюсь к звукам дома, каждый из которых отдается в натянутых нервах как струна, готовая лопнуть. Скрип половиц внизу, приглушённые голоса, шорох одеял. Мила устраивается на диване. В моём доме. В нашем с Костей доме. Звуки её присутствия разносятся по дому, словно вирус, заражающий каждый уголок нашего семейного гнезда.
Переворачиваюсь на бок, стараясь найти удобное положение для больной ноги, но каждое движение отзывается острой болью. Рана пульсирует в такт учащенному сердцебиению, напоминая о сегодняшних событиях пульсирующей болью. Каждый толчок крови отдаётся не только в ступне, но и эхом разрушенной жизни где-то глубоко в груди. Простыни путаются вокруг ног, пижама прилипла к вспотевшему от стресса телу. Кажется, что даже кожа болит от пережитого унижения.
За стеной слышны мерные шаги Кости. Он ходит по своему кабинету взад-вперёд. Я знаю эту его привычку. Десять шагов от двери до окна, поворот, десять шагов обратно. Так он всегда ходит, когда решает сложные деловые вопросы. Наверняка пытается осмыслить произошедшее, найти выход из ситуации, просчитать все варианты развития событий. А может, просто звонит родителям Милы, объясняет, почему их дочь не ночует дома.
Представляю этот разговор, и от мысленных картинок становится ещё больнее. “Здравствуйте, это Костя. Мила у нас, с ней всё хорошо, врач осмотрел. Да, моя жена в курсе ситуации…” Интересно, что он им рассказывал обо мне все эти месяцы? Рисовал ли образ понимающей жены, которая спокойно отнесется к появлению внебрачного ребёнка? Или, может быть, говорил, что мы уже развелись? Что я согласилась на его новые отношения? От этих мыслей в горле встаёт горький ком, а глаза снова наполняются слезами.
Внизу хлопает дверь кабинета.
***
Слушайте аудиокниги неделю за 1 рубль 🎧
***
Характерный звук, который я слышала тысячи раз за двадцать лет. Костя спускается в гостиную. Слышу приглушенные голоса, он о чём-то говорит с Милой. Голос мужа звучит устало, без прежней властности, которая всегда делала его таким привлекательным в моих глазах. В его интонациях читается какая-то обречённость, словно он сам понимает, что зашёл слишком далеко. А её голос... даже через перекрытия и закрытую дверь слышно, что она довольна происходящим. В каждой нотке звучит триумф победительницы, завоевавшей чужую территорию.
Сижу на краю кровати, обхватив руками колени, и пытаюсь унять дрожь в теле. Холод исходит изнутри, от понимания масштаба произошедшего. Двадцать лет брака, два десятилетия совместной жизни, общих планов, надежд, всё это рухнуло за один день. Как может человек так просто перечеркнуть половину своей жизни?
Достаю с прикроватной тумбочки телефон дрожащими руками. Экран болезненно светит в темноте спальни. Несколько пропущенных звонков от мамы. Видимо, весь вечер ждала рассказа о празднике годовщины. Еще утром я строила планы, как буду делиться с ней подробностями романтического ужина, показывать фотографии, рассказывать о подарках...
Набираю её номер, игнорируя острую боль в груди от предстоящего разговора. Пальцы едва слушаются, несколько раз промахиваюсь мимо цифр. В ушах стоит звон, а сердце колотится так, что, кажется, его стук слышен на весь дом.
– Настенька! – мамин голос звучит радостно, по-домашнему тепло, и от этой теплоты хочется заплакать ещё сильнее. – Ну как? Как прошёл вечер? Костя сделал сюрприз? Небось цветы подарил, а ты опять говоришь, что денег жалко тратить на букеты?
– Мама, – начинаю я, и голос предательски дрожит, срывается на полуслове. Приходится откашляться и начать заново. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.
– Что случилось? – тон мамы мгновенно меняется, становится встревоженным, полным материнской интуиции, которая всегда чувствует беду раньше слов. – Девочка, что с тобой? Ты плачешь?
И я рассказываю. Всё. Про наглое вторжение Милы в наш дом, про её беременность, про то, что муж полгода изменял мне. Про то, что его любовница сейчас устраивается спать в нашей гостиной, на том самом диване, где мы с Костей смотрели фильмы по вечерам. Слова выливаются потоком, который невозможно остановить. Каждое предложение причиняет боль, но я продолжаю говорить, потому что молчание еще хуже.
Рассказываю про осколки разбитой фигурки, которые порезали мне ногу, про холодное равнодушие мужа, про наглость девчонки, которая считает себя хозяйкой в моем доме. Голос то и дело срывается, приходится делать паузы, чтобы проглотить очередной ком в горле.
Мама молчит, слушает. Изредка вздыхает так тяжело, что этот звук отдаётся болью в моём сердце, или тихо ахает, когда я рассказываю про особенно болезненные моменты. Слышу, как она ходит по своей квартире, узнаю звук её шагов по скрипучему паркету. Наверняка дёргает свои седые волосы, как всегда делает, когда нервничает.
Когда я заканчиваю, в трубке повисает тишина, которая кажется бесконечной. Слышно только наше обоюдное тяжёлое дыхание и далекий шум машин за окном маминого дома.
– Собирай вещи, – говорит она наконец железным голосом, в котором звучит решимость. – Приезжай ко мне. Сейчас же. Постелю тебе в твоей старой комнате.
– Не могу, – объясняю про порезанную ногу, показываю, как больно наступать, хотя она меня не видит. – Ходить больно, мама. Завтра приеду, как только рана затянется.
– Тогда я сама к тебе приеду. Сейчас сяду в машину и через час буду у вас, – в ее голосе слышится шорох, она уже натягивает куртку. – Нельзя тебя там одну оставлять с этими... с ними!
– Нет! – перебиваю её, и сама пугаюсь резкости своего голоса. – Не надо, мама. Я справлюсь. Мне нужно время, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Я не вынесу сейчас нового скандала, а ты знаешь, что не смолчишь, увидев эту... эту особу в нашем доме.
После долгих уговоров мама наконец соглашается не ехать ночью, но требует звонить и немедленно вызывать её, если ситуация обострится. Кладу трубку и чувствую странное облегчение, которое разливается по телу теплой волной. Впервые за этот кошмарный день я не одна. Есть кто-то, кто на моей стороне безоговорочно, кто готов приехать среди ночи и защищать меня.
Встаю с кровати, осторожно наступая на больную ногу, и начинаю методично доставать вещи из шкафа. Сначала это дается тяжело. Руки дрожат, предметы выскальзывают из пальцев. Но постепенно размеренность действий успокаивает. Складываю в чемодан самое необходимое: любимые платья, удобную обувь, нижнее бельё, косметику. Документы из сейфа: паспорт, свидетельство о браке (как иронично оно сейчас звучит), документы на машину. Украшения из шкатулки. Обручальное кольцо оставляю, остальное забираю.
Движения становятся размеренными, почти медитативными. Каждая вещь, которую кладу в чемодан это решение. Это действие. Это шаг к новой жизни. Некоторые вещи вызывают воспоминания. Вот платье, в котором мы праздновали десятую годовщину, вот серьги, подаренные на рождение Кати. Но я заставляю себя не думать о прошлом, сосредоточиться на будущем.
За стеной постепенно стихают шаги. Костя, видимо, лёг спать в кабинете на раскладном диване. Или всё-таки пошёл в гостиную к своей молодой любовнице? Представляю, как они шепчутся в темноте, строят планы на будущее, может быть, даже занимаются любовью в моём доме, на моём диване... Странно, но мне уже почти всё равно. Боль притупилась, уступив место холодной решимости.
Упаковав самое важное, сажусь за туалетный столик и достаю ноутбук. Экран светится в темноте спальни синеватым светом, и я прищуриваюсь, пока глаза не привыкают. Открываю поисковик и начинаю методично искать адвокатов по семейным делам. Читаю биографии, отзывы, сравниваю услуги и цены. Записываю телефоны в блокнот. Завтра с утра начну звонить и записываться на консультации.
Изучаю судебную практику по разводам, раздел имущества, алименты. Информации много, и голова идёт кругом от юридических терминов. Но я упорно продолжаю читать, делать заметки. Знание сила, а мне сейчас нужна вся возможная сила.
Затем ищу съёмные квартиры. Небольшие, но в хорошем районе, с хорошей транспортной доступностью. Место, где можно начать новую жизнь, залечить раны, подумать о будущем. Цены в городе кусаются, но у меня есть кое-какие накопления, о которых Костя не знает. Деньги, которые я откладывала на черный день из тех сумм, что он давал на хозяйство. Часто жалела, что трачу их не на семью, а прячу. Теперь понимаю, что интуиция меня не подвела.
Чёрный день наступил.
Добавляю понравившиеся варианты в закладки, составляю список вопросов для просмотра. Планирую маршрут: сначала к адвокату, потом осмотр квартир. Нужно будет открыть свой счёт в банке, куда Костя не будет иметь доступа. Подумать о работе, за пятнадцать лет домашней жизни квалификация устарела, но что-то найти можно. Главное финансовая независимость.
В три часа ночи закрываю ноутбук. План готов, список дел составлен. Утром, как только Мила уберется из дома (а если не уберется, заставлю), начну действовать. Вызову такси, поеду к маме, оттуда к адвокату. Затем осмотр квартир, оформление документов, поиск работы.
Ложусь в постель уже не как раненое животное, забившееся в нору, а как человек, у которого есть четкий план действий. Это меняет всё. Боль в ноге становится не препятствием, а временным неудобством. Ситуация с Милой – не катастрофой, а последней каплей, которая заставила меня проснуться и начать действовать.
За окном начинает светлеть, первые признаки рассвета. Новый день. И я встречаю его не как покорная жена, смирившаяся с изменой мужа, а как женщина, готовая бороться за свою жизнь, свое достоинство, свое право на счастье.
Продолжение следует...
Все части:
Часть 8 - продолжение
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Предатель и его новая жена", Ксения Нежная ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.