Продолжение истории «Такая первая любовь. Когда тебе еще будет 18-ть» , читать с начала по ссылке https://dzen.ru/a/aDdVsQaKBjXsVeXv#glava_11_kolledj
Глава 12. Взрослые темы.
Наступил декабрь. Всё вокруг стало серым, холодным и промозглым. Асфальт блестел от частых дождей, в лужах отражались торопливые силуэты прохожих. Деревья сбросили листву, как надоевшую одежду, и ветер теперь гулял по голым веткам свободно и зло. Иногда дождь сменялся первым, рыхлым снегом, который таял, не доходя до земли.
Парк, где летом смеялись дети, теперь был почти пуст. Только редкие пенсионеры с собаками и студенты, прогуливающие пары, проходили между мокрых скамеек. Воздух пах мокрым бетоном, кофейными стаканчиками и холодом, который тянет под ногти.
Они встретились в кафе — небольшом, с диванами у окна, слегка потёртым линолеумом и липкими деревянными столиками. Кир пришёл раньше, как обычно. Он уже заказал кофе, сидел у окна и листал тетрадь с чертежами.
Агата появилась через три минуты. На ней была промокшая куртка, капли всё ещё скатывались с капюшона. День был сырой, и в городе всё липло к телу и мыслям.
— Привет, — сказала она, скидывая куртку и поправляя волосы.
— Привет, — он отложил ручку, чуть улыбнулся и подался вперёд. — Как колледж?
— Да нормально, — пожала плечами. — Мы начали делать макеты. Мне нравится, когда можно руками. Бумага, клей, краска — я про это думала ещё летом, помнишь?
— Угу, — он кивнул. — Вижу, ты втянулась.
Агата взяла свой стакан, сделала глоток. Потом, не глядя на него, вдруг спросила:
— А ты что после универа? Уже думал?
Он замолчал. Взгляд стал чуть сосредоточеннее.
— Думаю, да. У нас есть шанс устроиться в архитектурное бюро, если диплом хорошо защитим. Я уже присматриваю — может, пойду на полставки после праздников, чтобы зацепиться.
Агата слушала и чувствовала, как между его словами вырастает невидимая перегородка. Он говорит искренне — но не туда, куда она ещё может дотянуться. Он уже думает на два шага вперёд, а она всё ещё идёт босиком по началу.
— А ты? — спросил он. — Кем бы хотела быть?
Она чуть улыбнулась, но не сразу ответила:
— Я пока не знаю. Мне интересно учиться. Но не вижу себя дизайнером по-настоящему. Наверное, я просто хочу что-то создавать. Без офисов. Чтобы было живое. Простое. Своё.
Он кивнул. Но в его движении было что-то осторожное.
— Ты просто ещё не думала об этом всерьёз, — сказал он.
— А ты уже должен? — чуть с вызовом, но спокойно.
Он посмотрел прямо.
— В моём возрасте — да.
И в этой фразе что-то хрустнуло. Не больно. Но заметно.
Они ещё говорили — о парах, о преподах, о том, что наступает сессия. Смех возвращался. Тепло тоже. Но где-то в углу комнаты, между их голосами, теперь стоял силуэт — разницы. Она не мешала. Но присутствовала. Ему казалось, что всё надо решать. Ей — что всё ещё можно пробовать. Он строил планы. Она — ловила чувства.
Когда они вышли на улицу, Кир поднял капюшон, подставил лицо ветру. Он держал её за руку, пока они шли к метро.
— Слушай… — сказал он на полпути. — Скоро Новый год. Ты уже думала, где будешь отмечать?
Агата мотнула головой.
— Пока нет. Родители, скорее всего, дома. Но никто ничего не планировал серьёзно. А ты?
— Хотел спросить... может, отметим вместе?
Она посмотрела на него удивлённо.
— У тебя дома?
— Угу. Мама с отцом будут, сестра. Пара друзей с института зайдут. Всё тихо, по-семейному. Я подумал, если ты не против… Я бы очень хотел, чтобы ты была.
Она помолчала.
— А ты уверен, что им нормально будет?
— С тобой? — он усмехнулся. — Конечно. Родители тебя знают — пусть и не близко. Зато, тепрь познакомятся по-настоящему. Я поговорю с ними.
— Меня отпустят. Только не знаю, как насчёт ночёвки.
— Без проблем. Или утром провожу, или вызовем такси, если всё-таки придётся раньше. Главное — будь.
Он сказал это без напора, но с какой-то взрослой простотой. Не как приглашение. А как доверие. Как будто он уже представил её рядом — среди своих.
Агата кивнула. Медленно. Но уверенно.
— Тогда… я буду.
________________________________________
Они стояли у входа в метро. Её рука в его — тёплая, хрупкая. Ветер заворачивал за ворот куртки, и декабрь казался не таким колким.
Агата вдруг поняла, что всё её внутреннее напряжение — исчезло.
Не было той стены, которую она рисовала в мыслях.
Разницы, расстояния, тревоги.
Всё оказалось — придуманным страхом.
Он просто был рядом.
И хотел, чтобы она была рядом тоже.
Глава 13. Новый год.
Конец декабря.
Позади почти вся зимняя сессия — напряжённая, но пройденная. Что-то удалось сдать на отлично, что-то на «хорошо», и даже одно «удовлетворительно» не омрачало настроение: главное — без пересдач. Агата ощущала в себе лёгкую усталость, но и чувство победы. Всё-таки первый учебный полугод пройден. Впереди — вечер, который всегда кажется волшебным, даже если ты уже почти взрослая.
На календаре было 31 декабря. Утро началось с привычной семейной суеты: мама с раннего утра стряпала, резала, варила, расставляла блюда в строгом порядке, приговаривая: «Даже если на троих — стол должен быть полным». Агата помогала: натирала сыр, раскладывала оливки, проверяла батарейки в гирлянде. Всё — как в прошлом году. И в позапрошлом. Но на этот раз было по-другому, потому что вечером она уходила. Впервые.
В перерывах между кухонными хлопотами она достала коробочку с подарком и аккуратно запаковала. Купила его пару дней назад — не специально, а просто… увидела и остановилась. Возле витрины ювелирного.
Серебряная цепочка. Ничего вычурного — прямое плетение, простое, чуть плоское. На маленькой бирке под стеклом было написано: панцирное. Агата запомнила это слово, как будто оно значило больше, чем стиль.
— Подходит, — сказала она тогда себе, почти шёпотом.
Что-то неброское. Но будет с ним.
Лаконично. Как он.
Ближе к вечеру она оделась. Обычное чёрное платье — по фигуре, чуть выше колена, с аккуратными манжетами на рукавах, лёгким воротничком и декоративными пуговицами на груди и у запястий. Простое, но с характером — как будто создано для таких вечеров, когда не хочется казаться, но важно быть.
Сверху — тёплое пальто, шарф, варежки. Всё — уютно, не вычурно, но с чувством момента.
Поздравила родителей, обняла маму крепче обычного — и спустилась в метро.
Дорога занимала около сорока минут. Сначала по прямой до кольцевой, потом пересадка. В вагоне пахло мандаринами и духами, кто-то ехал с коробкой в руках, кто-то — в блёстках и с шампанским. Всё вокруг напоминало: сегодня будет особый вечер.
Кир ждал её у подъезда. В тёплой тёмной куртке. Он улыбнулся, когда увидел её — немного взъерошенную, замёрзшую, с подарком в руках.
— Привет, почти Новый год, — сказал он.
— Привет, почти начало, — ответила она.
Он взял сумку, повёл в лифт. Дом казался тише, чем улица — как будто готовился к празднику вместе со всеми. В квартире уже чувствовалось тепло и свет: гирлянда на окне, запах корицы и поджаренного хлеба, тихая музыка из зала.
В гостиной стояла ёлка — высокая, наряженная не под глянец, а с душой: стеклянные шары, старые ватные игрушки, советская звезда на верхушке елки. За столом сидели его родители, старшая сестра, и двое друзей — Димка и Лёша с девушками.
Кир представил её просто:
— Это Агата.
Мама улыбнулась тепло:
— Наконец-то. Добро пожаловать.
Вечер прошёл спокойно, без суеты. Был салат, запеканка, шампанское, анекдоты от отца Кира, музыка из телевизора и уют в каждом звуке. Никто не пытался «развлекать» — просто были вместе. Агата чувствовала себя в этом доме не чужой, а будто кем-то давно жданным.
Без пяти двенадцать отец Кира — высокий, статный, с лёгким намёком на гусара во внешности — аккуратно открыл бутылку шампанского. Сделал это неспешно, с достоинством, будто открытие игристого — важная церемония, требующая концентрации и чувства момента. Пробка вылетела с мягким хлопком, он тут же прижал горлышко салфеткой и начал разливать по бокалам.
— Главное — не перелить и не перепутать, кому без газа, — усмехнулся он, глядя поверх очков.
Кир подал бокал Агате. Зазвенели фужеры — тонко, празднично. Кто-то уже с улыбкой произнёс:
— Ну, чтобы не разлить — надо всё допить!
Свет в комнате притушили, гирлянда на ёлке мерцала мягкими огнями. В центре стола зажгли свечу — пламя дрожало в такт ожиданию.
На экране пошли куранты. Один… два… три… Тишина в комнате становилась плотнее с каждым ударом. Все встали. На последних звуках кто-то громко сказал:
— С Новым годом!
— С Новым! — отозвались хором, весело, по-настоящему.
Агата подняла бокал, сделала маленький глоток и внутри себя — тихо, почти мысленно — загадала не мечту, не событие, а состояние: Пусть это останется. Эта тишина, это спокойствие, это чувство «дома».
Кир стоял рядом. Он взял её за руку — спокойно, точно, уверенно.
Ничего не сказал. Но в этом касании было всё.
После боя курантов были улыбки, шампанское, звон бокалов, разговоры вполголоса — и фейерверки, которые отлично было видно с балкона. С высокого этажа город раскрывался как на ладони: огни вспыхивали над крышами, раскрашивая небо в розово-золотые всполохи. Где-то ближе к горизонту грохотал залп за залпом, а ближе — запускали одиночные, неровные, но не менее красивые.
Сестра Кира принесла бенгальские огни, и на балконе на мгновение стало тесно, шумно и ярко. Агата вышла в тишине, завернувшись в плед, который Кир молча накинул ей на плечи.
— Замёрзнешь, — только и сказал.
Она стояла, глядя на город, и чувствовала: этот момент останется в памяти навсегда. Шум салюта, тепло рядом, свет в окнах чужих квартир — и странное, но отчётливое чувство, что ты на своём месте.
Позже, ближе к двум, гости начали расходиться. Кто-то благодарил, кто-то договаривался о встрече после каникул. Агата осталась. Без переглядываний. Без напряжения. Просто — осталась.
Комната, куда её проводили, была уютной: мягкий диван, тёплое одеяло, его футболка, выданная "на ночь", и тихий голос в коридоре:
— Если что — я рядом.
Агата уже собиралась закрыть дверь, но замялась. Обернулась. Кир всё ещё стоял в коридоре, немного растерянно, будто не знал, уходить ли или подождать.
— Ты… открыл мой подарок? — спросила она почти шёпотом.
Он качнул головой, усмехнувшись.
— Не успел. Всё как-то не до того… Думал, может, утром.
— А… — тихо протянула она, уже делая шаг назад.
— Подожди, — мягко остановил он.
Кир вошёл в комнату, на секунду замер, потом подошёл к книжному шкафу и достал аккуратно запакованную коробочку.
Сел на край дивана и начал разворачивать — не торопясь, бережно, будто боялся повредить что-то большее, чем упаковку.
Открыл крышку. Несколько секунд просто смотрел.
— Ну как? — с затаённой улыбкой спросила она, скрестив руки на груди.
Он поднял глаза.
— Спасибо… — сказал почти одними губами.
Потом встал. Подошёл ближе. Обнял.
Поцеловал — не торопливо, не ярко, а так, как целуют тех, кого действительно ценят.
— Это правда… важно, — добавил он уже ей в висок. — Для меня.
Утро было удивительно тихим. В комнату доносился негромкий гул голосов из кухни, стук посуды, запах горячего хлеба и чего-то сладкого — ванили, кажется.
Дверь приоткрылась почти беззвучно.
Кир вошёл босиком, в той же футболке, что был накануне. В руках — чашка кофе с молоком.
Он поставил её на стол, потом медленно подошёл, лёг рядом, не укрываясь, не спрашивая. Просто — рядом.
Обнял. Вдохнул запах её волос.
— Ты уже не спишь? — тихо спросил.
— Не сплю, — так же тихо ответила она.
— Хорошо, — сказал он, и на этом замолчал.
Он не искал слов. Не заполнял паузы. Просто был.
Так, как будто именно молчание — это то, что нужно ей сейчас.
И она поняла: эту ночь она встретила с любимым человеком.
Даже если спали в разных комнатах. Даже если всё впереди — в неизвестности и тишине.
Но его рука на её плече, его дыхание рядом, его утреннее “хорошо” — уже были частью чего-то важного.
И это не случайно. И это — по-настоящему.