Праздник начался 27 ноября 1539 года. В первый день гости разместились в своих палатках. Послы Франции, Венеции и Венгрии заняли места на отведённых для них трибунах. Пешие визири приветствовали Сулеймана Великолепного, прибывшего на площадь на рассвете. Они поздравили султана и проводили его в его особняк.
После того как султан переехал в свой особняк, для гостей, янычар и императорских солдат был дан банкет. В Асланхане публике были представлены дикие и экзотические животные, такие как львы, тигры, леопарды, рыси, волки и жирафы.
На второй день фестиваля (28 ноября) великий визирь Лютфи-паша, второй визирь Хадым Сулейман-паша, губернатор Анатолии Сулейман-паша, губернатор Карамана Ферхад-паша и другие визири и знатные особы преподнесли свои дары в присутствии султана. Среди даров были драгоценные лошади, ценная сбруя, местные и иностранные атласные и бархатные ткани.
В тот же день на рассвете Сулейман Великолепный снова сел на свой трон и поднёс дары своему учителю, великому визирю, визирям, бейлербеям, казакерам, судьям Стамбула и Эдирне, агам и другим государственным должностным лицам, согласно традиции. Затем они приняли поздравления послов Франции, Австрии и Венеции.
События продолжались во всей своей красе: шоу с животными и акробатами, соревнования по борьбе и музыкальные выступления следовали одно за другим. Большой интерес вызвало представление еврейских артистов с семиглавым драконом, из пасти которого вырывалось пламя.
А теперь опять заглянем в сериал "Великолепный век", где была показана не только душевная боль невесты перед свадьбой, но и долгий путь жениха к желанной женщине.
Рустем паша по сюжету сериала умело лавировал между Шах и Хюррем, чтобы добиться свадьбы с Михримах.
⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜......В те дни, когда луна склонялась над садами Стамбула, а тени минаретов сплетались в таинственные узоры, судьбы великих вили свои тонкие нити. Было у Рустема-паши две беседы с Шах-султан, дочерью повелителя, чей гнев был острее ятагана, а милость — слаще рахат-лукума. Эти события происходили в то время, когда Хюррем не было в столице, так как она попала в ловушку сестры Сулеймана и оказалась в ссылке.
Однажды Шах-и Хубан вызвала верного человека Хюррем Рустема и обратилась к нему якобы небрежно, бросив слова, как рыбак закидывает сеть:
— Слышала, сердце твое скорбит о Хюррем. Знаю, ты бился за нее, как лев… но даже льву случается отступать. Служил, да не снискал милости — что ж, я готова забыть прошлое. Но лишь при одном условии: вычеркни Хюррем из памяти, как султан вычеркнул ее из дворца. Поздно ей помогать. Выбирай, на чьей ты стороне.
Но Рустем, искусный в речах, как дервиш в танце, ответил в тот раз туманно, облекши отказ в шелк почтительных слов. Он знал: в дворцовых стенах и молчание — ответ, и каждое слово — ловушка.
Не получив ясности, Шах-султан вновь позвала его в покои, где воздух был густ от благовоний и невысказанных угроз.
— Я сделала тебе предложение! — воскликнула она, и в голосе ее звенел звон монет, пересчитываемых в казне.
— Какое предложение, госпожа? — отозвался Рустем, будто играя в шахматы с самой Судьбой. — Я не видел его, ибо не знаю, что получу взамен.
Шах усмехнулась, как кошка перед прыжком:
— Мы с тобой сойдемся. Ты смел, как сабля, и мечты твои велики… но и дураки бывают храбры, а мечты их — пусты, как разбитый кувшин.
— Если я глупец, зачем тогда я здесь? — парировал Рустем, и в глазах его мелькнул огонь, который она не разглядела.
— На Михримах-султан любой жениться мечтает! — бросила Шах, испытывая его.
— Мне такое и в мысль не приходило, — солгал он сладко, как финик с ядом внутри.
— И хорошо, — прошипела султанша, — ибо это невозможно. Знай свое место! Разве забыл, чей ты сын? Сын свинопаса!
Слова ее, острые и необдуманные, выпорхнули, как испуганные птицы из клетки, и улетели в темноту, но когти их впились в сердце Рустема. Он поклонился, скрыв лицо, но в душе его уже зрел план. Ибо на Востоке знают: тот, кого назвали свинопасом сегодня, завтра может стать визирем… или палачом.....⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜
Празднества продолжались и в другие дни. Среди развлечений следует отметить военные учения вражеских отрядов в макетах замков. Частью праздника также было зажигание более двух тысяч лампочек на верёвках, подвешенных к установленному столбу, и соревнование по лазанию по смазанным жиром столбам.
Во время праздника также исполнялись номера, где люди скакали на лошадях стоя, привязанные к седлу, люди скакали босиком на четырёх мечах, а также люди, спешивающиеся с одной лошади, в то время как другая ехала на бегу.
Тринадцать дней и тринадцать ночей длилось это Исцеление Города.
⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜.........Послы Франков, Львиной Республики и Венгрии принесли поздравления, их речи были сладки, но глаза остры, как кинжалы. А потом... о, потом явилось Чудо: еврейские лицедеи вызвали из недр воображения Семиглавого Дракона, из пастей коего изрыгалось самое Пламя Преисподней! И когда ночь опустила свое бархатное покрывало, небо вспороли фейерверки, созданные гением поэта Энвери – цветы огня, расцветающие в бездне, и фонари, плывущие, как души праведных.
День за днем являли новые лики Радости: воины штурмовали бумажные замки; смельчаки лезли по смазанным салом столбам к сияющим фонарям, висевшим, как созвездия; акробаты плясали на спинах скачущих коней или балансировали босыми ногами на остриях четырех мечей – символ хрупкости бытия и отваги духа. А в сердце празднества, во дворце Ибрагима-паши, свершился главный *Нави*: принцы Баязид и Джихангир, отроки с глазами, полными трепета и гордости, прошли через Врата *Хитана*, став мужами пред лицом Предков и Аллаха..........⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜
На 13-й день праздника (8 декабря) Сулейман Великолепный прибыл в приготовленное для него место и одел визирей и учёных в одежды. Он устроил пир для присутствующих. После этого у тыквы, водружённой на шест, проводились соревнования по бегу и стрельбе из лука. Тем временем во дворце Ибрагима-паши на ипподроме состоялись обрезания принца Баязида и Джихангира.
Книга обряда обрезания Баязида и Джихангира была зарегистрирована в Берлинской королевской библиотеке под номером 34. Это также тетрадь, найденная в рукописи, копия которой находится в архиве микрофильмов библиотеки Сулеймание под номером 180/1.
Книга представляет собой запись пира, который состоялся в 946 году. В ней описаны столы, накрытые во время церемонии обрезания, люди, сидевшие за этими столами, и подаваемая еда. Также указано количество еды, подаваемой во время обрезания, деньги, потраченные на керамические тарелки, миски и медную посуду, купленную у торговцев для банкета, и расходы на развлечения. Кроме того, в книге содержатся рецепты некоторых блюд и десертов, подаваемых на фестивале.
Всего за 13 дней было накрыто 5485 столов. На каждом столе стояло по 27 блюд, и можно предположить, что в общей сложности еду получили 156 195 человек. Кроме того, в столовые для бедных в Стамбуле были отправлены зерно и сахарный песок, а в каждую из хижин шейха было отправлено 5 бушелей (100 килограммов) риса, 12,82 килограмма масла, 25,64 килограмма мёда, 4 воза дров и достаточное количество чёрного перца, нута и лука.
Традиция разграбления блюд была включена в этот праздник.
В соответствии с традицией, с пиршественного стола было украдено более 5000 изразцов, медных тарелок, чаш и мисок.
⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜.........И как во времена самого Огуз-хана, пиршественные столы, ломившиеся от 5485 дастарханов, где царили 117 яств и 53 сладости – от нежного *мухаллеби*, белого, как лунный свет, до пряного *экши аса*, пробуждающего дух, – стали местом священного Грабежа. Более пяти тысяч изникских изразцов, медных блюд и чаш уплыли в народ, словно семена щедрости, брошенные в благодатную почву. Стоимость их – 55 060 акче – была ничто пред ценой возвращенного городу спокойствия. Зерно и сахар потекли рекой в столовые для бедных; в хижины дервишей несли рис, масло, мед – дары, сладкие, как милость.
И записано в Книгу Празднества, что ныне покоится в Берлине под номером 34, а копия ее – в священных стенах Сулеймание: "Сия есть тетрадь пиров, что были в 946 году хиджры (1539 от Рождества Христова) по случаю *Сур-и Хитан* покойного султана Баязида и покойного султана Джихангира". В ней – не сухие цифры (хотя и их там несчетно: 90 тысяч акче на диковинные замки для представлений, 1 750 165 акче – целое море серебра, что могло обернуться 58 333 овцами!), а дыхание той Эпохи. Рецепты яств, шелест шелков, рев зверей, свист фейерверков, звон уносимой посуды и тихий шепот молитв над принцами в ночь их Посвящения.
Так Сулейман Могущественный превратил пепел скорби в сияние *Сур*. Ибо знал он, как гласит изречение старых тюркских мудрецов: *"Şehrin kalbi, şenlikle atar"* – "Сердце города бьется праздником". А Сур-и Хитан 1539 года стал тем Золотым Смоковником, что накормил не тела, но души испуганного города, напомнив ему о Величии Порога и Вечной Силе Жизни, торжествующей над любым мраком.....⚜⚜⚜⚜⚜⚜⚜
И все таки для нас, зрителей сериала "Великолепный век" это событие запомнилось не только торжественной церемонией и подковерными играми, но и первой брачной ночью Михримах султан и Рустема паши.
Ночь, когда звёзды молчали
.......Михримах, окутанная тончайшей вуалью, словно призрак в лунном свете, сидела на краю брачного ложа, будто на краю пропасти. Вся пышность свадебных одежд, весь блеск драгоценностей — всё это теперь казалось тяжёлым панцирем, под которым билось испуганное сердце. Она бы отдала все эти шелка и изумруды за то, чтобы в эту ночь оказаться где угодно — лишь бы не здесь.
Рустем вошёл тихо, но его слова упали в тишину, как камни в гладь озера:
— Госпожа, я так долго мечтал… и вот моя мечта исполнилась. Помните, как вы однажды сказали, чтобы я и не надеялся? Тогда вы не знали о моих чувствах. Но сегодня… сегодня вы всё узнаете.
В его руке блеснул маленький флакон.
— Это яд. Сильный. Несколько капель — и сердце разорвётся. Кровь хлынет изо рта, и ничто уже не поможет. Я отдаю вам свою жизнь. Мне не нужны ни власть, ни должность, ни деньги. Только скажите — и я исчезну.
Тишина.
Он не стал расписывать любовь стихами, не стал умолять о взаимности. Вместо этого — предложил ей простой выбор: убей меня сейчас или оставь про запас.
Почему она не согласилась? Возможно, холодный разум подсказал, что мёртвый паша бесполезен. Возможно, она ещё не научилась быть настолько жестокой. А может, в глубине души ей было жаль этого человека, который, как пойманная мотыльком свеча, готов был сгореть по её слову.
Но Рустем знал её лучше. Он знал, что она не решится. Так начался их странный союз — брак без любви, но с бесконечной игрой власти и покорности. Она стала для него недостижимой звездой, свет которой обжигал, но не согревал. А он — её вечным пленником, обречённым блуждать в лабиринте, где каждая дверь вела только к ней.
Часть первая здесь. Читайте больше по этой теме в подборке Великолепный Век. Обзоры.