Встретились в отеле в Лос-Анджелесе.
В марте 2023 года за несколько дней до своего 75-летия легендарный российский тренер по теннису Шамиль Тарпищев дал большое интервью обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках рубрики «Разговор по пятницам». В отрывке ниже — рассказ Тарпищева о Пеле, психологии в теннисе и Андрее Чеснокове.
Пеле
— Давайте о футболе. Говорят, в вашем сейфе до сих пор хранится знаменитое «Письмо четырнадцати». Можно взглянуть?
— Оно не в сейфе. Кому-то отдал. Как и видеозапись пресс-конференции, на которой вместе со мной присутствовали Шалимов, Мостовой, Юран, Добровольский...
— Это ваша ошибка — что приняли сторону игроков?
— Нет. Я всю жизнь на стороне спортсменов.
— Значит, и сегодня поступили бы так же?
— Сто процентов! Вот только зря футбольным руководителям поверил. Между прочим, в 1992-м Колосков с моей подачи стал президентом РФС.
— Другие варианты были?
— К власти в российском футболе еще Кавазашвили рвался. Но когда я увидел, что он в документе в одном слове четыре ошибки сделал, понял — Колоскову альтернативы нет. А возвращаясь к письму... Жалею, что не додавил ситуацию.
— Могли?
— Конечно. При одном условии — если бы все ребята пошли до конца. Они же, по сути-то, были правы. Но изнутри развалились, вскоре от прежнего монолита ничего не осталось. Многих уговорили пойти на попятную.
— Вы и сейчас считаете, что Садырина перед ЧМ-1994 нужно было убирать?
— Садырин — хороший мужик. Но футболистов не поддержал. А потом и его снесли. Самое удивительное, что через несколько лет он попросил меня с квартирой помочь.
— Помогли?
— Да. Садырин был поражен: «Надо же! Тарпищев со мной воевал-воевал — а квартиру сделал».
— Вам тогда казалось, что Бышовец как тренер выше классом, чем Садырин?
— Ну... Бышовец — очень сложный товарищ. Тоже идет на поводу. В какой-то момент он, тренер сборной, не должен был соглашаться с Колосковым — но согласился на все. Я бы так не поступил. Впрочем, не столь важно, кто бы в итоге тренировал сборную — Бышовец, Садырин или другой человек. Меня больше волновала судьба игроков. Команда была потрясающая, я очень хотел ее сохранить. А ее взяли и распылили.
— Где вы с Пеле познакомились?
— В Лос-Анджелесе. Я там в 70-е на турнире был, а он за «Космос» играл. Мы в гостиничном лифте столкнулись. Напросился к нему на тренировку. Пеле ответил: «Завтра приходи. А сейчас у меня интервью. На телевидение еду. Если интересно — посмотри».
— Посмотрели?
— Да. В студии ведущий спросил: «Сколько минут вы можете держать мяч в воздухе?» Пеле: «А сколько продлится наша беседа?» — «Минут десять». — «Вот десять и буду держать». Взял мяч и, отвечая на вопросы, десять минут жонглировал. Играючи перекидывал то на голову, то на пятку, то на носок.
— Надо думать, не уронил?
— Смеетесь? Да он бы и час спокойно чеканил! Король! Хотя для меня загадка, как при невысоком росте и мощных мышцах Пеле оставался мягким, пластичным. Словно кошка!
На следующий день я пришел на тренировку «Космоса». Поначалу скромно на бровке стоял. Наблюдал. Затем осмелел, схватил мячик, постучал по воротам. Тут Пеле махнул рукой — давай присоединяйся. Играли семь на восемь поперек поля. Я попал с ним в одну команду, составы уравнялись. А на прощание мне мяч с автографом подарил.
Психологи
— Сейчас чувствуете присутствие в жизни врагов?
— Врагов нет. Завистников много. Но это не тревожит.
— Радостно слышать.
— Знаете, в юности меня раза три-четыре делали невыездным. Ни за что! Это научило быть терпеливым и молчать. Например, сегодня соцсетей в моей жизни не существует. Ни на какие сайты не захожу. Не читаю, что обо мне пишут. Вообще!
— Трудно вас осуждать.
— Я пытаюсь быть выше драки. Какой бы скандал ни случился — не реагирую. Ну ругаются — и ругаются. Запустишь внутрь — только здоровье потеряешь. Поэтому, когда цепляют, мне до лампочки... Вот последняя история. Когда наехал на Свитолину.
— Что было-то — давайте напомним людям.
— Начала поучать наших ребят, Медведева и Хачанова, которые высказались по СВО. Я в прессе прокомментировал: «Кто она такая — чтобы говорить нашим о политике? Да никто и звать ее никак!»
На следующий день мне докладывают — Роддик выступил, Эверт: «Как так? Свитолина — великая теннисистка, а Тарпищев заявляет, что она играть не умеет». А я-то говорил о другом! Ну и смысл вникать в эти претензии — если люди не слышат?
— Вы правы.
— Я в прошлом году книгу написал — не видели?
— Видели 16 предыдущих.
— «Стресс рождает чемпионов». Вот, берите, потом подпишу. Почти весь тираж разлетелся. Тема стресса не изучена в нашем спорте. В книжке я отобрал 14 эпизодов из разных дисциплин. Пример стрессовых ситуаций. Как в эту секунду работает психика.
— 14 — не надо. Расскажите одну историю.
— Пожалуйста. На сессиях МОК я сижу рядом с Валерием Борзовым. Как выбирали в 1994-м — так и сидим, по номерам. Меня приняли сотым, его — 101-м. Спрашиваю: «Как у тебя за всю карьеру не было ни одного фальстарта?»
— Что ответил?
— Усмехнулся: «С 12 лет тренер кидал монету на тарелку. Со звуком этой самой падающей монеты я стартовал. Ну какой фальстарт?» Недавно Борзов выпустил книгу про свой тренировочный процесс. Почитайте. А я вам расскажу еще историю: Олимпиада в Рио, художественная гимнастика. Яну Кудрявцеву считали безоговорочным фаворитом. Что получилось?
— Чемпионкой стала Рита Мамун.
— Два элемента Кудрявцева отработала с блеском. Третий — булавы. Ее любимый предмет, лет с 13 не роняла. Все идет идеально, остается десять секунд. Кидает булаву — и не ловит! Вот что интересно исследовать — почему? Что перемкнуло?
Или давний матч в финале чемпионата СССР по теннису. Белиц-Гейман против Андреева. Решающий мяч Андреев еле выкидывает, просто подставь ракетку — и ты выиграл! Что делает Белиц-Гейман? Ловит мяч ладонью! Считает, что победил, — и бежит пожимать руку. Полное помутнение рассудка.
— Вы через тяжелые психологические надломы в теннисе проходили?
— Когда назначили главным тренером сборной, все игроки были старше меня. Я задумался: как зарабатывать уважение? Вдобавок конфликт с Метревели. К кому я пошел? К Леониду Гиссену!
— Кто это?
— Спортивный психолог. Бывший гребец, серебряный призер Олимпийских игр в Хельсинки. И мы сошлись! Года два с ним занимался — что такое состояние стресса в спорте. Мне это до сих пор помогает!
— Был фантастический психолог Рудольф Загайнов. Со способностями гипнотизера. Знали его?
— Знал...
— Без радости в голосе вспомнили.
— Что-то не сложилось. Да у меня и без Загайнова проблемы с психологами были. Не раз их выгонял.
— Почему?
— Не должно быть зависимости спортсмена от психолога. Вот скажите, кто главный — тренер?
— Конечно.
— Значит, психолог обязан под кого работать? Под тренера?
— Безусловно.
— А психологи так себя ставят, что у спортсмена с тренером возникает конфликт. Всякий психолог заканчивается в тот момент, когда произносит: «Я считаю, вы должны делать вот это». Только сказал «я» — все, он спортсмену враг!
— С Загайновым было то же самое?
— Просто до конфликта не дошло.
Чесноков
— Теннисист с самой фантастической психикой?
— Чесноков! Первый пример — 1984-й, Донецк. Матч против Израиля. Дипломатических отношений с этой страной еще нет. Нам запретили пожимать руку соперникам. Но я капитану все равно пожал. Он мне вымпел протянул — так его потом отобрали. Вернули через два года. В КГБ. Нормально?
Флаги не поднимали, гимны не играли. На тренировку к израильтянам пришли какие-то арабы — забросали гнилыми помидорами. Но в теннисе шансы у нас минимальные.
— Мы были слабее?
— Намного! И по рейтингу, и по опыту. Я хожу и думаю: кого же ставить? Все боятся играть! Понятно, если проиграем — нас закопают. Ставлю Чеснокова. Чтобы вы понимали расклад: Андрей — 15-й в Союзе. Гликштейн из Израиля — 16-й в мире. Вот как играть?
— Как?
— Подхожу: «Андрей, ты готов?» — «Да, но никого обыграть не могу, на тренировках по мячу не попадаю!»
— Как быть?
— «Завтра, — говорю, — сыграешь с Пугаевым». Костю предупредил: «Ты не обижайся, надо молодому помочь. Буду ему подсказывать». Чесноков чешет Пугаева! «Вот, — говорю. — Первый шаг сделан. Ты обыграл человека, которого никогда не побеждал. С Израилем тоже сыграешь!» Чесноков пожимает плечами: «Ну, хорошо».
— Что получилось?
— Чесноков сносит Перкиса. Зверев уступает Гликштейну. Пару тоже проигрываем. Выходит Чесноков против Гликштейна. 6:0 — первый сет наш!
— Ого.
— Андрюша садится на стул и говорит: «Он что, играть не умеет?» «Подожди, — отвечаю. — Самое интересное впереди». Следующие два сета Чесноков проигрывает. Тогда был перерыв в десять минут. До раздевалки от центрального корта идти всего ничего. У Андрея ракетки летят, одну в зеркало швырнул, другую разломал, мат-перемат...
Я его не трогаю. Сижу в уголке. Жду, когда выпалит все, что накопилось. Чесноков снижает накал — хватается за голову: «Что делать — не пойму!» «Слушай, — отвечаю. — Сейчас чаю попей, полторы минуты идем до корта. Как раз по дороге расскажу».
— Что говорили?
— Помню дословно: «Гликштейн — тяжелый, вес за сто кило! Корт — мягкий. Рыхлый. Он посчитал уже, что тебя обыграл. Сейчас полезет к сетке. Если ты выиграешь первый гейм — заберешь матч» — «А что делать?» — «Принимаешь не наотмашь. Он пойдет к сетке — закинь ему в ноги. Догоняешь — и со второго мяча обводишь».
— Чем дело закончилось?
— Снес Гликштейна — как машина отработал. На пятый решающий выходит Зверев. И в третьем сете при счете 4:2 в пользу Перкиса получает надрыв связок голеностопа! По правилам к игроку прикасаться нельзя. Обращаюсь к судье: «У Зверева травма. Могу подойти перевязать?» В ответ: «Три минуты».
У меня самого нога в гипсе — неудачно в футбол поиграл. Подхожу хромая. Со своей ноги сматываю бинт, перевязываю Сашу. Говорю: «Если не можешь играть — к тебе никаких претензий. Но если готов — дам швейцарские обезболивающие таблетки. Правда, есть опасность, что дорвешь связки». Отвечает: «Буду играть!»
— А дальше?
— Протягиваю таблетку: «Счет 30:40 на подаче Перкиса. Он понимает, что правая нога у тебя травмирована. Значит, как раз под правую будет подавать. Когда подбросит мяч, иди в эту сторону и отмахнись». Получилось! Отыграл его подачу!
При счете 6:6 наступили сумерки, матч перенесли. На следующий день перед выходом на корт я дал Звереву очередную таблетку и сказал: «Перкис рисковать не станет, начнет играть на удержание. Твоя задача: два-три удара — и к сетке».
— Справился?
— Были сплошные качели, но в конце концов Саша вырвал победу в третьем сете. В четвертом повел 5:2. И тут израильтянин, понимая, что терять уже нечего, заиграл смело, раскрепощенно. Счет 5:4, на переходе говорю Звереву: «Внимательно послушай и сделай то, что я скажу. Поскольку вы оба уже уставшие, Перкис будет играть так, как ему удобнее всего. Прошу: подавай первый мяч вправо, беги к сетке и держи удар по линии. Он именно туда пробьет. Следующая подача — то же самое. Держи линию! Это его главный удар, отвечаешь в другой угол. Выиграешь два очка — матч наш!» Зверев кивает: «Сделаю». 0:30, потом 15:30, 15:40 — и мы побеждаем! А в Москве чиновники были настолько уверены в поражении от Израиля, что в наказание уже успели отменить наш выезд на турнир в ФРГ.
— Мы о Чеснокове не договорили.
— Второй пример. 1985-й, Аргентина. Она тогда дома никому не проигрывала. Хайте — 16-й в мире, Клерк — 23-й. А у нас Чесноков — 195-й, остальных в рейтинге нет. Играли мы еще деревянными ракетками.
— Как представители средневековья.
— Вот-вот. Но в первый же день Андрюша чешет 16-ю ракетку мира — 6:0, 6:4, 6:2. Потом Клерк побеждает Зверева, пару выигрываем, и Зверев уступает Хайте. 2:2. Пятый матч — Клерк против Чеснокова.
В первом сете Андрей получает — 2:6. Во втором — 1:6. В третьем горит 1:2. Но я вижу, что аргентинец физически сдувается, начинаются судороги — все-таки три дня подряд тяжелые матчи. Говорю Чеснокову: «Если сейчас зацепишься, не отпустишь его — победишь». Он: «Умру, но выиграю!» Так этот гейм растянулся на 23 минуты! В итоге Андрей взял третий сет — 6:2, затем четвертый — 6:4.
— А пятый?
— Его из-за темноты перенесли на следующий день. Я думал, ночью от волнения Чесноков глаз не сомкнет — а он спал как убитый. Утром еле разбудил. Первое, что услышал: «Шамиль Анвярович, да не волнуйтесь! Я Клерка уберу! Скажите лучше, мы после матча успеем в магазин, где продаются марки?»
— Точно, он же филателист.
— Ну да. А с Клерком действительно спокойно разделался — 6:2 и принес нашей команде сенсационную победу. Чесноков — уникум! У него избирательная психика. То, что по-настоящему интересует, — знает от А и до Я. Дока! А в том, что мало волнует, особенно в бытовых вопросах, — полный профан.
— Его потрясающий полуфинал Кубка Дэвиса против Штиха до сих пор в памяти. Пятый сет, девять отыгранных матчболов, — и орден Мужества от Ельцина.
— С этим матчем тоже связана любопытная история. В пятом сете при счете 12:12 Олег Попцов, руководитель ВГТРК, прервал трансляцию из «Олимпийского». Тут же подбежали ко мне — звонок по «вертушке». Я выскочил с корта — и наверх, в правительственную ложу. Из нее комментировал оставшуюся часть матча — специально для Ельцина, который в тот день находился в Сочи. Потом он попросил пленку и уже в записи игру досмотрел.