*
Содержимое рюкзаков всех озадачило. В них беспорядочно были сложены те самые приборы, которые так хотел найти Колесников – все безжалостно раскуроченные и разбитые. Капитан с Уваровым аккуратно разложили их на полу кухни, подстелив предварительно снятое с кровати покрывало.
– Ничего не уцелело, – посетовал Колесников. – Всё уничтожено. Надежда только на то, что в Министерстве эксперты смогут хоть что-нибудь извлечь с носителей.
– Хреново дело-то попахивает, Анатолич, – прокомментировал Семёныч, заглядывая на эту импровизированную выставку рухляди через плечо Колесникова.
– Нам не привыкать, Семёныч.
– Я бы про «инструкцию А» на твоём месте подумал, – егерь с надеждой глянул на собеседника.
– Рано ещё, – отмахнулся Колесников. – Может, наши аномальщики перепились на радостях, что им удалось целую шаровую молнию заснять, и сами своё оборудование перебили. Пока мы не выясним, что здесь произошло – рано инструкциями размахивать.
Уваров слушал их беседу вполуха, продолжая извлекать из рюкзаков то, что осталось от хвалёного оборудования аномальщиков, а также личные вещи и остатки консервов. Последних набралось всего несколько банок: видимо, они, прежде чем куда-то исчезнуть, успели пожить здесь не один день. А вот упоминание «инструкции А» заставило его насторожиться. Про неё он знал уже не понаслышке, она использовалась тогда, когда ситуация становилась опасной и нужна была помощь экстренной группы. Пока вроде ничем серьёзным не пахло, но, возможно, это только на его, Уварова, неопытный взгляд.
– Ты мне вот что лучше скажи, Семёныч, – продолжал Колесников беседу с егерем. – Могла ли группа двинуть отсюда куда-нибудь ещё?
– Да куда тут, собственно, идти-то? Лес кругом непролазный и болото. Разве что по заросшей грунтовке в Красновку. На машине-то уже вряд ли проедешь – вездеход нужен, ну или внедорожник хороший. А вот пешком топать – вполне можно. Только вот что-то мне подсказывает, что никуда они отсюда не уходили. Здесь где-то сгинули. Может, в болоте даже при попытке вернуться.
– С ними же проводник был! – встрял в разговор Костик.
– А кто знает – был ли? – ответил Семёныч. – Может, он их довёл до Мохова и на следующий день ушёл. Кирюха – птица вольная. Захотел – улетел.
– И как бы они без него назад пошли? – спросил Уваров.
– Может, сговорились, что он их заберёт в условленное время. Чего бы Кирюхе с группой торчать, когда можно недельку пошабашить? Он такой – своего не упустит.
Уваров понимающе кивнул, мол, знаю я таких ушлых, приходилось встречать. Сунул руку вглубь рюкзака, проверяя, всё ли оттуда извлечено, пошарил и наткнулся на небольшой прямоугольный предмет в одном из боковых карманов. Расстегнул молнию и вытащил небольшой блокнот в твёрдой обложке.
– Записная книжка вроде, – пробормотал он.
– Где? – Колесников со стремительной грацией хищника повернулся к нему. – Это записи Ивана, точно они!
– Он что, по старинке, всё в блокнот что ли записывал?! – удивился Костик, подходя ближе. – Куча гаджетов же есть.
– Ну вот они, гаджеты ваши, – Колесников показал рукой на разложенную на полу рухлядь. – Много от них толку-то? Или ты думаешь, ваши ребята, из отдела этнографии, не возвращались из экспедиций с пустыми руками? Возвращались, ещё как возвращались. Ничего не привозили, если протоколы во время экспедиции в блокнотики не писали.
Колесников забрал блокнот, присел к столу и принялся листать слегка пожелтевшие страницы. Уваров снова заглянул в рюкзак, словно надеялся найти там ещё что-нибудь ценное, но не нашёл и просто отложил его в сторону к остальным.
– Ну, судя по записям Ивана, их проводник собирался остаться с ними на всё время, – произнёс Колесников чуть погодя, продолжая перелистывать блокнот. – Руководитель группы сговорился с ним на весь срок и сразу оплатил, так что никуда Кирюха уходить не собирался. Но вот Иван пишет, – капитан прищурился, прикидывая что-то в уме, – на пятый день экспедиции получается, что проводника нигде нет. Пропал ночью. Или рано утром. В общем, как и куда он ушёл – никто не видел. Так… вот он ещё пишет про старое кладбище, которое группа исследовала, потому что за день до этого видела там огненный шар. Семёныч, а где тут кладбище – ты же знаешь? Нам бы туда тоже прогуляться не помешает.
– Знаю, – кивнул егерь, – но после ливня соваться туда не советую. Хоронить, сами понимаете, там уже давно никого не хоронили, а место там низкое, местами заболоченное уже, дальний конец – точно. После дождя там в грязи увязнуть можно.
– Значит, до завтра подождём, – подытожил Колесников, кидая короткий взгляд в окно.
Дождь уже кончился, и туча убралась дальше, открывая розовеющее закатное небо. Алексею вдруг вспомнилось детство: лето, маленький дачный домик и бабушка накрывает стол к ужину, а он, набегавшись с пацанами, помогает ей, предвкушая вкусную пшенную кашу или блины. У него вдруг засосало под ложечкой. Не от голода – от тоски по близкому человеку.
– На сегодня – отбой, можно отдыхать, – голос Колесникова вернул его в реальность. Капитан сосредоточенно таращился в блокнот, пытаясь разобрать блеклые записи, сделанные второпях простым карандашом.
*
Тьма укрывала его тяжёлым душным одеялом, скинуть которое он был почему-то не в силах. Над ним склонилась бабушка, и ему было странно, что она жива, хотя, что здесь странного: он же маленький, лежит на старой тахте в дачном домишке, а бабушка, видимо, хочет его разбудить, но почему-то среди ночи.
– Просыпайся, Лёшенька, – говорит бабушка, хотя губы её не шевелятся. – Смотри-ка, этот пришёл!
Она указывает рукой в сторону, и Алексей, с трудом приподняв голову, видит его: жуткую тварь с серым хищным лицом и ввалившимися жёлтыми глазами. Она ломится в дверной проём, шипя и злобно повизгивая. Алексей напрасно пытается выбраться из-под тяжёлого ватного одеяла (зачем бабушка его накрыла, лето же на дворе!), а тварь уже ввалилась в комнату и ринулась на него. И лишь в последний момент он смог отпихнуть от себя одеяло и накрыть им злобное существо, которое тут же растворилось во мраке. Но звуки – шипение и хрипы – стали почему-то явнее.
Уваров судорожно дернулся, вываливаясь из муторного сна. Ночь, тёмная и душная, обступила его со всех сторон. Из её недр теперь отчетливо слышались звуки борьбы. Потом что-то с силой грохнуло, следом протопали чьи-то тяжёлые шаги и тут послышались хрипы. Уваров потянулся к фонарю, но его уже опередили: яркий свет разрезал тьму, раздвинул её края. Алексей зажмурился на мгновение, проморгался и разглядел Колесникова, стоящего на пороге кухни. Он бегло глянул на Уварова и шагнул дальше, к надсадно кашляющему егерю.
– Живой?
– Жи…вой… – прохрипел тот, потирая горло. – Чуть не задавил меня, сволочь…
– А что случилось-то? – послышался недоумённый голос Костика.
– Разглядеть его успел? – Колесников вопрос проигнорировал, склонившись к егерю.
– Нет. Но здоровый, гнида. И тиной от него несёт.
Уваров выпутался из спальника и зажег лампу «летучая мышь». Темнота тут же расступилась, высветив всклокоченного Костика с почти детским недоумением на лице, Семёныча со слезящимися глазами, всё ещё потирающего шею, и хмурящегося Колесникова, склонившегося над ним.
– В общем так, ребята, – капитан выпрямился и обвёл всех серьёзным взглядом. – Мы здесь явно не одни. И кем бы ни был напавший – человеком или не совсем – нужно быть наготове. Значит, придётся установить дежурство на остаток ночи. Следующие три часа дежурить буду я, потом меня сменит Уваров. Следующую ночь дежурят Костик и Семёныч.
– Ежели доживём, – ввернул Семеныч, покашливая.
Снова забравшись в спальник, Уваров долго лежал без сна, прислушиваясь к ночным звукам, и лишь незадолго до своего подъема задремал. А потом, сменив Колесникова на боевом посту, он согрел себе кружку крепкого кофе и сел на ступени крыльца, наблюдая, как светлеет небо, и спешащий к ним рассвет разгоняет тьму над крышами домов.
*
К старому деревенскому кладбищу они смогли подобраться лишь после полудня, когда солнце высушило грязь и лужи, оставшиеся от прошедшего накануне ливня.
– Вон там оно, кладбище-то, – Семёныч махнул куда-то за останки избы, почти утонувшей в бурьяне. – Отсюда слышно, как ручей журчит. Дальний край кладбища давно уж в болото опустился. Кирилл-то, Михайловский племянник, поначалу бабку свою думал тут похоронить, на родной вроде земле, а когда забирал её к себе, в Красновку, глянул на кладбище и передумал. Не подобраться с гробом-то, и желающих нести не найдёшь. Да и сама старуха не больно-то хотела, чтобы её тут хоронили. Иначе, говорит, все одно тут сожрут и кости обгложут.
– Кто сожрёт? – Колесников удивленно оглянулся на егеря.
– Ну, зверье лесное, кому ж ещё, – пожал плечами Семёныч.
– А что, были случаи? – встрял в разговор Костик.
– Были, конечно. Похоронили тут одного дедка, а на следующий день к могиле пришли, а она разрыта, крышка гроба скинута, а покойник весь обглодан. Как раз после этого случая народ из Мохова и стал разъезжаться. Первым делом молодежь поехала, им-то сподручней на новом месте обживаться. Потом уж и стариков забирать стали, кто живой оставался. Страшно жить, когда рядом медведь бродит и покойников тревожит.
– А самого медведя кто-нибудь видел? – спросил Костик.
Уваров заметил, что тот достал из кармана смартфон и включит аудиозапись. Видимо, решил мимоходом собрать материал для отдела этнографии.
– Нет, медведя так и не выследили, – ответил Семёныч. – Как в воду канул. Кладбище только разворотил.
Они перебрались через многолетний валежник и оказались среди старых покосившихся крестов, торчащих из высокой травы и кустарника.
– А насчет шаров на кладбище местные ничего не рассказывали? – не отставал Костик, явно решив перевыполнить план по сбору материалов.
– А что шары? – развёл руками егерь. – Ну, видели тут местные иногда в тумане вроде как на могиле светится огонёк синеватый. Перелетает от одной могилы к другой. Старики говорили, что это душа колдуна никак успокоиться не может. А эти вот, ваши товарищи, считали, что это аномалия.
– А ты что скажешь, Костик? – поинтересовался вдруг Колесников.
– А? Я?! – Костик растерянно вытаращился на капитана, явно не ожидая, что к нему обратятся с вопросом.
– Ну, да. Ты. Что там материалы нашего этнографического отдела говорят? Бывали ли в истории подобные случаи? – и, словно вдруг полностью утратив интерес к беседе с Костей, капитан произнёс: – А вон, кстати, камера на дереве, значит, они здесь тоже съёмку вели!
Он подошёл поближе к берёзе, на которой темнело оплавленное пятно.
– Ты смотри-ка, как её всю расплавило! – сказал Колесников, глядя на то, что осталось от камеры.
– Я только про огненного змея помню, который к барыне Арефьевой лета… ааа-ааа… – Костик, шедший чуть правее остальных, неожиданно потерял равновесие и заскользил в овражек, до поры скрытый густой травой.
И тут же завопил снова, но уже громче и с нотками ужаса. Остальные кинулись на эти вопли. Костик сидел на дне небольшого овражка прямо в крошечном ручейке и с ужасом таращился на осыпавшуюся под его весом землю с самого края.
– Ох ты ж, ёк-макарёк, – охнул Семёныч.
Земляной отвал обнаружил труп в защитного цвета куртке с шевроном на рукаве, указывающим на кого-то из участников группы «Аномалия». Тело кто-то хорошо обглодал, прежде чем похоронить у оврага.
– Ну, что, капитан? – егерь поднял на Колесникова пристальный взгляд. – Может, пора-таки про инструкцию «А» вспомнить?