Веселым Новый год без драки не бывает
Много лет уже с тех пор прошло. Много было новогодних столов. Бывали не очень удачные торжества. Где-то в конце семидесятых - начале восьмидесятых (сейчас трудно вспомнить точно) довелось встречать Новый год в одиночестве. Так уж получилось. Пошел в ресторан "Юбилейный", тогда в ресторанах специальные новогодние программы были. Кстати, в "Юбилейном" очень вкусно солянку готовили. Но как-то я неудачно зашел. Не успел со знакомым шампанского выпить - драка началась. Кто с кем, не помню точно, врать не буду. Кажется, приезжие сцепились с нашими ребятами...
Стулья по всему залу летали, будто птицы, столы переворачивались. Большое было неприятие советских законов о культуре быта. Потом там милиция появилась в нужный момент, когда уже все переломали. Вязать кого-то начали. Насилу оттуда выбрался. Тяпнул на посошок шампанского и домой пошел. И такой вот Новый год тоже был.
Елку на площади ставили. Всегда народу было - море. Многие выпившие. На улице холодно, а народ коньяком греется, потому что неистребимый у нас народ. Особенно в Новый год. Можно к девушке симпатичной подойти с традиционным вопросом:
- Вашей маме зять не нужен?
И вам, возможно, благосклонно улыбнутся и в мужья возьмут. Хотя, может быть, только на время.
----------------------------------------
По Сашкиному почину - в гости к дедушке
Умница Саша Смирнов, душа любой компании, с которым никогда не было скучно, очень спешил жить и всегда быть в курсе всех событий. Фото сделано вблизи Магадана, куда он, вместе с семьей, забрался в поисках интересной работы и новых приключений.
И самый запоминающийся новогодний праздник устроил наш друг, неугомонный Шура Смирнов в начале восьмидесятых. Узнал он где-то, что вблизи озера Таир живет некий “смекалистый фольклорный дед”, у которого полдома свободно, и он готов эти полдома отдать нам для проведения новогодних торжеств. Сашка собрал целую компанию, человек двадцать нас было или даже больше. Кто-то жен взял с собой, жены подруг прихватили... В общем, толпа эта в два захода в тот дом заехала. Машин у нас тогда не было. Добирались на автобусах. Поклажу на себе тащили.
Оказалось, что дом давно не отапливался. Начали печь разжигать - она дымит. Это была ужасная новогодняя ночь. Печь ни черта не грела и дымила так, что время от времени приходилось двери настежь открывать, чтобы проветрить помещение. Мы еще елку умудрились в лесу нарядить, но хороводы вокруг нее водить не стали. На улице было почти так же холодно, как в доме. Отогревались испытанным средством - водкой и вином. К утру мужики были пьяными. И женщины, наверное, тоже, хотя точно не знаю, не проверял. Замерзшие были все до самых мозгов, которых у нас было, очевидно, мало, так как согласились на эту Шурину авантюру со смекалистым дедушкой. Никто тогда и помыслить не мог, что двадцать лет спустя нашего друга журналиста Александра Смирнова, имевшего к тому времени троих детей, расстреляют в Москве у Белого дома во время бойни осенью 1993 года и убийцы не будут найдены.
-----------------------------------------------
Хотелось обнять весь мир
В начале восьмидесятых на берегу реки Малой Кокшаги вблизи железобетонного моста к Новому году целый городок вырастал. Днем тут в основном дети развлекались, катаясь с ледяных горок. Можно было чаю горячего попить с пирогами, общепит радовал. А вечером и без детей много взрослых собиралось вокруг елки, изукрашенной разноцветными фонарями. Приходили в основном компаниями, много смеялись, горлопанили. Но вы знаете, как-то по-доброму все это было. Вроде и выпившие встречались, а не видел никогда, чтобы кто-то подрался, злобствовать начал. Какая-то изначальная доброжелательность в людях была в такие праздники. Незнакомого человека шампанским могли угостить, сигарету с фильтром предложить. Нет, я не идеализирую. Во все времена люди разные попадаются. Жулики и хулиганы встречались всегда, но в массе своей люди были добрее, терпимее по отношению друг к другу. Может быть, потому, что социально не были так разобщены, как сейчас. У каждого времени свои отметины, свои достоинства и пороки. Когда ты молод и полон сил, житейские неполадки воспринимаются индифферентно, на них просто не обращаешь внимания. И в новогодний праздник после выпитой рюмки коньяку хочется обнять весь мир, потому что он прекрасен и справедлив.
---------------------------------------------
Каждый год - на Яльчик
Летом многие йошкаролинцы любили отдыхать на лесных озерах. Особой популярностью пользовался Яльчик, удивительно красивое озеро песчаными берегами и, по уверениям моего отца, с радоновой водой. Нет, конечно, в те времена и на южные курорты люди ездили, это было относительно недорого, а для кого-то и бесплатно. Все черноморское побережье отмечено многочисленными здравницами, где советские граждане и гражданки поправляли здоровье после долгих трудовых будней. Но в Марийской АССР многие предпочитали далеким морям красивые местные озера. И самым обустроенным считался, конечно, Яльчик. В то время отдыхали тут практически только жители республики. Это сейчас там и москвичей полно, и жителей Казани, других городов. А в шестидесятых приезжих почти не было. Мой отец снимал дощатый домик в лагере политехнического института, и недели две мы жили там всей семьей. Купались, загорали, ловили рыбу, собирали грибы. Яльчик состоит из двух озер, соединенных неглубокой протокой, по которой проплывали на лодке. На малом озере было больше комаров, и мы там бывали редко. Там работали пионерские лагеря, кажется, дом отдыха.
Мы квартировали на большом озере. Удивительное дело, комаров тут всегда гораздо меньше. Возле политеховского лагеря располагался лагерь пионерский, а за ним - двухэтажная база отдыха "Рубин". У "Рубина" самый большой пляж, куда, бывало, собиралось много посторонних людей. Тут покатое дно и не так глубоко, как в других местах. Что-то типа отмели.
Сюда мы в хорошую ясную погоду приплывали на лодке, чтобы половить раков. Раков в Яльчике было множество. Останавливались на двухметровой глубине, бросали якорь, сделанный из пары кирпичей, и, надев маски, ныряли на дно. В удивительно прозрачной воде добыча казалась больше, чем на самом деле, топорщилась клешнями и усами, пытаясь напугать бесстрашных охотников. Если изловчиться, можно, нырнув, успеть ухватить сразу пару покрытых хитином членистоногих.
В принципе, раков можно было наловить больше, ныряя вблизи кухни дома отдыха, что располагался с другой стороны политеховского лагеря: там в воду попадали остатки обедов, и поэтому рачья было видимо-невидимо. Но там более отвесный берег, песчаные проплешины резко уходили в густые водоросли. И вообще, неприятно нырять там, где время от времени жратву с тарелок в воду кидают.
Чтобы добыть раков, можно было вообще не нырять, а поздно вечером бродить вдоль берега по колено в воде и собирать их при свете фонарика. По полной кастрюле набирали легко. Кому неохота было совать ладони навстречу острым клешням, расщепляли на одном конце палку, вставляли в расщеп спичку и били такой "острогой" по ползущему на мелководье раку. Спичка ломалась, и рака надежно зажимало в расщепе.
Впрочем, взрослые дяди такими вещами не баловались, а садились в лодку, вооружившись сачком и автомобильной фарой с аккумулятором. Просто плавали вдоль берега и собирали раков сачком. При мне как-то за час-полтора в результате такой ловли была наполнена большая корзина. Потом на костре в ведрах раков варили с укропом, и собравшиеся преподаватели института шелушили их за милую душу, а кто-то запасливый уже тащил к костру из озера бутылки пива в мокрой авоське.
---------------------------------------
Встречи с Мадам Вонг
Я давно не был на Яльчике. Слишком много там сейчас народу. Рыбы стало гораздо меньше, и раки во множестве давно не водятся. Говорят, еще в советское время машина с удобрениями в озеро опрокинулась, и все раки в Яльчике подохли. Спустя какое-то время они появились снова, но уже в небольшом количестве, полную корзину сейчас не наловишь.
В шестидесятых "дикий" берег со стороны железнодорожной станции был окаймлен широкой полосой рогоза. По тростниковым зарослям можно было плавать на лодке. А в затоне у сторожки лесника хорошо было ставить кружки. Щуки было полно, и брала она жадно. Без рыбы возвращались редко. Хотя я больше любил ловить сорожку. Часа в три утра отгребали с отцом от своего берега и плыли к противоположному. Туман бывал густой как молоко, тишина первозданная, только плеск воды да скрип уключин. Озеро широкое, едешь, едешь, а конца все нет.
У кромки камыша остановимся, прикормки чуток бросим, и... боже праведный, какой был клев! Сорожка в ладонь величиной. Можно было и крупнее ловить, но это прикармливать с вечера надо, грузы в лодку тащить, чтобы на глубине остановиться. Нет. У кромки камыша удобнее. И рыба клюет так, что обо всем забываешь. Правда, только ранним утром. Солнце встанет - клев кончится. Оно и хорошо. Куда столько рыбы, и так бидон целый наловили...
Нет, приезжие все же на Яльчике были и тогда. Правда, встречались редко. Я только одну женщину помню. Пожилая москвичка. Отец был немного знаком с ней, кажется, она занималась биологией, доктор наук. Жила где-то на "диком" берегу вблизи сторожки лесника, ездила на просмоленной черной остроносой лодке и ловила на "дорожку" щук. Проезжая мимо, поздоровавшись с нами, всегда показывала свою добычу - огромных щучин. Мы таких здоровых не ловили. Всегда одна, в черной одежде, на черной лодке... Отец прозвал ее "мадам Вонг", была такая женщина-пират, грабившая мореходов от Персидского залива до Шанхая.
- Вовка, смотри, наша мадам Вонг опять щуку тащит. Просто бандитский промысел...
Давно нет моего отца. И "мадам Вонг", наверное, тоже нет, она уже тогда была пожилой дамой. Жизнь проходит незаметно, мы не успеваем иногда оценить то, что имели, и поблагодарить судьбу за наши земные радости. Мы меняемся, становимся рассудительнее, пытаемся учить жизни других, мотивируя это многолетним опытом. Предостерегаем от ошибок. Это закономерно. Только не надо быть навязчивым и нудным. Загляните в закрома своей памяти: так ли правильно вы жили, как пытаетесь советовать жить другим? Если вы жалеете о сумасбродствах молодости, если все то, что было, вас не устраивает, начните заново. Если получится, конечно...
------------------------------------------
Садово-огородный бум-бум-бум...
В середине семидесятых человечество благополучно пережило садовый бум. Расширялись старые и возникали новые садоводческие товарищества. Желание иметь разрешенные шесть соток "своей" земли не давало покоя многим нашим соотечественникам, подвигало их на трудовые подвиги, родственные поднятию целинных земель. Готовых, разработанных участков в продаже было катастрофически мало. Стоили они примерно от 1000 до 1500 рублей, по тем временам - большие деньги, поэтому люди приобретали необработанную землю в садовых товариществах и начинали строиться. Кирпич, пиломатериалы, гвозди и другие скобяные товары были в то время относительно недороги, этим отчасти тоже обуславливался неуемный строительный зуд новоиспеченных латифундистов.
Естественно, у большинства садоводов не было средств на наемных рабочих и потому не имело значения какую "экологическую нишу" занимал тот или иной индивид, все делали своими руками. И если, например, у мастеровитых заводчан это получалось более-менее прилично, то некоторые представители творческой интеллигенции наворачивали хоромы, похожие на пизанскую башню или очень большие собачьи будки, из которых безобразными “ребрами” торчали боковины неровных стен.
Господи боже, сколько прекрасных проектов, родившихся в утомленных работой и садовыми хлопотами головах, превратились в странные творения, удивляющие глаз прохожего, сколько трудов и средств было положено на исполнение оных. В садоводческом товариществе "Гигант", расположенном в 27 км от Йошкар-Олы и рассчитанном примерно на 1500 участков, все это проявилось в полной мере. Каких только построек тут нет. Заехав сюда, сразу отмечаешь, как богата фантазия наших людей. Здесь каждый строил для себя и по-своему, сообразуясь со своими потребностями и денежными средствами. Люди после работы приезжали на поезде или на автобусе, работали, ночевали, а утром таким же макаром возвращались в город и шли на работу. И у них на все хватало сил, потому что строили свое "земное" счастье.
-----------------------------------------------
Новое содружество людей
Когда я служил в армии, у меня умер отец, и мать в одиночку ни с того ни с сего вдруг приобрела в "Гиганте" садовый участок, наняла рабочих и построила там домик. К этому времени она уже вышла на пенсию. И все! Сад проглотил ее без остатка. Она была по образованию биолог, преподавала когда-то в институте агрономию, так что в делах садово-огороднических понимала.
А главное, тут в садоводческом товариществе образовалось новое содружество людей, которым было комфортно и интересно пребывать рядом. Сад их объединял, они угощали друг друга плодами рук своих, делились секретами и семенами, пили на верандах чай со смородиновым листом или цветами жасмина и обсуждали новости. Среди них было много молодых пенсионеров, снабжавших свежими овощами и фруктами многочисленные семейства. Более молодых членов своих семей эти пенсионеры принуждали к "общественно полезному" труду, и те послушно проводили выходные в саду вместе со своими малолетними детьми, не выпуская из рук лопат и делая при этом счастливые лица.
----------------------------------------
Жизнь на босу ногу
В садоводческом товариществе жизнь бурлила. На участках бурили скважины, строили бани, сараи, возводили теплицы, дома расширяли верандами и резными крылечками. С утра до вечера тюкали топоры, визжали пилы. Постепенно, год от года все богаче одаривала земля неугомонных тружеников. Изумительные помидоры выращивала моя мама, огромные антоновские яблоки созревали к осени в нашем саду. Это было царство цветов, овощей, фруктов. С ранних крокусов и тюльпанов до поздних астр и гладиолусов участок был покрыт ковром многочисленных цветущих растений. Жужжали пчелы, и солнце плавилось в кронах деревьев стоящего рядом леса.
Люди на лоне природы раскрепощались. Тут можно было увидеть профессора математики, который в рваной майке и резиновых калошах на босу ногу возил в тачке навоз на грядки, или заместителя редактора газеты, умело тюкавшего топором, окромляя доску. Журналист мог развести кур и собирать каждое утро свежие яйца, а инженер, имеющий на работе дело только с железяками, ухаживал за кроликами. Здесь каждый жил как хотел и делал то, что ему нравилось. Я наблюдал, как профессиональный фотограф, дорвавшись до топора, коим он, как оказалось, владел виртуозно, заворотил себе такой резной терем, что окружающие ахали, дивясь изяществу форм и сказочной достоверности этого произведения деревянного зодчества. А грубоватый на вид токарь любовно холил помидорную рассаду, обихаживая ее в теплице с помощью тяпки и ведра с водой. Он поливал растения из ковшика под корень, так, чтобы вода на листья не попадала. Выражение лица у него в это время было такое, словно он возится с любимыми внуками.
И знаете, все это творилось не ради наживы. Хотя, конечно, продать на рынке лишнее ведро отборной клубники за 20-25 рублей было достаточно выгодно. Моя мама бывало и по 20 ведер за сезон собирала, а это уже были приличные деньги. Правда, трудов стоило больших. Клубника уход любит. А дети старикам в огороде плохо помогали, у них своих дел хватало. Пока не заставят, пристыдив, за лопаты и мотыги не брались.
Время от времени соседи-садоводы собирались на "курултай", где решали насущные проблемы. Активисты за интересы "общественности" могли грудью пойти на двери любых кабинетов. Например, транспортные трудности внутри садового товарищества не решишь. Ходили в обком КПСС. Там прислушивались. В итоге и расписание автобусов реально можно было изменить, и движение поездов отрегулировать. Общественность - это всегда сила, а ее представителей власть выслушать обязана. И меры принять, чтобы эту общественность успокоить. Нет, конечно, можно таких представителей общественности расстрелять, а саму общественность в тюрьму посадить. Но тогда на рынке мало овощей и фруктов будет. А какой же это рынок без овощей?
Но сами садоводы жили не для рынка. Продавали излишки и радовались тому, что у них за городом есть своя "фазенда", где каждый сам себе хозяин и не зависит ни от каких политических безумств кормчих и гребущих. Налил себе чаю с жасмином - выпил. Можно и портвейну стакан замахнуть, если здоровье дозволяет. Взял лопату в руки, копаешь и думаешь о своем, о наболевшем. И не очень наболевшем. Вдохнешь воздуха, настоянного на запахах дыма, соснового леса и гладиолусов. И светлеет душа, ибо от соприкосновения с землей чувствует человек причастность к великому действу по прозвищу жизнь. И понимает ясно, что когда-нибудь и ему придется лечь в эту землю. И спустя много лет другой сентиментальный садовод будет выращивать здесь огурцы или репу. И продавать излишки на рынке. Круговорот веществ в природе.
Моя мама до глубокой старости, пока получалось ходить, приезжала в сад. Она уже не могла работать, сидела на скамейке, опершись на трость и ласкала глазами то, что было ей так дорого. Почти все ее здешние приятельницы умерли, где-то в домиках суетились другие люди. Много садовых участков брошено. Ездить в огород и ковыряться в земле неохота, проще на рынке овощей купить. Остались самые стойкие, в основном пенсионеры. Молодые появляются редко. Даже если приобретают или строят дома, то ничего не сажают, так, отдохнуть приезжают, шашлык зажарить, по лесу прогуляться. Трудового энтузиазма по поднятию целинных земель давно не наблюдается. Другие люди. Другой общественный строй. Время - деньги! Деньги - все! Какие в такой момент могут быть овощи-фрукты? Разве что мак посадить? Да нет, не стоит. Посадят.
--------------------------------------------------------
Загогулины романтики
Молодость - золотое время. И очень здорово, когда молодой человек осознает, чего он хочет в этой жизни. Когда поиски себя не превращаются в долговременные поиски профессии по душе. Хотя бывает и по-другому. Пришел, скажем, человек после окончания школы в политехнический институт, чтобы познакомиться с его "внутренностями", а в фойе бородатые ребята с рюкзаками. Гитара так тихо звучит...
... И не судьба меня манила,
И не золотая жила,
А упорная моя кость
И природная моя злость...
- Откуда вы такие, ребята?
- Да с практики, плоты гоняли по северным рекам...
Все! Выбор сделан. Красиво же. Романтика. И не думает человек, что за этой романтикой пять лет учебы на лесоинженерном факультете. Термех и сопромат. А для начала начертательная геометрия с ее "виртуальными" эпюрами, которые никак не хотят ложиться на белый ватман.
В семидесятом году я именно так поступил на лесоинженерный факультет, где был даже конкурс - человека три на место. И попал явно не туда. Не мое это оказалось. Провалял дурака. Взял академический отпуск, из которого добровольно ушел в армию, вопреки наставлениям родных. Добровольно еще и потому, что подрался на улице с поддатым забиякой, замахнувшемся бутылкой, после чего у него случилось сотрясение мозга. Чуть не посадили меня. Но бог миловал. Отслужил и вернулся домой аж в звании младшего лейтенанта. Снова восстановился в институте.
За это время в Йошкар-Оле на перекрестке бульвара Свердлова и улицы Первомайской воздвигли обалденный монумент Воинской славы, поражавший своими невиданными по тем временам размерами. На фоне четырехэтажных домов казалось, что он уходил прямо в небо. И каменные надгробия, и Вечный огонь на месте поросшего бурьяном пустыря. Как будто вчера ушли - сегодня вернулись, а город уже другой. Когда живешь тут - не обращаешь внимания на то, как незаметно и неудержимо меняется облик города. Но стоит уехать на какой-то продолжительный срок, по приезду не узнаешь знакомых улиц. Это было всегда, так устроен мир.
Если коснуться сегодняшнего дня и представить себя на месте человека, уехавшего 20 - 30 лет назад, а сейчас вернувшегося. Я думаю, он будет изумлен переменами. Йошкар-Ола сильно изменилась. От города нашей молодости уже мало что осталось, особенно в центре. Но это не огорчает. Столица Республики Марий Эл становится красивее, цивильнее, поистине превращаясь в жемчужину Поволжья.
А с "политехом" меня многое связывало. Отец тут больше десяти лет лет заведовал кафедрой. А еще раньше, в мае 1953 года, когда родители работали в пединституте, и мне предстояло появиться на свет, машина, на которой маму везли в деревянный одноэтажный роддом, возле "политеха" вдруг сломалась и мама шла до роддома пешком, рискуя произвести меня на свет на этом отрезке пространства Йошкар-Олы, что очень беспокоило отца. Но бог миловал. Я все же не на улице родился, не под забором где-то, а в приличной больничной палате, которая по тем временам, предполагаю, непременно пахла карболкой и имела крашенные в белый цвет двери и окна.
------------------------------------------
Неожиданное решение
В один из дней, когда я сидел и учил что-то про плечо силы, ко мне пришел друг и однополчанин Сашка Смирнов, собиравшийся поступать на историко-филологический факультет Марийского государственного университета. Университет в Йошкар-Оле открыли в 1972 году, в аккурат тогда, когда мы ушли в армию. Слово-то какое по тем временам. УНИВЕРСИТЕТ! Вроде как МГУ.
После разговора с Сашкой я вдруг понял, что история мне гораздо ближе термеха с сопроматом, и подал в деканат заявление об уходе. Декан, умный и интеллигентный человек, Юрий Николаевич Венценосцев, пытался отговорить от этого необдуманного шага и заметил, что я делаю ошибку, могу потом пожалеть. Но я все же решил, что история интереснее.
И внезапно даже для самого себя... поступил в МарГУ на биолого-химический факультет, который благополучно окончил через пять лет. Это были увлекательные пять лет, наполненные биологией и химией в разных ипостасях. Анатомия, гистология, цитология, генетика, зоология, ботаника... цикл Кребса, биосинтез... и прочее, прочее. Много всего, что требовало постоянного напряжения дендритов и аксонов. И что, практически, не пригодилось мне в дальнейшей жизни, если не считать того небольшого (год) отрезка времени, когда мне пришлось поработать в школе, где преподавал анатомию.
Школы после окончания МарГУ в советские времена избежать было трудно. За распределением молодых специалистов строго следили. Выпускник после окончания вуза самовольно устроиться на работу не мог, не брали. Поэтому, съездив в Моркинский район в глухую деревушку, куда меня по тем правилам распределили, и посмотрев на тамошнее учительское житие, просто пришел к заместителю министра образования на прием и заявил, что никуда не поеду, даже если меня расстреливать начнут. Ну не интересна мне карьера сельского учителя, в доме у которого даже сортира благоустроенного нет (человек к хорошему быстро привыкает).
Много было сказано слов в мою сторону о том, что родина дала мне бесплатное образование не для того, чтобы я от работы бегал. Что учителей на селе не хватает, а такие, как я, не хотят этого понять и помочь Отечеству впредь быть самой образованной страной в мире. Нет, я помогать Отечеству хотел, но в деревню ехать не согласен. Поселят в какую-нибудь клопастую избушку и мучайся потом. Потому и не хватало всегда на деревне педагогов, что условия для жизни им там не создавали. Трудно им жилось. А любой ценой одерживать победу над неграмотностью как-то не хотелось, не война же. Сошлись на том, что я поработаю в городской школе, если место себе найду.
-----------------------------------------------
Просто не всегда приятно
Любой ценой - это не всегда очень неприятно. Некоторые студенты биолого-химического факультета, например, по позднему времени суток, когда выпить было негде, а на улице холодно, шли под крышу здания судебно-медицинской экспертизы, где дежурили по ночам однокурсники (платили, кстати, в семидесятых годах около 90 рублей в месяц, по тем временам очень прилично) и выпивали там в свое удовольствие. И не только выпивали, но даже порой и песни задушевные пели достаточно громко, так что поздние прохожие в испуге шарахались в стороны. Непривычно как-то, когда в морге ночью песни поют.
Странное существо человек. Ко всему быстро привыкает, особенно женщины. Девочки на факультете, когда первые занятия по анатомии начались, норовили в обмороки падать. А спустя какое-то время, зайдя в секционную, наблюдал, как такая девочка, надев на одну руку резиновую перчатку и приоткрыв "капот" лежащего на столе заформалиненного мужика, копается во внутренностях, повторяя латинские названия органов, мышц и нервов, а в другой руке держит конфету и беспардонно ее откусывает.
- Девчонки, где тут блуждающий нерв? Вот этот? А давайте его выдернем, очень плохо по латыни запоминается. Ира, дай еще конфету.
А запах в секционной, кстати, совсем не способствует пищеварению. И даже наоборот. Когда один студент-историк спустился, любопытствуя, в подвал анатомического корпуса, где в бетонных ваннах лежало штук десять раздербаненных естествопытателями трупов, он после этого выбросил все содержимое своего желудка прямо в вестибюле на пол, к вящему неудовольствию сердитого на весь свет вахтера.
-------------------------------------------
Забавы в "подземельях"
Со времени окончания университета прошло уже много лет. Время летит незаметно. И как известно, чем дальше - тем быстрее. По-разному сложились судьбы окружавших меня людей. Многих из них уже нет. Кто-то занимался наукой, и небезуспешно, кто-то бизнесом, кто-то пытался по служебной лестнице на небеса влезть, кто-то детей учил уму-разуму, кто-то спился… Пути господни неисповедимы.
Разбрелись, разлетелись в разные стороны "дети подземелья". Было такое место - лыжная база пединститута, напротив корпуса биолого-химического факультета. Кого только не заносило сюда в желании посидеть с приятелями за бутылью "Гымзы" или другого случайного вина. Студенты, преподаватели, инженеры, кандидаты наук, даже профессора.
И у историков в университете был свой подвал, "подземелье", стараниями даровитого Жени Мустаева разрисованное древними египетскими страшилищами и прочими рожами, имеющими отношение к далекому прошлому. Какие красивые и умные ребята здесь собирались. В основном историки. Много было помешанных на археологии. И чужеродные человеки забредали на огонек. Друзья друзей...
Грешен и слаб человек. Хочется ему иногда душевно пообщаться с понимающими людьми. Спеть тихонько вместе, стихи почитать, рассказать о научных изысканиях и неприятностях в личной жизни. Как на мольбища шли в подвал паломники, и никогда на моей памяти не случалось там никаких неприятностей, никаких пьяных скандалов или прочих проявлений агрессии. Все тихо - мирно. Пообщались - разошлись. Кому-то жить от этого чуток легче стало, кто-то просто праздно свободное время убил. Телевизор в те времена был не очень интересен, компьютер занимал половину комнаты и в домашних условиях не эксплуатировался, поэтому живое общение было в ходу. А повод пообщаться, например, бутылка сухого вина. И это не становилось голимым пьянством, как пытались представить некоторые недоброжелатели.
Процесс приготовления закуски порой занимал больше времени, чем сама выпивка. Математик мог развлечь собравшихся новым вариантом решения теоремы Ферма, и его с удовольствием слушали, боксер учил, как правильно сделать хук, биолог рассказывал о пользе змеиного яда, историк проповедовал норманскую теорию появления Руси...
А наверху, если подняться по лестнице, на землю и на крыши домов падал такой же, как сейчас снег, и по улицам шли те же, что и сейчас, люди, только намного моложе, и встречалось гораздо больше знакомых лиц.
Фото из архива автора, olacity.ru, открытых источников.
-----------------------------------
