Шел уже четвертый день. Я набирала Лерин номер каждые два часа, но слышала только короткие гудки и механический голос автоответчика.
— Мама, может, она просто занята? — Дима пытался меня успокоить, но в его голосе я слышала ту же тревогу. — У неё же новая работа, командировки...
— Какие командировки, сынок? — Я отложила трубку и посмотрела на него. — Лера никогда не пропадала так надолго. И потом, вчера я звонила к ней на работу — сказали, что она вообще уволилась две недели назад.
Димка нахмурился. Мы с ним сидели на кухне, пили чай с вареньем, которое бабушка закатывала последним летом перед смертью. Прошло уже полгода, как мы её похоронили, а я всё не могла привыкнуть к тишине в её квартире.
— Слушай, а может, съездим к ней домой? — предложил сын. — Посмотрим, что там происходит.
Я кивнула. Сердце нехорошо сжалось — предчувствие подкрадывалось тихо, как кошка.
В автобусе я всё думала о Лере. Младшая сестра, на восемь лет моложе, всегда была... особенной. Не то чтобы плохой, нет. Просто жила как-то легко, будто по поверхности. Замуж так и не вышла, детей не завела, работу меняла как перчатки. Бабушка её очень любила, может, даже больше меня — говорила, что Лера нуждается в защите, а я сильная, сама справлюсь.
— Мам, приехали. — Дима тронул меня за плечо.
Дом, где жила Лера, выглядел как обычно. Девятиэтажка с обшарпанными стенами и детской площадкой во дворе. Поднялись на пятый этаж, позвонили в дверь.
Тишина.
— Лера! — Я постучала в дверь. — Лерочка, это я, Света!
Никого. Димка достал телефон, снова набрал её номер. Из-за двери послышались приглушенные звуки мелодии.
— Телефон дома, — мрачно сказал он. — А её нет.
Мы спустились к консьержке. Тетя Поля знала всех жильцов по именам и никого не пропускала без расспросов.
— А, Лерочка ваша! — оживилась она. — Да уехала она, дорогая. Вещи забирала позавчера, чемоданы такие большие тащила. Я её спрашиваю: куда это ты собралась? А она говорит — переезжаю, новая жизнь начинается. Радостная такая была, прямо светилась вся.
У меня потемнело в глазах.
— Как переезжает? Куда переезжает?
— А вы разве не знаете? — удивилась консьержка. — Она же говорила, что с сестрой все обговорила...
Дима взял меня под руку.
— Спасибо, тетя Поля. Мы разберемся.
На улице я остановилась, хватая ртом воздух.
— Мам, что происходит? — Димка был встревожен. — Ты же ничего не знаешь про её переезд?
— Ничего, — прохрипела я. — Абсолютно ничего. И денег на переезд у неё быть не может — она же вечно занимала, вечно в долгах...
А потом меня осенило. Ужас прокатился волной от затылка до пяток.
— Бабушкина квартира.
— Что?
— Дима, быстро едем к бабушке! Точнее, туда, где была её квартира...
В автобусе я лихорадочно вспоминала. После похорон мы с Лерой говорили о наследстве. Бабушкина двухкомнатная квартира в центре стоила прилично. Мы договорились, что пока никуда спешить не будем — рынок нестабильный, цены скачут. Лера тогда кивала, соглашалась со всем. Говорила, что я лучше разбираюсь в таких вопросах.
Но документы... Документы остались у неё. Она сказала, что отнесет к нотариусу, оформит все как надо. Я доверилась — сестра же, родная кровь.
Бабушкин дом встретил нас чужими занавесками в окнах. Я поднялась в подъезд на дрожащих ногах и позвонила в знакомую дверь.
Мне открыла женщина лет сорока с младенцем на руках.
— Вы к кому?
— Простите, а вы здесь... живете?
— Да, уже неделю. А что?
— Понимаете, это квартира моей бабушки... То есть была её квартира... Мы с сестрой наследники...
Женщина нахмурилась.
— Слушайте, мы покупали квартиру совершенно законно. Вот документы, — она достала из сумки папку. — Собственник — Лера Валерьевна Мухина. Всё чисто оформлено.
Я взяла документы дрожащими руками. Всё было именно так. Договор купли-продажи на имя Леры. Печати, подписи...
— Она... она сказала вам что-нибудь? Про семью, про обстоятельства продажи?
— Да ничего особенного. Обычная история — нужны деньги срочно, переезжает в другой город. Приятная женщина, улыбчивая. Мы даже удивились, почему такая хорошая квартира так быстро продается.
Спускаясь по лестнице, я еле держалась на ногах. Димка обнял меня за плечи.
— Мам, мы разберемся. Обязательно разберемся.
— Как разберемся? — у меня вырвался всхлип. — Она меня обманула, Дима. Родная сестра обманула и бросила. Взяла бабушкину квартиру, продала и исчезла.
Дома я металась по комнате как загнанная. Дима заваривал чай, звонил своей жене Оле, что-то объяснял. А я всё думала — как же так? Как можно было не заметить? Неужели я настолько слепая?
— Мама, садись, поговорим спокойно. — Оля приехала с работы, взяла ситуацию в свои руки. — Расскажи все по порядку.
— Да что рассказывать-то? — Я рухнула на диван. — Лера оформила на себя наследство, продала квартиру и смылась. И я, дура, ей доверилась.
— Но это же незаконно! — возмутилась Оля. — Наследников двое, значит, и права равные. Нужно в суд подавать, к юристам обращаться.
— А деньги где? — Я посмотрела на невестку. — Пока мы будем суды затевать, она их потратит. Или вообще за границу уедет.
Димка поставил передо мной чашку с чаем.
— Мам, а у неё есть друзья, знакомые? Может, кто-то знает, где она?
Я задумалась. Лерины друзья... Да были ли они вообще? Всегда казалось, что общается она мало, больше время одна проводит.
— Есть одна — Инга. Они в институте вместе учились, иногда созванивались. Номер у меня записан.
Инга ответила сразу, говорила торопливо, было слышно, что она за рулем.
— Света? Лерина сестра? Привет! Слушай, а что у вас случилось? Лера мне позавчера звонила, такая взволнованная была...
— Что говорила?
— Ну, что жизнь кардинально меняет, что устала от всего и хочет начать сначала. Я еще подумала — может, замуж наконец собралась? Она такая счастливая была, прямо голос другой.
— Инга, а она не говорила, куда собирается?
— Не-а, только что далеко-далеко. И что семью свою очень любит, но нужно время подумать. Я не поняла, честно говоря, о чем она.
Положив трубку, я почувствовала, как слезы подступают к горлу. Любит семью... Подумать надо...
— Мам, не расстраивайся, — Дима погладил меня по голове. — Найдем мы её.
Но прошла неделя, другая. Никто из знакомых Леры ничего не знал. В паспортном столе сказали, что выписалась она по месту жительства, но куда прописалась — информации нет. В банках тоже тупик — данные не разглашают.
Я попыталась найти юриста, но тот только руками развел:
— Понимаете, формально она собственник. Документы в порядке, нотариус заверил. Доказать, что наследство должно было делиться поровну, можно, но это долго и дорого. А главное — пока деньги не найдете, толку мало.
Ночами я лежала и вспоминала нашу жизнь с Лерой. Детство, юность... Она всегда была какой-то отстраненной. Даже когда мы играли, у меня было ощущение, что она где-то в стороне, наблюдает. Мама говорила — характер такой, мечтательная.
А может, я её никогда и не знала по-настоящему?
Бабушка умерла в феврале, квартиру Лера продала в сентябре. Полгода она делала вид, что мы все решаем вместе. Полгода смотрела мне в глаза и врала.
— Света, ну хватит себя мучить! — Моя подруга Марина не выдержала. — Приходи к нам в воскресенье, отвлечешься немного.
У Марины собиралась наша старая компания — одноклассницы, с которыми мы дружили уже тридцать лет. Обычно я с удовольствием ходила на такие встречи, но сейчас было не до того.
— Не хочется мне никуда, — призналась я. — Стыдно как-то. Что скажу — сестра меня обманула и сбежала?
— А ты и не говори ничего. Посидим, чай попьем, может, легче станет.
В воскресенье я все-таки пошла. Дома стены давили, а мысли ходили по кругу.
— Светка! — Таня Воробьева обняла меня на пороге. — Как дела? Что нового?
— Да все по-старому, — улыбнулась я через силу.
Но за столом молчать не получилось. Девочки расспрашивали про детей, внуков, работу. А я вдруг взяла и рассказала. Все, как есть.
Повисла тишина.
— Ничего себе, — прошептала Марина. — И что теперь делать будешь?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Жить дальше, наверное.
— Слушай, а я вот что думаю, — вмешалась Лена Крючкова, самая практичная из нас. — А может, она и правда в беде была? Долги там какие, угрозы? Всякое ведь бывает.
— Даже если так, можно было сказать! — возмутилась Таня. — Сестра бы помогла, выручила как-то.
Я покачала головой.
— Нет, девочки. Консьержка говорила — радостная она была, счастливая. Это не бегство от проблем. Это... не знаю, как назвать. Предательство?
— Жестко, — вздохнула Марина. — Но понятно, что ты расстроена.
— Я не расстроена, — удивилась я сама себе. — Я в ярости. Понимаете? Она украла у меня не просто деньги. Она украла память о бабушке, о нашей семье. Эта квартира... там же вся наша история была.
И тут я заплакала. Наконец-то заплакала по-настоящему, не сдерживаясь.
Подруги молчали, гладили по спине, подавали салфетки. А я плакала и понимала — дело не в деньгах совсем. Дело в том, что мир, который я знала, рухнул. В нем не было места для такой Леры — расчетливой, холодной, способной на обман.
— Знаешь, что я тебе скажу, — сказала наконец Лена. — Может, это и к лучшему.
— Как к лучшему?
— Ну подумай сама. Ты всю жизнь за всех отвечала. За Леру в том числе. Переживала за неё, помогала, выручала. А она что? Жила как хотела и в итоге поступила как хотела. Без оглядки на тебя.
— И что с того?
— А то, что теперь ты свободна от этой ответственности. Она сделала выбор — пусть и живет с ним.
Домой я возвращалась с неожиданным чувством облегчения. Лена была права. Я действительно всю жизнь чувствовала себя ответственной за младшую сестру. Переживала, когда у неё не складывались отношения. Помогала деньгами, когда она опять увольнялась с работы. Даже мужа своего иногда напрягала — Коля не раз говорил, что Лера слишком часто к нам обращается за помощью.
А теперь этого не будет. Больше никогда.
Прошел месяц. Потом второй. Я перестала ждать Лериного звонка, перестала вздрагивать, когда звонил телефон. Постепенно жизнь входила в прежнее русло, только без одного важного элемента — без веры в то, что семья это святое.
— Мам, у меня новости, — сказал как-то Дима, зайдя ко мне после работы.
— Какие новости?
— Я нашел Леру.
Сердце екнуло.
— Где?
— В Сочи. Олина подруга работает там в отеле, я её попросила поспрашивать. Лера снимает квартиру в центре, говорят, живет одна, денег не считает.
Я молчала, переваривая информацию.
— И что дальше? — спросила наконец.
— Как что? Поедем к ней, поговорим. Может, она объяснит хоть что-то.
— Дима, — я посмотрела на сына, — а зачем?
— Как зачем? Она твоя сестра.
— Нет, — я покачала головой. — Моя сестра умерла в тот день, когда продала бабушкину квартиру. А эта женщина в Сочи — чужой человек. И пусть живет как хочет.
Димка удивленно посмотрел на меня.
— Мам, ты серьезно?
— Абсолютно серьезно. Знаешь, что я поняла за эти месяцы? Семья — это не кровь. Семья — это люди, которые не предают. Которым можно доверять. А Лера... она выбрала деньги. Пусть и дальше с ними живет.
Вечером я долго сидела у окна, смотрела на огни города и думала о жизни. О том, сколько лет я обманывалась, считая Леру частью себя. О том, как больно открывать глаза на правду. И о том, что иногда потерять что-то важное — значит обрести что-то еще более важное.
Себя, например.
На следующий день я сходила в парикмахерскую, подстриглась покороче, покрасилась в более яркий цвет. Потом зашла в магазин и купила себе красивое платье — просто так, без повода.
Дима звонил вечером, спрашивал, не передумала ли я насчет поездки в Сочи.
— Нет, сынок. Не передумала.
— Но мам...
— Дима, я прожила пятьдесят восемь лет. И только сейчас поняла, что имею право выбирать, с кем мне общаться, а с кем нет. Даже если это родственники.
Он вздохнул, но спорить не стал.
А я повесила трубку и улыбнулась. В первый раз за долгие месяцы — искренне и спокойно. Лера сделала свой выбор. Теперь свой выбор делаю я.