— Значит, вы решили занять мое место? — холодно сказала Анна. — Вытеснить из жизни сына жену!
— Неправда! — возмутилась свекровь. — Просто делаю что могу.
— Вы это все специально, — прижала руки к щекам Анна.
— Мой сын явно хочет поговорить. О том, что чувствует себя одиноким. В собственной семье. Рядом с женой, которая вроде бы его любит, — голос Тамары Петровны стал мягким, почти сочувствующим. — Анечка, я не хочу тебя обидеть. Но ты живешь здесь как... Как квартирантка. Делаешь все по обязанности, без души, настоящей привязанности. Думаешь, мы этого не чувствуем?
— Это неправда! — Анна вскочила с места. — Я люблю Сережу, Диму! Это моя семья!
— Тогда почему мой сын не хочет идти домой? — тихо спросила Тамара Петровна. — Почему он сожалеет о потерянной независимости?
— Он... Он так сказал?
— Не прямо, конечно. Но смысл был именно такой.
Тамара Петровна села рядом, взяла руку невестки в свои ладони.
— Анечка, я не злодейка. Не хочу разрушить твою семью. Наоборот, планирую ее спасти. Но для этого ты должна измениться.
— Как? — прошептала Анна. — Скажите, что я делаю не так?
— Мой сын не ощущает себя хозяином дома, — заявила ей Тамара Петровна. — Ты ведешь себя… как мужик. Подавляешь Сереженьку!
— Это неправда, — обиделась Анна. — Мы вместе…
— Тебе вообще плевать на мнение Сережи. Вот вспомни, как вы выбирали обои? — продолжала Тамара Петровна. — Чей вариант победил?
— А мебель в гостиную? — продолжала Тамара Петровна. — Сережа хотел темный гарнитур, а ты настояла на светлом. «Визуально расширяет пространство» — помню твои слова.
— Но ведь это правда...
— Он чувствует себя не хозяином, а гостем в собственном доме, — Тамара Петровна отпустила руку невестки, откинулась на спинку стула. — И еще, ты не умеешь быть женщиной.
— А здесь-то что не так?! — вспылила Анна. — Вам откуда знать, какая женщина Сереже понравится?
— Ты перестала следить за собой. Когда Сережа утром встает, видит ли он красивую, ухоженную жену? Или усталую тетку в застиранном халате? — Тамара Петровна критически осмотрела невестку. — Когда ты последний раз красила губы дома? Делала красивую прическу не для выхода в люди, а просто так, для мужа?
Анна машинально провела рукой по волосам. Действительно, дома она почти не следила за внешностью. Зачем? Муж все равно не замечал.
— Видишь? А потом удивляешься, почему он на тебя не смотрит, — Тамара Петровна встала. — Мужчина должен каждый день влюбляться в свою жену заново. А для этого она должна быть… достойной.
— И что же мне делать? — спросила Анна устало.
— Стать настоящей женой, женщиной.
Свекровь направилась к двери, но остановилась на пороге.
— Подумай об этом, Анечка, хорошенько. А то может быть поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
Тамара Петровна пожала плечами.
— Терпение мужчины не бесконечно. Возможно, у Сережи рядом уже есть та, кто заботится лучше.
И она вышла, оставив Анну одну с этими страшными словами.
Анна старалась. Следующие две недели она пыталась быть идеальной женой. С утра до вечера красила губы, укладывала волосы. Улыбалась Сергею, когда тот приходил с работы. Готовила его любимые блюда — картошку с мясом, борщ со сметаной.
Интересовалась делами на работе, спрашивала о коллегах, планах на выходные. Покупала на последние деньги дорогую колбасу, которую он любил к пиву.
— Сережа, расскажи, как прошло совещание? — спрашивала Анна, подавая ужин. — Ты говорил, что будете обсуждать новый проект.
— Нормально прошло, — отвечал муж, не отрываясь от тарелки.
— А что решили, утвердили твои предложения?
— В общем, да.
— Это же замечательно! — Анна пыталась вложить в голос искреннюю радость. — Значит, начальство ценит твою работу. Может быть, это повлияет на повышение?
— Все возможно, Ань, не мельтеши.
На этом разговор обычно заканчивался. Сергей быстро доедал и уходил в комнату.
Тамара Петровна наблюдала за попытками невестки с выражением человека, который смотрит заведомо неудачный спектакль. Иногда вздыхала, мол, опять что-то не так. Порой качала головой, мол, не стараешься как следует.
— Анечка, — сказала она однажды, когда невестка в очередной раз перестирывала Сережины рубашки. — Ты же понимаешь, что дело не в… хозяйстве?
— А в чем? — устало спросила Анна. — Какие еще усилия нужны с моей стороны?
— В том, что ты пытаешься играть роль любящей жены. А изображать и быть — разные вещи.
Тамара Петровна села напротив, внимательно посмотрела на невестку.
— Мужчины чувствуют фальшь за версту. Особенно умные мужчины, как мой Сережа.
— Я не играю...
— А я вижу, что да. И очень плохо получается, — свекровь покачала головой. — Видишь ли, настоящая любовь не требует усилий. Она естественна, как дыхание. А ты словно изображаешь что-то на сцене.
— Но я же действительно его люблю!
— Ах, вот как мы заговорили? — Тамара Петровна прищурилась. — А скажи мне, когда ты последний раз скучала по нему? Вот он уехал в командировку, например. Ждешь ли ты его с нетерпением? Или вздохнула с радостью, когда убрался из дома?
Анна замолчала. Действительно, когда Сергей уезжал, она чувствовала не тоску. Можно было не следить за каждым своим движением, не бояться что-то сделать не так.
— Вот видишь, — удовлетворенно кивнула Тамара Петровна. — А он это чувствует. Знает, что дома его не ждут.
— Это неправда! Я всегда жду его с работы, готовлю ужин...
— Это обязанность. А ждешь ли ты его самого? — свекровь встала, подошла к окну. — Знаешь, в чем разница между обязанностью и любовью? Когда чувства настоящие, то делаешь что-то не потому, что надо, а потому, что хочется. От избытка… радости, от счастья.
— Я делаю, но все время мало...
— Стараешься быть хорошей женой. Это не то же самое, — Тамара Петровна повернулась к ней. — Хорошей женой можно стать по расчету, из благодарности, из чувства долга. А любящей — только от чувств.
Анна молчала, продолжая тереть воротник щеткой. Руки онемели от усталости, она работала в библиотеке, потом бежала по магазинам, готовила ужин, стирала, убирала. Спала по четыре-пять часов в сутки. И все равно что-то делала не так.
— Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы... — Тамара Петровна деликатно помолчала. — Освободить место для той, которая будет любить моего сына по-настоящему.
Анна выронила щетку.
— Что вы сказали?
— То, что ты слышала. Сережа — молодой мужчина, он имеет право на счастье. А с тобой он… по привычке, это видно невооруженным глазом, — Тамара Петровна говорила спокойно, словно обсуждала погоду. — Ходит дома, как в тюрьме. Угрюмый, замкнутый. Ты его губишь, Анечка.
— У него есть другая женщина? — тихо спросила Анна.
— Пока нет, но может появиться. И тогда что? Скандалы, дележка ребенка, грязь.
Свекровь покачала головой.
— Лучше разойтись по-хорошему, пока не поздно.
Анна смотрела на свекровь и не видела ее. Вместо знакомого лица черный квадрат, и звук как будто выключили.
— А Дима? — спросила она.
— Дима останется с отцом. Здесь ему лучше, условия, забота, стабильность, хороший садик и школа рядом, — Тамара Петровна говорила деловито, словно решала хозяйственный вопрос. — Мальчику нужна полная семья, отец, нормальная обстановка. А ты... Ты молодая еще, устроишь свою жизнь.
— Как вы можете так говорить? — Анна повернулась к свекрови, в глазах стояли слезы. — Дима — мой сын!
— Твой, да. Но подумай о его благе. Что ты можешь ему дать? Комнату в коммуналке? Полуголодное существование на библиотечную зарплату? Отсутствие отца?
Тамара Петровна приблизилась, положила руку на плечо невестки.
— А здесь у него все — хорошие условия, образование, развитие. Я помогу Сереже воспитать мальчика. Найдется и новая мама, которая полюбит его как родного.
— Нет, — прошептала Анна. — Я не отдам своего ребенка.
— Тогда продолжай мучить всех нас, — холодно сказала Тамара Петровна. — Моего сына, который задыхается в этом доме. Внука, который видит, что родители не любят друг друга. Себя, притворяясь счастливой.
В тот вечер Анна решилась на последний разговор с мужем. Дождалась, когда Дима заснет, и зашла на кухню, где Сергей допивал чай под пристальным взглядом матери.
— Сережа, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Можно с тобой поговорить наедине?
Тамара Петровна демонстративно встала.
— Я пойду телевизор посмотрю, поговорите, — сказала она и вышла, но Анна была уверена — стоит за дверью и слушает.
— О чем разговаривать? — спросил Сергей, не отрываясь от кружки — О деньгах? Получку завтра принесу, но там, сама понимаешь… на квартплату, бензин, мне на обеды. Если о Димкином утреннике, сразу сказал, что не приду. У нас в этот день переговоры.
— О том, что происходит в нашей семье.
Сергей медленно отодвинул кружку, посмотрел на жену усталым взглядом.
— А что происходит? Все нормально. Живем, работаем, ребенка растим, как все люди.
— Нет, Сережа, не нормально.
Анна села напротив мужа, заставила себя смотреть ему в глаза.
— Мы живем как чужие люди. Ты со мной даже не разговариваешь толком. Когда я тебе что-то рассказываю, не слушаешь. Спрашиваю о твоих делах, отвечаешь односложно.
— Аня, ну зачем ты затеваешь эти разговоры? — Сергей потер переносицу. — Устаю я на работе. Хочется домашнего уюта, покоя. А ты все анализируешь, выясняешь отношения.
— Я не… Послушай, я стараюсь! — Анна почувствовала, как к горлу подступают слезы. — Я пытаюсь понять, что с нами происходит. Почему мы стали такими... холодными друг к другу. Ведь отношения изменились, по-настоящему, это не выдумки.
— Мы не стали холодными, просто повзрослели.
Сергей откинулся на спинку стула.
— Романтика — это хорошо, но жизнь — это быт, работа, проблемы. Не все же время обниматься. И потом, мама тут живет…
— Но мы и не обнимаемся никогда, — тихо сказала Анна. — Ты даже не целуешь меня на ночь.
— Это не так, — пожал плечами муж.
— В лоб, как сестру.
Сергей помолчал, потом тяжело вздохнул.
— Хорошо, — сказал он. — Поговорим откровенно. Мама сегодня интересную вещь сказала. Что ты, может быть, больше не хочешь быть частью нашей семьи. Это так, Аня?
— Твоя мама сказала?! — Анна не поверила своим ушам.
— А что, неправда? Посмотри на себя со стороны. Ты вечно напряженная, недовольная. Все делаешь через силу, как будто кто-то заставляет, — Сергей наклонился вперед. — Раньше ты радовалась, когда я приходил домой. А теперь встречаешь так, словно… мешаю.
— Это неправда...
— Я понимаю тебя. Может быть, мы действительно поторопились с браком. Ты просто не была готова к семейной жизни, — он говорил спокойно, словно рассуждал о посторонних людях. — Я пойму, если ты решила уйти, правда. Но зачем сына-то бросать? Я же не изверг, при разводе буду с ним видеться по выходным. Ты об этом не думала? Чем Димка провинился?
— Сережа, но я же... — Анна запнулась.
В новой версии свекрови все звучало так, будто… Это она уходила из семьи, теряя тапки. Да еще и сына бросала, кукушка этакая.
— Мама всю жизнь семье отдала, — продолжал Сергей. — Отца тянула в карьере, меня поставила на ноги. Работала, дом вела, ни разу не жаловалась, не ныла. А ты...
— Я стараюсь быть хорошей женой...
— В этом и есть проблема.
Сергей встал из-за стола.
— Мама не старалась быть хорошей женой. Она просто любила отца и заботилась о нем. Это шло от сердца, естественно.
— А я не люблю? — прошептала Анна, вспоминая забитый вид отца Сергея на единственном семейном фото.
Он выглядел, словно картонная фигура, которой не хватало для декораций счастливой семьи. Неужели и они… до этого дойдут.
— Не знаю. Скорее всего, ты так думаешь. А на деле... — он пожал плечами. — Выполняешь обязанности жены. Готовишь, стираешь, убираешь. Но души в этом нет.
— Как ты можешь так говорить?
— Легко, потому что не я один это чувствую, мама тоже, а потом и Димка поймет.
Сергей подошел к двери, остановился.
— Знаешь что, Аня? Давай не будем сейчас об этом. Поздно уже, потом договорим. Возможно, тебе просто стоит подумать…
Он вышел из кухни, оставив Анну одну. Она сидела за столом и понимала — разговор не получился. Опять все пошло не так. Опять она не смогла объяснить мужу свои чувства, не смогла донести до него, что любит его и семью. Почему так получается ? ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ