Катя открыла дверь не сразу. Она слышала звонок, стояла в прихожей, держа в руке связку ключей, хотя уже была дома. Просто не хотела. Или боялась. Всё равно разницы не было.
За дверью слышался голос: знакомый, тёплый, но сейчас — чужой. Елена Аркадьевна, мать Артёма, звонила в звонок как будто в детство. Как будто вот-вот её сын выскочит босиком, с растрёпанной головой, скажет:
"Ма, подожди, я сейчас."
Катя открыла. Перед ней стояла женщина лет шестидесяти — аккуратная, с платком в клетку, чемоданчиком на колёсиках и пакетом с пирогом.
— Звезда моя, я к вам на три дня. С пирогом. С абрикосовым, как Артём любит. Ну что ты стоишь? Пусти в дом, замёрзла.
Катя молча отступила вглубь коридора. Не хотелось рушить иллюзию. Пусть войдёт. Пусть всё станет понятно потом, через запахи, тишину, отсутствие.
— Я пока одна, Игорь заехал по делам, подтянется позже. А я вся мокрая… зонт меня не спас!
Катя кивнула. Куртка капала на коврик, в пакете порвался угол, молоко просачивалось. Она убрала его ногой. Глупая, бытовая деталь — вдруг резанула.
— А Артём? — наконец спросила Елена. Голос — спокойный, почти весёлый. Как будто "Артём" всё ещё звучит живо в этом доме.
Тишина
Квартира — как пустая шкатулка. Всё на месте, но ничего не звучит.
Елена Аркадьевна прошла в кухню. Расставила принесённые банки, плов, пирог. Открыла холодильник — не с ревизией, просто по-хозяйски. Пустовато. В уголке — детские йогурты. Катя молча поставила чайник.
— А Миша где?
— У подруги. Мы так договорились, когда я узнала, что вы приедете.
— А почему не в саду?
Катя не ответила. Просто взяла чашки.
— Ты извини, — сказала Елена Аркадьевна. — Я понимаю, что без предупреждения — неловко. Мы просто… соскучились.
Катя тихо улыбнулась. С натяжкой.
В комнате — порядок. На стене — больше нет фотографий с Артёмом. Только детские рисунки. Катя что-то стирала. Мишина рубашка, по всей видимости.
— А он… он вообще приходит? — наконец спросила Елена Аркадьевна, не выдержав.
Катя ответила сдержанно:
— Бывает. Иногда.
И снова тишина. Даже чайник не шумит. Только воздух гудит.
Елена Аркадьевна отставила чашку.
— Я ничего не понимаю. Он звонил мне неделю назад. Говорил: у вас всё хорошо. Что собираетесь в отпуск. Что Миша стал больше читать.
Катя развела руками:
— Может, ему легче было врать.
Елена посмотрела на неё. Долго. Потом медленно встала, вышла в коридор. Достала ночную рубашку, полотенце. Устроилась в комнате.
Катя осталась на кухне. Впервые за долгое время — не одна. Но будто ещё более пусто.
Разоблачение
Вечером они пошли за Мишей.
Катя вела вперёд, словно щитом отгораживаясь от возможных разговоров. Елена Аркадьевна шла за ней, неся компот и пакет с печеньем. На углу встретили соседку Свету — та была, как всегда, слишком голосистой.
— Катя! Твой бывший опять с той крашеной в торговом центре. С ребёнком. Но не с Мишей, видела сама.
Елена Аркадьевна резко обернулась.
— Света…
— А что? Все всё знают. Она ещё на твоей свадьбе его сзади рассматривала.
Катя сжала губы. Повернулась, пошла дальше. Елена Аркадьевна не успела ничего сказать. Не привыкла к такому.
Вечером вернулся Игорь. Принёс мандарины, газету, внёс в квартиру запах табака и морозного воздуха. Он был более прямолинейным, чем жена. Бросил взгляд на Катю, на кухню, на фотографии — быстро всё понял.
— Где он? — прямо спросил он.
Катя ответила спокойно:
— Ушёл. В сентябре. Собрал вещи и сказал, что больше не может.
— А куда? К ней?
— Да.
Миша подбежал к деду, обнял за колени. Тот взял его на руки, прижал.
— Прости, малыш, — прошептал. — Прости, что взрослые — такие.
Когда Миша уснул, разговор стал серьёзнее. За столом, с недоеденным пловом и недопитым чаем.
— Ты знала? — спросил Игорь у жены.
— Нет. Он врал. Мне. Нам всем. Сказал, что уезжает в командировку.
— А ты? — повернулся к Кате. — Ты что делала? Как допустила?
— Я ничего не делала, — ответила она, глядя в чашку. — Просто жила с человеком, который уже был где-то в другом месте.
— Мужик не уходит просто так! — повысил голос Игорь.
— Мужик не уходит от сына, — спокойно парировала Катя.
Елена не выдержала:
— Ты не имел права так. Она всё это время держала семью. Даже ради нас.
Игорь отвернулся. Промолчал. Ушёл на балкон курить.
Встреча
Катя написала сообщение. Простое:
Приди. Родители приехали. Надо говорить.
Ответ был быстрым:
Хорошо. Буду через полчаса.
Когда дверь открылась, Артём стоял — как чужой. Щетина, куртка помята, в глазах — что-то неопределимое. Он зашёл неловко.
— Привет.
Миша выбежал — замер.
— Ты с нами не живёшь, — сказал просто.
Артём наклонился:
— Нет, Миш, я теперь отдельно. Но я рядом.
— Это потому, что ты меня не любишь?
— Я… очень люблю тебя.
— Тогда почему ты ушёл?
Взрослые молчали. У каждого — своя боль в горле.
Елена Аркадьевна подошла ближе.
— Ты говорил нам: всё хорошо. А сам… Просто сбежал?
Артём посмотрел на мать:
— Я не мог иначе. Я устал. Я не чувствовал себя живым.
— А Катя? Она не человек? Или только ты важен?
Игорь только выдохнул:
— Мы не ожидали такого от тебя.
Артём развёл руками.
— Я не просил вас ожидать. Я делал, как чувствовал.
Катя тихо сказала:
— Мы все чувствовали. Только ты — ушёл, а мы — остались.
Он ушёл, ничего не сказав. Тихо прикрыл за собой дверь.
После
Утро.
Катя проснулась от запаха кофе. На кухне — Елена Аркадьевна. Уже успела приготовить омлет, намазать хлеб маслом, поставить всё на стол.
— Я не хотела тебя жалеть, — сказала она, не поворачиваясь. — Но ты сильная. Сильнее, чем я думала.
Катя села напротив.
— Я просто живу. Ради Миши. И ради себя — теперь тоже.
Игорь появился позже. Молчал, потом подошёл к Кате, сжал плечо:
— Прости, если был резок. Мы тоже в шоке.
Катя кивнула.
— Я могу собрать вещи, которые вы дарили. Заберите, если хотите.
— Ты с ума сошла, — усмехнулась Елена Аркадьевна. — Мы не вещи забираем. Мы приехали — к внуку. И… к тебе. Ты наша теперь.
Миша прибежал, обнял маму за талию.
— А мы пойдём за мандаринами?
— Пойдём, — улыбнулась Катя.
— С листиками!
Катя впервые за долгое время смотрела в окно — и не искала в отражении его силуэт. Только своё. Только Мишу. Только весну — которая всё ещё впереди.
Погрузитесь в новую захватывающую историю! Прочитайте наш рассказ!