Малыш наконец-то уснул. Вера осторожно поправила одеяльце, боясь разбудить сына. Пять дней... пять дней она металась между радостью материнства и каким-то смутным беспокойством. Роды оказались тяжелее, чем она представляла. Врачи говорили о возможных осложнениях, но, слава богу, обошлось.
Телефон завибрировал на тумбочке. Артём. Лицо мужа появилось на экране — усталое, виноватое.
— Верочка, прости меня, — начал он, даже не поздоровавшись. — Знаю, что должен был быть рядом, но...
— Но рейс в Сочи важнее жены с новорожденным? — перебила она, стараясь не повышать голос.
— Не говори так. Ты же знаешь, мне нужно отработать. Ипотека, кредиты... А теперь ещё и малыш. — Артём провёл рукой по лицу. — Слушай, я уже договорился с мамой. Она поможет тебе первое время.
Веру словно холодной водой окатили. Галина Львовна... Свекровь всегда находила повод критиковать её выбор: то суп не так варит, то цветы не те покупает для дома. А теперь, когда Вера чувствует себя растерянной и слабой...
— Артём, я не хочу, чтобы твоя мать...
— Вера, будь разумной, — голос мужа стал твёрже. — Ты же сама говорила, что боишься остаться одна с ребёнком. Мама опытная, она поможет. И вообще, я уже дал ей ключи.
— Ты что сделал? — Вера почувствовала, как сердце ухнуло вниз.
— Дал ключи от квартиры. Она подготовит всё к вашему приезду. Приберётся, купит продукты. Вера, пойми, у меня нет другого выхода. Этот рейс принесёт хорошие деньги.
Малыш зашевелился во сне, и Вера инстинктивно прижала его к себе. Она чувствовала себя загнанной в угол. С одной стороны — страх остаться один на один с беспомощным младенцем, с другой — предчувствие, что согласие на помощь свекрови обернётся чем-то неприятным.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Но только на пару дней. Пока ты не вернёшься.
— Конечно, милая. Всего пару дней. Мама поможет, и всё будет хорошо.
После того как связь прервалась, Вера долго смотрела в потолок. Почему у неё такое ощущение, что она только что совершила ошибку? Малыш тихо сопел у неё на груди, такой маленький и беззащитный. Неужели она плохая мать, если боится остаться с ним наедине?
За окном шумел ночной город, и где-то там, в их новой квартире, которую они с Артёмом так старательно обустраивали, уже хозяйничала Галина Львовна. Вера закрыла глаза и попыталась убедить себя, что всё будет хорошо. Всего пару дней. Что может случиться за пару дней?
Первые звоночки
Прошла неделя с выписки. Вера постепенно привыкала к новому ритму жизни — кормления каждые три часа, бессонные ночи, постоянная тревога за малыша. Галина Львовна действительно помогала: готовила, убиралась, давала советы по уходу за ребёнком. Но что-то в её поведении настораживало.
Свекровь словно растворилась в их квартире. Переставила мебель в гостиной, заменила занавески на кухне, перевесила картины. Когда Вера робко заметила, что ей нравилось, как было раньше, Галина Львовна лишь махнула рукой:
— Дорогая, у тебя теперь ребёнок. Нужно думать о практичности, а не о красоте.
Телефон зазвонил, когда Вера кормила сына. На экране высветилось имя соседки тёти Зины.
— Верочка, милая, а что это у вас на лестничной площадке старый комод стоит? — голос пожилой женщины звучал озабоченно. — Я сначала подумала, может, кто-то новый въехал, но комод-то ваш, я помню, как вы его заносили.
Вера почувствовала, как что-то сжимается в груди.
— Тётя Зина, а можете фотографию прислать?
Через минуту на телефон пришло сообщение с фото. Вера узнала комод — тот самый, антикварный, который достался ей от бабушки. Она его обожала, он стоял в спальне и хранил семейные фотографии.
Не дожидаясь, пока малыш закончит есть, Вера осторожно переложила его в кроватку и пошла искать свекровь. Галина Львовна хлопотала на кухне, что-то варила в большой кастрюле.
— Галина Львовна, а почему бабушкин комод на лестнице? — постаралась спросить как можно спокойнее.
Свекровь даже не обернулась.
— А, эта старая рухлядь? Верочка, ну что ты цепляешься за хлам. В спальне теперь должен стоять столик для пеленания, а не музейные экспонаты. Я уже договорилась, чтобы его вывезли.
— Но это же память о моей бабушке! — голос Веры дрогнул.
— Дорогая, — Галина Львовна наконец повернулась к ней, — теперь у тебя другие приоритеты. Ребёнок важнее старой мебели. Ты же хочешь, чтобы малышу было удобно?
Вера открыла было рот, чтобы возразить, но тут заплакал сын. Пока она успокаивала его, в голове крутилось одно: "Это же мой дом. Моя квартира. Мой комод". Но почему-то сказать это вслух было так сложно?
Вечером, когда Галина Львовна ушла к себе "отдохнуть" (она теперь ночевала в их гостиной на раскладном диване), Вера сидела в кресле и качала сына. Малыш спокойно дремал, а она всё думала о коморе. Может, свекровь и права? Может, она действительно цепляется за ненужные вещи?
Но внутри что-то упорно шептало: "Это неправильно. Она не спросила. Не имела права".
Шок и отрезвление
Было уже за полночь, когда телефон разбудил Веру. Малыш спал, и она, стараясь не шуметь, взяла трубку. Звонила Лена, подруга-юрист.
— Верка, прости, что так поздно, но это срочно, — голос Лены звучал встревоженно. — Ты помнишь, ты просила меня проверить, всё ли в порядке с твоей квартирой? Я получила выписку из управляющей компании...
— И что? — Вера почувствовала, как пересыхает во рту.
— Слушай, это странно. На твою квартиру подано заявление о временной регистрации. И не только на твою свекровь. Ещё и на ребёнка. Причём указано, что это постоянное место жительства ребёнка.
Веру словно ударили. Она несколько секунд не могла вымолвить ни слова.
— Лена, ты уверена? Может, ошибка?
— Вера, я сейчас скину тебе скан документов. Посмотри сама. И ещё... Там есть подпись. Твоего мужа. Он давал согласие на регистрацию.
Руки у Веры затряслись. Телефон выскользнул из пальцев и упал на кровать. Она подняла его и, щурясь на яркий экран, стала разбирать присланные документы.
Всё было правда. Галина Львовна подала заявление о временной регистрации в их квартире. Срок — шесть месяцев. А рядом — заявление о постоянной регистрации новорождённого по этому же адресу. И внизу, чёрным по белому — подпись Артёма.
— Лена, а что это значит? — голос Веры звучал как у маленькой девочки.
— Это значит, что если всё пройдёт, твоя свекровь получит законное право жить в твоей квартире полгода. А ребёнок будет прописан там навсегда. Вера, ты понимаешь? Она может потом через суд требовать долю в квартире как место жительства несовершеннолетнего.
Вера почувствовала, как мир вокруг неё рушится. Она медленно встала с кровати и пошла в гостиную. Галина Львовна спала на диване, укрывшись пледом. На журнальном столике лежали какие-то бумаги.
Вера взяла документы. Договор с управляющей компанией на смену замков. Счёт за установку дополнительного шкафа в прихожей. И ещё один документ — заявление в паспортный стол о смене адреса регистрации ребёнка.
— Что ты делаешь? — сонный голос свекрови заставил Веру вздрогнуть.
— Галина Львовна, что это? — Вера показала бумаги.
— А, это... — Галина Львовна села на диване, поправила халат. — Верочка, не волнуйся. Я всё делаю ради малыша. Ребёнку нужна стабильность, уверенность. А вы с Артёмом молодые, можете наделать ошибок.
— Но это моя квартира! — впервые за все эти дни Вера повысила голос.
— Наша квартира, дорогая. Артём мой сын. А теперь здесь живёт и мой внук. Я имею право заботиться о них.
Малыш заплакал в спальне, но Вера не пошла к нему. Она стояла посреди гостиной и понимала: это война. Война за её дом, за право быть матерью своему ребёнку, за право решать свою судьбу.
— Галина Львовна, — сказала она тихо, но твёрдо, — завтра утром мы поговорим обо всём этом. Серьёзно поговорим.
Возвращение домой
Утром Вера проснулась с ясной головой и твёрдым решением. Она оделась, собрала вещи для себя и малыша, и позвонила Лене.
— Лен, можешь подъехать? Мне нужна поддержка.
— Уже еду, — без лишних вопросов ответила подруга.
Галина Львовна делала вид, что ничего не произошло. Варила кашу на завтрак, напевала что-то под нос, изредка бросала взгляды на Веру. Когда за дверью раздался звонок, свекровь насторожилась.
— Кто это может быть?
— Моя подруга. Мы идём гулять с малышом.
— Но на улице прохладно, Верочка. Может, не стоит...
— Галина Львовна, — перебила её Вера, — нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Лена вошла в квартиру и сразу оценила обстановку. Она была на три года старше Веры, уже успела поработать в суде, развестись и вырастить дочь. Жизненного опыта у неё хватало.
— Здравствуйте, — сухо поздоровалась она с Галиной Львовной.
— Галина Львовна, — начала Вера, стараясь говорить спокойно, — вчера я узнала о ваших... планах. О регистрации. О том, что вы хотите прописать здесь моего сына.
— Нашего сына, — поправила свекровь. — И я ничего не хочу. Я забочусь о семье.
— Вы не имеете права принимать такие решения без моего согласия, — голос Веры стал тверже. — Это моя квартира.
— Дорогая, ты ещё молодая, не понимаешь. Ребёнку нужна стабильность. А что если с Артёмом что-то случится? Что если...
— Что если вы освободите мою квартиру? — неожиданно для себя перебила её Вера.
Повисла тишина. Галина Львовна смотрела на невестку с удивлением, словно увидела её впервые.
— Что ты сказала?
— Я сказала: освободите мою квартиру. Сегодня.
— Но... но я помогаю тебе! Я готовлю, убираюсь, слежу за ребёнком!
— Я не просила об этом, — Вера взяла сына на руки. — Я просила только о помощи в первые дни. А вы решили распоряжаться моей жизнью.
Лена подошла ближе.
— Галина Львовна, то, что вы делаете, называется самоуправством. Подача документов на регистрацию без согласия собственника — это нарушение закона.
— Да как вы смеете! — взвилась свекровь. — Это семейное дело!
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала Вера. — Это моё дело. Моя квартира, мой ребёнок, моя жизнь. И я не позволю никому решать за меня.
Малыш заплакал, почувствовав напряжение. Вера качала его и думала: неужели она действительно это сказала? Неужели она нашла в себе силы дать отпор?
— Хорошо, — холодно произнесла Галина Львовна. — Посмотрим, как ты справишься одна. Без помощи. Без поддержки.
— Справлюсь, — ответила Вера. И впервые за долгое время почувствовала себя хозяйкой собственной жизни.
Борьба за справедливость
На следующий день Вера сидела в участке у участкового и объясняла ситуацию. Майор Петров слушал внимательно, изредка кивая и что-то записывая.
— Понятно, — сказал он наконец. — Значит, без вашего согласия подали документы на регистрацию. Это действительно нарушение. Но скажите, а муж ваш в курсе?
— Он подписал согласие, но я думаю, его обманули. Сказали, что это просто формальность.
— Хм. Ну что ж, давайте составим заявление. А дальше разбираться будут в управляющей компании.
Вера писала заявление и чувствовала странное облегчение. Впервые за последние недели она не просила, не упрашивала, не оправдывалась. Она требовала справедливости.
Из участка она поехала в управляющую компанию. Там её встретила усталая женщина средних лет в очках.
— Ой, а вы та самая, чья свекровь хочет прописаться? — узнала её специалист. — Да у нас уже вся контора об этом говорит. Такая настойчивая дама. Каждый день звонит, интересуется, как дела продвигаются.
— И как продвигаются? — спросила Вера.
— Да никак. Без вашего письменного согласия мы ничего сделать не можем. Квартира же на вас оформлена. А вот ребёнка прописать... тут дело сложнее. Там отец имеет право.
Вера почувствовала укол тревоги.
— А если я против?
— Ну, тогда через суд придётся решать. Но обычно суд становится на сторону родителей. Им же жить где-то надо с ребёнком.
Вечером, когда малыш спал, Вера позвонила Лене.
— Лен, а что если через суд попытаются прописать сына?
— Вера, слушай меня внимательно. Ты мать ребёнка. У тебя есть квартира. Ты против того, чтобы там прописывали и свекровь, и ребёнка раздельно от тебя. Это веские аргументы.
— Но Артём...
— А Артём пусть сам решает, на чьей он стороне. Пора ему определиться.
В половине одиннадцатого вечера зазвонил телефон. Галина Львовна.
— Верочка, дорогая, ну что мы ссоримся? — голос звучал примирительно. — Я же добра тебе желаю. Может, встретимся, поговорим по-человечески?
— Галина Львовна, я не ссорюсь. Я защищаю свои права.
— Но мы же семья! Нельзя выносить сор из избы!
— Это не сор, — спокойно ответила Вера. — Это попытка завладеть чужой собственностью. И я буду действовать в рамках закона.
— Да как ты можешь! Я же бабушка! У меня есть права!
— Есть. Но не на мою квартиру.
После разговора Вера села в кресло и посмотрела на спящего сына. Маленький, беззащитный, он полностью зависел от неё. И она должна была защитить не только его, но и их дом, их будущее.
Завтра вернётся Артём. И тогда станет ясно, на чьей он стороне.
Разговор по душам
Артём вернулся поздно вечером, усталый после долгого перелёта. Вера уложила малыша спать и ждала мужа в гостиной. Когда он вошёл, она сразу поняла по его лицу — он уже знает.
— Мама звонила, — сказал он, даже не поздоровавшись. — Рассказала, что ты её выгнала.
— Садись, — спокойно сказала Вера. — Нам нужно серьёзно поговорить.
Артём прошёл в гостиную, но остался стоять.
— Вера, ну что ты творишь? Мама хотела помочь, а ты...
— А я что? — перебила его Вера. — Защищаю свой дом?
— Наш дом.
— Именно. Наш. Не твоей матери.
Артём устало провёл рукой по лицу.
— Она же не хотела ничего плохого. Просто переживает за внука.
— Артём, — Вера встала и подошла к мужу, — твоя мать подала документы на регистрацию в нашей квартире. Без моего согласия. Она хотела прописать здесь нашего сына. Ты понимаешь, что это значит?
— Ну... она же бабушка. Имеет право...
— Какое право? — голос Веры стал жёстче. — Право распоряжаться чужой собственностью? Право решать, где жить моему ребёнку?
Артём наконец сел в кресло.
— Вера, ты преувеличиваешь. Мама просто хотела помочь. А ты устроила скандал.
— Я не устраивала скандал. Я защищала свои права. И права нашего сына.
— Но мама...
— Артём, — Вера села напротив мужа, — посмотри на меня. Я твоя жена. Мать твоего ребёнка. Мы с тобой создали семью. Почему твоя мать имеет больше прав на решения в нашей семье, чем я?
Артём помолчал. Впервые за весь разговор он действительно посмотрел на жену.
— Я... я не подумал. Мне казалось, что так лучше. Что тебе будет легче.
— Мне было бы легче, если бы ты спросил моего мнения. Если бы ты поддержал меня, а не принимал решения за меня.
— Но мама очень расстроилась. Она плакала по телефону.
Вера почувствовала, как внутри неё что-то окончательно определилось.
— Артём, я скажу тебе очень просто. Либо ты понимаешь, что я твоя жена и имею право голоса в нашей семье, либо нам будет очень трудно жить вместе.
— Ты что, угрожаешь?
— Я констатирую факт. Я больше не позволю никому — ни твоей матери, ни тебе — принимать решения за меня. Я мать, я жена, я взрослая женщина. И я имею право на уважение.
Артём долго молчал. Потом тихо сказал:
— Я не знал, что ты так это воспринимаешь.
— Теперь знаешь.
— И что мне делать с мамой?
— То же, что и мне — объяснить ей границы. Сказать, что ты любишь её, но твоя семья — это я и наш сын. А она — гостья в нашем доме.
Из спальни послышался тихий плач ребёнка. Вера встала.
— Подумай, Артём. Подумай хорошенько.
Идя к сыну, она впервые за долгое время чувствовала себя спокойно. Что бы ни решил муж, она знала: она больше не отступит.
Прошло три недели
Вера сидела в детской, качая сына после кормления. За окном светило весеннее солнце, и квартира казалась особенно уютной. Она вернула на место бабушкин комод, повесила свои картины, расставила цветы так, как нравилось ей.
Малыш сладко спал у неё на руках. Такой маленький, такой беззащитный, но уже настоящий хозяин её сердца. Вера тихонько напевала ему колыбельную — ту самую, которую когда-то пела ей собственная мама.
Телефон тихо завибрировал на столике. Уведомление из управляющей компании: "Заявление о регистрации Галины Львовны отозвано. Временная регистрация аннулирована".
Вера улыбнулась. Победа. Маленькая, но очень важная победа.
Артём в итоге её поддержал. Было трудно, были слёзы и объяснения с Галиной Львовной, но он сделал выбор в пользу жены. Свекровь, конечно, обиделась. Говорила, что её "предали", что она "только добра хотела". Но постепенно успокоилась, особенно когда Вера предложила ей приходить в гости по воскресеньям и проводить время с внуком.
— Но только в гости, — тогда сказала Вера. — Как бабушка, а не как хозяйка.
Малыш зашевелился, открыл глазки и посмотрел на маму. Вера улыбнулась ему.
— Привет, мой хороший. Проснулся?
Она подошла к окну. Внизу, во дворе, гуляли мамы с колясками. Скоро и они с сыном присоединятся к этим неспешным прогулкам. Но пока что им хорошо здесь, дома. В их доме, где она — хозяйка.
Вера посмотрела на отражение в стекле. Усталая, но довольная женщина с ребёнком на руках. Мать и защитница. Хозяйка своей судьбы.
— Знаешь, малыш, — тихо сказала она сыну, — мама многому научилась за эти недели. Научилась говорить "нет". Научилась защищать то, что важно. И самое главное — научилась не извиняться за то, что имею права.
Ребёнок словно понял её слова и улыбнулся беззубой улыбкой. Вера прижала его к себе и почувствовала, как сердце наполняется спокойной уверенностью. Она справилась. Отстояла своё. И теперь их маленькая семья точно знает, кто в доме хозяин.
Солнце заливало комнату золотистым светом, и впереди была целая жизнь — их жизнь, которую никто больше не посмеет устроить по-своему.