- Ты должна подчиняться - это мой дом, - сказала она, поставив передо мной таз с бельём.
Я растерянно смотрела на неё и пыталась понять, шутит ли. Но свекровь была абсолютно серьёзна.
- Ужин ты уже приготовила. Теперь займись делом. А потом подмети прихожую, - добавила она.
И ушла, оставив меня стоять в проёме кухни, с комом в горле.
Я переехала к Илье сразу после свадьбы. Он настаивал: зачем тратиться на съём, если у него есть двухкомнатная? Я колебалась. Там жила его мама. Но Илья уверял: "Мама тихая, ты с ней поладишь".
Я тогда хотела верить. Думала, взрослые же люди, семья...
Но всё пошло не так с первого дня.
Пока мы были в медовом месяце, она уже перенесла мои вещи из одной комнаты в другую.
- Тут темнее, но ты же молодая - выспишься в любом углу.
Я промолчала. А Илья...
- Мам, ну зачем ты это?
- Просто решила, что так удобнее.
- Ну ладно, - пожал он плечами.
И всё. Ни переезда обратно, ни разговора.
С тех пор я как будто поселилась на чужой территории. Свою еду ставила на самую нижнюю полку холодильника. Носки мужа находила постиранными, но пересушенными - чтобы знала: она тут хозяйка.
- Тебе повезло, - как-то сказала мне соседка из пятого этажа. - У тебя хоть не пьёт. А свекровь... ну что свекровь. Перетерпится.
Вот только с каждым днём терпеть становилось всё труднее.
Когда я предложила мужу снять угол - временно, пока не накопим, - он посмотрел на меня как на предательницу.
- Мама пустила нас. Мы должны быть благодарны.
- Она не пускала. Она просто здесь живёт. А я... Я чувствую себя как квартирантка.
В ту ночь я проснулась от резкого хлопка двери. Свекровь ушла в ванну - и громко щёлкнула замком. Через двадцать минут - кухня, опять с дверью.
А утром спросила:
- Не стесняетесь, молодые, на моём диване?
Илья молчал. Он молчал всё чаще. Я начинала его бояться. Не за то, что сделает что-то, - а за то, что не сделает.
Ничего.
Всё изменилось в воскресенье. Я сидела на кухне, развешивала бельё. И тут она вошла, подошла, щёлкнула пальцем по трусам мужа и сказала:
- Ты даже бельё не умеешь нормально вешать. Я бы на твоём месте не рожала. Ты не справишься.
Я подняла на неё глаза - и впервые не опустила их сразу.
Она поняла это.
И заулыбалась.
- Нахамить хочешь? Ну давай. Сыну своему скажешь, что я плохая?
А потом пришёл он.
И сказал фразу, которая перевернула всё.
- Мам, может, ты всё-таки съедешь к Лене? Ты обещала.
Я не знала, что будет дальше. Но знала: в этом доме что-то треснуло.
И мне надо успеть, пока всё не развалилось окончательно.
А за дверью как раз зазвонил домофон.
На пороге стояла Лена - младшая сестра Ильи.
- Мам, привет, - сказала она и посмотрела мимо меня.
Свекровь тут же включила ласковый голос:
- Леночка! Зайди, зайди! Как хорошо, что приехала. А то тут... - она бросила на меня взгляд - короткий, колючий, - ...сама понимаешь.
Я вернулась на кухню и досушила бельё. Пальцы дрожали. Я чувствовала: сегодня что-то произойдёт.
Илья закрыл за Леной дверь и ушёл в свою комнату. Свекровь провела гостью, усадила на кухне - и начали.
- Она ноет, - громко сказала свекровь, будто я не слышу. - Всё ей не так. Я, значит, сорок лет тут живу, а она пришла - и правила диктует.
Лена помолчала, потом спросила:
- А Илья что говорит?
- А что он скажет? Подкаблучник, что ли? Молчит. И правильно делает.
Я не выдержала. Вышла из комнаты и спокойно сказала:
- Я слышу каждое ваше слово.
Они переглянулись. Лена отвела глаза. А свекровь встала, подошла ко мне почти вплотную.
- Не нравится? Сама уходи. Прописки у тебя тут нет. И быть не должно.
И ушла к себе.
Я стояла, как вкопанная. Лена, будто опомнившись, зашептала:
- Прости её. Она просто не привыкла, что кто-то рядом. Всё сама, всё одна.
Я кивнула. Но внутри уже что-то ломалось.
Вечером я застала Илью у ноутбука.
- Ты поговорил с ней?
- Зачем раздувать? Ты же сама видишь: мама просто резкая.
- Это не резкость. Это травля.
- Ты преувеличиваешь.
Я не ответила.
Через день свекровь вытащила мою сумку в коридор.
- Я убиралась, - сказала она с невинным видом. - Случайно задела.
А потом был ужин.
Тарелка супа, в которую она специально бросила кусок чеснока - я не перевариваю запах.
И фраза:
- У тебя будет ребёнок с таким характером - сама сбежишь.
Я ушла из-за стола.
А потом услышала, как Илья говорит ей на кухне:
- Мам, ты перегибаешь. Она всё слышит.
- И что? Ей полезно. А то надела корону. Я вот в двадцать два уже сына растила, без мужа, и не ныла. А эта всё жалуется. Уйдёт - другую найдёшь. У тебя же есть выбор. Ты молодой, перспективный.
Он промолчал.
Я не спала всю ночь. Утром проснулась от стука. Вышла - в прихожей чемодан. Мой.
- Это что? - спросила я.
- Просто убрала с прохода, - сказала она.
- Ты в своём уме?
- Я - да. А вот ты...
Я пошла за телефоном.
И тут он вышел из комнаты.
- А может, и правда. Пока поживём раздельно? Ты отдохнёшь. Мы все отдохнём.
У меня пересохло в горле.
- Ты серьёзно?
Он кивнул.
- Не навсегда. Просто сделать паузу.
Я не закричала. Не заплакала. Просто взяла паспорт, кошелёк и подошла к двери.
И тогда она догнала меня:
- Только не забудь - ты тут не прописана. И больше не будешь.
А на улице уже шёл дождь - тёплый, липкий, как будто издевательский.
Я ехала в маршрутке и смотрела в окно, не моргая. Слёзы не текли - будто даже тело отказалось переживать.
В голове не было мыслей. Только звон: "Ты тут не прописана. Не будешь".
А ведь я когда-то считала этого человека второй матерью.
Вышла у Тани - одногруппницы. Мы не общались тесно, но я знала: у неё бабушкина квартира, она там живёт одна.
- Привет. Ого, ты вся мокрая...
Я кивнула.
- Можно я у тебя переночую? Только сегодня.
- Конечно. Заходи.
Я всё рассказала ей только под утро. Таня слушала молча. Потом встала, принесла чай, укрыла пледом.
- Я бы не выдержала, - сказала она. - Сама бы из окна выкинула эту мамашу.
Я усмехнулась. Глупо, горько.
Через пару дней я всё же позвонила Илье.
- Как ты? - спросил он.
- Нормально. Где мои документы?
- У тебя же всё с собой.
- Нет. Медкарта, трудовая, кое-что в ящике было. Я приеду.
- Мама сказала, ты не должна приходить. Лучше я вынесу.
Я молчала.
- Я поднимусь в пятницу, - сказал он. - Ты только не обижайся, ладно? Мама просто переживает. Она любит меня.
- А ты?
Он не понял.
- Что я?
Я услышала, как на фоне говорит свекровь:
- Не мямли. Хочет - пусть по суду всё требует.
Я разорвала звонок.
Прошло два дня.
Я сидела на кухне у Тани, листала вакансии. Снизу стучали трубы, где-то за стенкой орала музыка.
И вдруг, как током, пробило:
А что, если это не конец? Что, если это начало?
Я достала бумагу и ручку.
Написала список. Что у меня есть:
- здоровье
- диплом
- немного денег
- друзья
- я сама
Я не была прописана в той квартире. Но была - в этой жизни.
А значит, могу вернуться. Не туда. А к себе.
На следующий день я нашла старое объявление: требовалась помощница в типографию. Полдня, недалеко.
Пошла. Меня взяли.
А вечером...
Вечером я получила сообщение.
"Я нашёл твои документы. Давай отдам лично? Скучаю".
Я смотрела на экран, как в зеркало.
И понимала: всё, что я там оставила - не стоит даже этого сообщения.
Но я ответила:
"Отдай Тане. Мне туда не нужно".
А в окно снова постучал дождь - но теперь он не пугал. Он был просто дождём.
Через неделю я сняла угол у пенсионерки. Комната была крошечная, с продавленным диваном и тусклой лампой, но это был мой угол. Здесь никто не заглядывал в кастрюли, не шептался по телефону в соседней комнате, не выставлял чемодан в прихожую.
Таня принесла мне старый чайник и постельное бельё.
- У тебя началась своя жизнь, - сказала она. - Поверь, это дорогого стоит.
Я верила не сразу. Первые дни я вставала с дрожью - вдруг придёт сообщение от Ильи, вдруг он что-то решит, вдруг передумает...
Но ничего не приходило.
В типографии было шумно, пахло бумагой и краской. Я быстро втянулась - от усталости не оставалось сил на сожаления.
На третий день мастер цеха - мужик лет шестидесяти с суровым лицом - сказал:
- Работать умеешь. Только не вешай нос. Видел я таких: вырастут, ещё начальницей станешь.
Я улыбнулась. И впервые за долгое время - без горечи.
В воскресенье я решила погулять по району. Проходя мимо магазина, увидела знакомый силуэт. Свекровь.
Она шла с авоськой и ворчала в телефон:
- А я тебе говорила. Она не справится. А он сидит теперь, как пришибленный. Не кормленный, не обстиранный...
Я спряталась за угол.
И вдруг ощутила - жалости нет. Ни злости. Ни страха.
Только пустота. Тихая, спокойная. Как тишина после грозы.
Вечером Таня села рядом на подоконник.
- А ты ведь изменилась.
- Я?
- Да. Ты теперь говоришь по-другому. Спокойно.
- Просто теперь всё моё - моё. Даже тишина.
А на следующий день я получила письмо. Бумажное.
Почерк Ильи.
"Ты была права. Прости. Я растерялся. Мама... она всю жизнь мной управляла. А ты - единственная, кто не пытался. Ты просто была рядом. Мне тебя не хватает. Вернись?"
Я читала эти строки долго. Потом перевернула лист. На обороте - ничего. Ни адреса, ни подписи.
И вдруг поняла, чего жду.
Жду, что кто-то за меня решит. Что вернут, пригласят, попросят.
Но нет.
Я взяла ручку.
И на обороте написала только три слова:
"Поздно. Я ушла".
А потом сложила письмо и выбросила.
Ознакомьтесь с другими статьями моего канала:
🔹 «А как бы вы поступили? Напишите в комментариях — интересно, сколько нас с разными гранями терпения.»
🤍 Подпишитесь на канал, если такие истории не оставляют вас равнодушными.