Введение
Единый государственный экзамен (ЕГЭ), разменявший уже третий десяток, до сих пор продолжает быть предметом ожесточенных споров. Одним из наиболее часто приводимых аргументов в пользу Единого государственного экзамена (ЕГЭ) является его роль как инструмента социальной мобильности. Единый экзамен позволяет талантливым детям из регионов поступать в ведущие вузы, не сталкиваясь с барьерами, связанными с географией или социальным положением. Задания ЕГЭ и система их оценивания стандартизированы по всей стране. При подготовке к экзамену школьникам не нужно адаптироваться под требования конкретного вуза. С введением ЕГЭ исчезла необходимость личного присутствия на вступительных экзаменах: абитуриент может подать документы сразу в несколько университетов, находясь у себя дома. Это снижает прямые и косвенные издержки поступления и должно обеспечивать более равные стартовые условия для детей из разных регионов.
На первый взгляд, аргумент неоспорим и легко выводится из элементарного здравого смысла. Однако в последние годы в СМИ и блогах появился ряд публикаций, которые пытаются оспорить, казалось бы, очевидное [1, 2, 3 и др.] Поэтому важно собрать и озвучить известные факты.
ЕГЭ как эксперимент начался в 2001 году в 5 субъектах, федерации единый экзамен сдали 30 тыс. одиннадцатиклассников, в 2002 году – 300 тыс. в 15 регионах, в 2003 году – 625 тыс. в 47 регионах, в 2004 году в ЕГЭ приняли участие уже 854 тыс. из 1,55 млн выпускников, в этом же году вузы Москвы и Петербурга впервые начали массово зачислять сдавших ЕГЭ. В 2009 году ЕГЭ стал единственной формой выпускных и основной формой вступительных испытаний. Какое влияние оказало введение ЕГЭ на состав первокурсников в России, в столицах и ведущих вузах?
Открытые данные
Минобрнауки стало публиковать официальную статистику по числу иногородних абитуриентов и первокурсников лишь в 2021 году. Расчеты делались по сводной форме ВПО-1, во вкладке 2.1.1 – общее число принятых на бюджет, во вкладке 2.1.1 (2) – число принятых «регионалов» [4]. В 2024 году доля первокурсников из других регионов в числе принятых на очную, бюджетную форму обучения составляла 32.2% по российским государственным вузам в целом (29,5% если включить «платников»). Для Москвы эта доля в 2024 году составила 55,9% (43,7% с «платниками»), для Санкт Петербурга – 60,8% (52,3% с «платниками»).
Как было до ЕГЭ? Общедоступная информация фрагментарна. В 2003 году министр образования В. Филиппов озвучил цифру 26% иногородних студентов в вузах Москвы [5]. По Петербургу есть более полные данные [6, 7].
ВШЭ – один из главных «моторов» внедрения ЕГЭ – начала прием сдавших ЕГЭ раньше других столичных вузов. Уже в первый год приема по ЕГЭ число иногородних первокурсников выросло с 29% до 37% [8]
Число иногородних первокурсников в ВШЭ стабилизировалось в 2010. Связь почти двукратного роста с ЕГЭ не вызывает сомнений [9, 10]
В петербургском кампусе ВШЭ наблюдалась схожая картина: в 1998 76% первокурсников были петербуржцами, в 2001 – 86%, в 2004 – уже 51,8%, на 2023 год первокурсники из других регионов занимали более половины мест в петербургском филиале ВШЭ [11, 12, 13].
В 2002 году 70,6% зачисленных на очную бюджетную форму обучения в СПбГУ были жителями Петербурга, в 2003 — 70,7% [14, 15]. В 2021 году более 73% зачисленных на бюджетные места приехали из других регионов. Лидировали Краснодарский край (78 человек), Свердловская область (75), Москва (66), Челябинская (57) и Ленинградская область (55). [16]. В ИТМО доля иногородних первокурсников выросла с 30% в 2002 году до 70% в 2017 году [17, 18]. Цифры говорят сами за себя.
Научные работы
Научные работы, характеризующие влияние ЕГЭ на образовательную миграцию, дают вполне однозначную картину – ЕГЭ повысил социальную мобильность. Профессор кафедры ЮНЕСКО по сравнительным исследованиям качества высшего образования Университета науки и технологий МИСИС В.Ф. Пугач в монографии «Человеческие ресурсы высшей школы России на рубеже ХХ–ХХI веков» обнаруживает «явную тенденцию к росту, наблюдаемую с середины нулевых годов». «В 1990 г. среди студентов дневных отделений вузов России иногородних было почти 980 тыс., или около 60% всего контингента. Первые трагические постсоветские годы отмечены быстрым сокращением численности иногородних студентов, в результате которого в 1996 г. наблюдалось минимальное значение – почти 660 тыс. Благодаря последующему росту в 2011–2013 гг. численность иногородних в вузах превысила 1 млн. После максимальных значений показатель к 2017 г. снизился до 874 тыс. Доля иногородних среди студентов, обучавшихся очно, тоже сокращалась: 41,4% обучающихся в 1994 г., далее – снижение до минимального значения – менее 25% в 2005 г. К 2014 г эта доля выросла до 40,7%, в 2017 г. составила 36,7%.» [19, с. 123-124]
Судя по ссылкам на источники данных, исследовательница определяла число иногородних студентов по числу студентов, нуждающихся в общежитии. К сожалению, методология расчётов в работе не изложена, поэтому сопоставлять её оценки с данными иного происхождения, например, с отчётностью вузов, следует с осторожностью.
Другая работа принадлежит перу интернациональной команды исследователей в составе профессора М. Францескони (Университет Эссекса, Великобритания), а также доцентов Ф. Слонимчика и А. Юрко (НИУ ВШЭ). Авторы использовали данные по внутренней миграции ФМС и данные долговременного обследования домохозяйств, приводящегося НИУ ВШЭ. Выводы статьи таковы: введение ЕГЭ на 55% повысило миграцию выпускников 11-х классов в 15 больших городов, где находятся ведущие вузы.
Эффект реформы оказался неравномерным: разные группы выпускников школ отреагировали на него по-разному. Не оказала реформа влияния на выпускников из столиц (там и так сосредоточены престижные вузы) и сельской местности (по мнению авторов это связано с низким уровнем преподавания в сельских школах). После внедрения ЕГЭ отмечался рост образовательной миграции молодежи из крупных нестоличных крупных городов, рост мобильности в этой группе нельзя с уверенностью объяснить только реформой — здесь могли сыграть роль и другие социальные процессы. Более всего – по меньшей мере втрое – выросла мобильность выпускников из небольших городов. Причём этот результат сохранялся даже при строгих статистических проверках — вне зависимости от семейных факторов и общих социальных трендов. Реформа оказала примерно одинаковое влияние на мобильность выпускников из семей с разными уровнями доходов, как в верхней, так и в нижней половине распределения [20].
Критика критики
Часто критики ЕГЭ, пытаясь доказать недоказуемое, прибегают к не вполне добросовестным аргументам [1, 2]. Часто приводится пример МГУ, где число иногородних не претерпело существенных изменений за последние десятилетия. Этот пример некорректен, так как МГУ относится к вузам, проводящим дополнительные вступительные испытания (ДВИ) и никак не может быть показательным примером влияния ЕГЭ на контингент первокурсников. Встречается ссылка на опрос 2003 года, по которому в Москве было 43.8% иногородних студентов, что создает впечатление того, что до ЕГЭ все было «как и сегодня». Однако, данный опрос имеет существенные недостатки. Опрошены были 2080 респондентов, из них 1155 москвичей, из них 843 студента выпускных курсов МГУ. Как можно делать выводы о студентах всей столицы, если 73% опрошенных учатся в одном ВУЗе, пусть и крупном? Такая выборка никак не может быть названа репрезентативной, а результаты опроса – надежными [21].
Автору известен лишь один пример топового вуза, в котором введение ЕГЭ не привело к росту числа иногородних студентов, — МФТИ. В 2002 году жители Москвы и Московской области составляли 30,1% зачисленных, а в 2022 их было уже 42,2%. Интересно, что в 2010 г. число жителей столицы и Подмосковья на первом курсе МФТИ упало до 25,6%, но потом стало снова расти [22, 23, 24]. Я не возьмусь уверенно объяснить причины исключительности МФТИ. Возможно, свою роль сыграло то, что МФТИ ещё до введения ЕГЭ имел собственную эффективную систему выявления и привлечения талантов из регионов — олимпиаду «Физтех» и заочную физико-математическую школу (ЗФТШ), которую в отдельные годы проходило более половины абитуриентов. Сомнительно, что опыт небольшого элитного вуза, каким является МФТИ, может использоваться для критики ЕГЭ и модели для всех российских вузов.
Итак, мы можем с уверенностью утверждать, опираясь и на открытые данные, и на научные публикации, что образовательная мобильность после внедрения ЕГЭ значительно повысилась. Не является ли объяснение повышения образовательной мобильности реформой ЕГЭ типичной ошибкой «после значит вследствие»? Можно ли объяснить рост доли первокурсников из регионов иными причинами – сокращением числа выпускников из-за демографического спада или быстрым экономическим ростом в России в 00-е годы, позволившим провинциальным семьям больше вкладывать в образование детей? Рост благосостояния в России в начале XXI века вероятно имел определенное влияние на образовательную мобильность, но данные не позволяют счесть его фактором сравнимым по значимости с реформой ЕГЭ. Во-первых, минимум доли иногородних студентов пришелся на середину 00-х – эпоху быстрого экономического роста, а быстрый рост числа «регионалов» среди первокурсников происходил на фоне рецессии 2008-2009 годов; во-вторых если бы дело было только в экономическом росте, то доля иногородних студентов росла бы во всех вузах примерно равномерно, а не скачкообразно именно в тех, которые первыми начали принимать по ЕГЭ, как ВШЭ. Сокращение возрастной группы 17-18 летних также шло все 00-е годы, но размеры образовательной миграции резко выросли именно после внедрения ЕГЭ. Альтернативные объяснения роста образовательной мобильности подробно рассматриваются в упомянутом выше исследовании ученых из ВШЭ. Исследователи проделали даже «плацебо-тест» с проведением фиктивной реформы в 2002 году. Результат оказался показателен: в такой смоделированной «альтернативной реальности» никакого роста мобильности в конце 00-х не обнаружилось. Более того, для жителей малых городов эффект оказался отрицательным.
Заключение
ЕГЭ являлся и является фактором, который «демократизирует» образование, упрощает поступление талантов из провинции в ведущие вузы страны. Это важно, как с точки зрения социальной справедливости, так и с точки зрения обеспечения экономики страны как можно более квалифицированной рабочей силой. Следует подчеркнуть, что ЕГЭ снизил неравенство в доступе к высшему образованию для разных социальных групп, но конечно же не устранил его. О сохраняющемся неравенстве и его динамике я постараюсь написать позже.