Ольга стояла у зеркала и поправляла шелковый шарф — подарок от подруги, с которой они вместе учились ещё в институте. Слегка подкрасила губы, придала щеке румянец и с улыбкой глянула на себя: «Ты всё еще умеешь удивлять, Оля».
Сегодня был её день. После долгих месяцев переговоров и бессонных ночей она наконец подписала контракт. Руководство выбрало именно её — не кого-то помоложе, не «свежую кровь», как сейчас модно, а именно её, 48-летнюю женщину с опытом, с чутким глазом и внутренним стержнем. Она будет руководить проектом по реконструкции исторического центра. Международный проект. С крупными деньгами и громкими именами.
Она вернулась домой на такси. В руке держала коробку с тирамису — Игорь обожал этот десерт. Ей хотелось сделать вечер особенным.
Игорь встретил её в прихожей с газетой в руках. Его взгляд был рассеянным. Он с интересом вчитывался в статью, поднял глаза, кивнул:
— Привет. Что такая нарядная?
— Привет. Есть повод. Меня утвердили. Я — руководитель проекта по реконструкции!
— А... Ну, поздравляю. — Он положил газету на тумбу и пошёл на кухню. — Что на ужин?
Ольга застыла. Улыбка начала медленно таять. Она молча прошла за ним, поставила коробку на стол.
— Я принесла десерт. Твой любимый. Думала, отметим…
— Оль, я только что съел пельмени. Что ты хочешь отметить?
— Я тебе только что сказала. Меня повысили. Это же крупный проект, международный. Нам теперь выделят бюджет, я буду руководить командой, я…
— Ну, молодец, что сказать. — Игорь кивнул и налил себе чай. — Главное — не перетрудись там.
Игорь отнёс чашку в гостиную и включил телевизор.
Ольга осталась в кухне. Она медленно открыла коробку, достала маленький нож, разрезала торт. Кусок был идеальным. Она села за стол, смотрела в окно и ела десерт одна. Тишина звенела.
Позже, когда она вошла в спальню, Игорь уже лежал в кровати, уткнувшись в телефон. Ольга села на край:
— Ты правда не рад за меня?
— Я просто устал, Оль. У меня тоже свои заботы.
— Какие? Ты же уволился два месяца назад и пока даже не ищешь новую работу.
— Ага, вот именно. Не ищу. Потому что в этой стране для мужиков за пятьдесят ничего нормального не предлагают. Только в охрану, или развозить пиццу. Ты хочешь, чтобы я сидел за рулём с термосом супа на коленях?
— Я не этого хочу… Просто… ты же знаешь, как много для меня значил этот проект.
Он отложил телефон.
— Ты стала другой, Оль. Слишком занятой. Слишком правильной. Всё по расписанию. Всё — дело. Где женщина, в которую я влюбился?
— А где мужчина, с которым я строила жизнь? — спросила она, тихо, но прямо.
Они молчали.
На следующий день Ольга проснулась рано. На подушке рядом — пусто. На кухне — тоже. Лишь записка: «Уехал к Вике, поговорим вечером».
Вика — его сестра. Та самая, которая однажды в лицо заявила: «Женщина не должна лезть туда, где должны быть мужчины».
Ольга сжала губы. Улыбка вернулась — не радостная, а твердая, изнутри.
— Посмотрим, что вы там задумали.
***
Вечером Игорь вернулся. Ольга как раз перечитывала техническое задание — в голове вертелись идеи, а рука автоматически делала пометки. Он вошел, не поздоровавшись, повесил куртку и устало выдохнул:
— Мы с Викой поговорили. Она считает, ты слишком увлеклась карьерой. У тебя как будто семья на втором месте.
Ольга медленно отложила папку.
— Прости, но с каких это пор твоя сестра определяет приоритеты в моей жизни?
— Она просто видит, как ты изменилась. Стала резкой, независимой. Вечно на звонках, вечно с этими архитекторами. У нас теперь даже ужинов нормальных нет.
— Потому что ты два месяца не работаешь и не замечаешь, как я тащу всё одна?
Он отступил на шаг, словно она ударила его.
— Вот и всё. Сказала. Я, значит, теперь нахлебник?
— Я не это имела в виду. Просто я хочу, чтобы ты начал уважать мой труд. Вместо этого ты приходишь и пересказываешь мне мнение Вики.
Игорь уселся за стол, нервно постукивая пальцами.
— Ладно. Раз уж мы заговорили, я скажу. Ты помнишь, что квартира записана только на тебя?
Ольга прищурилась.
— К чему ты клонишь?
— Просто неудобно. Мужчина живёт в доме, который не его. Люди спрашивают — своя ли у меня квартира. Я говорю — у жены. Смешно, правда?
— Если тебе неловко, заведи себе собственную. Никто не запрещает.
Он покачал головой.
— Не шути. Мы семья. Всё должно быть поровну. Я предлагаю — давай оформим квартиру на нас двоих.
Ольга долго молчала.
— Знаешь, сколько я за неё платила? Сколько лет работала без отпусков, брала подработки, экономила на себе?
— Это не про деньги. Это про доверие.
— Это как раз про деньги, Игорь. Про твои амбиции, которые не выдерживают, что у жены есть своё.
Он вскочил.
— Я не какой-то альфонс! Ты меня так видишь?!
— А как ещё мне тебя видеть, если ты не работаешь, не поддерживаешь и ещё хочешь половину квартиры?
Он хлопнул дверью спальни. Через полчаса вышел с сумкой.
— Я поживу пока у Вики. А ты подумай. Что важнее — карьера или семья.
Когда дверь захлопнулась, Ольга не заплакала. Она села в кресло, включила старый джаз и налила себе бокал вина.
Телефон вспыхнул: сообщение от племянницы Вики.
«Тётя Оля, вы правда выгоняете дядю? Он у нас. Вика говорит, вы стали черствой».
Ольга набрала ответ. Потом удалила. Вместо этого написала:
«Спроси у тёти Вики, с каких это пор черствость — отказ отдавать своё, потому что так удобнее мужчине».
Она выключила телефон.
Проект стартовал через два дня. Первый видеозвонок прошёл успешно, коллеги из Германии и Франции были впечатлены. В конце звонка руководитель партнёрской команды сказал:
— Мадам Киселёва, ваш опыт и ваше видение просто фантастические. Мы рады работать с вами.
Ольга кивнула. А внутри всё сжималось: Игорь не позвонил ни разу. Не поздравил. Не поинтересовался.
Зато на третий день позвонила Вика.
— Ольга, нам нужно встретиться. Серьёзно. Игорь в ужасном состоянии.
— В общем… ты перегнула. Ты же его добиваешь. Мужчины не такие выносливые, как мы.
Ольга усмехнулась:
— Так может, им стоит хотя бы попробовать стать сильнее. Как женщины.
***
Встреча с Викой состоялась на нейтральной территории — в маленьком кафе у станции метро. Ольга пришла точно к назначенному времени. Вика — с опозданием и лицом, будто за ней кто-то должен.
— Ну, здравствуй, Оля, — протянула она с наигранной улыбкой. — Ты хорошо выглядишь. На повышение, говорят, пошла?
— Да. И очень этому рада. А ты что хотела обсудить?
Вика сложила руки на столе, как будто собиралась вести переговоры.
— Послушай. Я, как сестра, не могу спокойно смотреть, как Игорь мучается. Он с детства рос в убеждении, что мужчина должен быть главой семьи. Что он — опора. А тут… Ну, ты ведь понимаешь.
— Я понимаю только одно: он позволил тебе и твоим взглядам влезть в наш брак.
Вика скривила губы.
— Оля, неужели тебе трудно просто оформить всё на двоих? Это ведь знак доверия. Ты бы не обеднела.
Ольга поставила чашку на блюдце с таким звуком, будто ставила точку в разговоре:
— Это не про деньги. Это про принципы. Если мужчина не выдерживает, что рядом с ним сильная женщина — пусть отходит в сторону. Я не буду ослаблять себя ради чужого эго.
— А если он подаст на развод?
— Тогда я помогу ему собрать чемодан. Но — сам. Без твоей помощи.
Через неделю Игорь сам объявился.
Позвонил вечером, когда Ольга уже собиралась спать. Говорил напряжённо, как будто репетировал речь.
— Оль, мы ведь взрослые люди. Хватит дуться. Я всё обдумал. Серьёзно. Давай просто встретимся и спокойно поговорим. Без эмоций.
— Приезжай. Только учти — я тоже всё обдумала.
Он приехал с цветами — её любимые гиацинты. Она взяла букет, не улыбаясь, и поставила в вазу. Села напротив. Он ходил по комнате, не зная, куда деть руки.
— Я не хочу разводиться. Просто… я запутался. Меня давит этот твой успех, твоя энергия. Я ощущаю себя лишним. Бесполезным.
— Потому что ты временно без работы? Или потому что я не встала с тобой на одну планку — ниже своих возможностей?
Он сел, ссутулившись.
— Я боялся, что ты уйдёшь. Найдёшь кого-то более... на своём уровне. Успешного, богатого. Я почувствовал, что ты уже не моя.
— А вместо того чтобы подняться — ты решил утянуть меня вниз?
Он закрыл лицо руками.
— Прости. Я был слаб.
— Нет, Игорь. Ты был трусом. Слабость — это когда ты падаешь. Трусость — когда ты тащишь за собой других.
После этого разговора Ольга приняла решение. На следующий день она отвезла документы в нотариальную контору и подала заявление на развод. Без скандалов. Спокойно. Внятно.
Игорь не пришёл на слушание.
Зато написал огромное сообщение: «Ты сломала нашу семью. Из-за гордости. Из-за квартиры. Из-за своей карьеры. Надеюсь, ты счастлива».
Она не ответила. Удалила. Но перед этим — сделала скрин. Чтобы напоминать себе, как выглядит шантаж, замаскированный под любовь.
***
Развод оформили быстро. Без раздела имущества — оно и не было общим, сын уже был взрослым и жил отдельно. Без адвокатов, без слёз в зале суда.
Ольга вышла из здания с лёгкостью в плечах, с которой не ходила последние годы. В сумке лежала копия решения суда и черновик будущей презентации для инвесторов. Она поймала себя на мысли, что не хочет возвращаться домой. Поехала в галерею — посмотрела современное стекло и бетон, сделала пару фотографий, улыбнулась куратору. На улице купила кофе с корицей. Занесло в книжный.
Никто не спрашивал, кто на кого оформил квартиру. И никто не интересовался, замужем ли она.
Через два месяца, в разгар одного из выездов по проекту, Игорь снова дал о себе знать. Письмо по электронной почте.
Через два месяца, в разгар одного из выездов по проекту, Игорь снова дал о себе знать. Письмо по электронной почте. Оно начиналось иначе, чем все предыдущие.
«Ольга. Я переосмыслил многое. Нашу жизнь, твой путь. Я не прав. Я не имел права пытаться ограничить тебя. Я много думал после разговора с Никитой. Он говорил прямо, без церемоний. Сказал, что я сам виноват, что потерял уважение, потому что начал бояться, а не действовать. И он прав.
Я устроился на работу. В строительную компанию. Бригадиром. Пока так, но я ведь инженер, первоклассный специалист. Надеюсь, скоро поднимусь. Пусть немного, но двигаюсь. Я хочу всё вернуть. И стать лучше. Если ты ещё не решила всё окончательно — давай встретимся».
Ольга прочитала письмо до конца. Сердце дрогнуло — не от желания вернуть, а от странной, взрослой грусти. От осознания, что всё могло быть иначе. Но стало — как должно.
Она не ответила. Закрыла письмо. И не удаляла. Оставила как напоминание: раскаяние — это не билет обратно. Это просто конец истории.
***
На презентации проекта в Берлине она выступала уверенно. Переводчик иногда не поспевал за ней — приходилось замедляться. После её доклада один из архитекторов, Карстен, — высокий, седой, с веселыми глазами — подошёл к ней:
— Frau Kiseleva, вы вдохновили. Мы давно не слышали, чтобы кто-то говорил о городе как о живом организме, а не как о бетоне и стекле.
— Я так его чувствую. Город — это не фасады. Это люди, эмоции, борьба. Как и мы сами.
Он пригласил её на ужин. Она согласилась — не из вежливости. Просто потому, что почувствовала: может быть интересно. Без ожиданий. Без страхов. Без привычки жить для кого-то.
***
Весной, возвращаясь из поездки, она зашла домой и впервые за долгое время почувствовала: это — её крепость. Не потому что квартира на неё оформлена, а потому что здесь — её свобода, её выборы, её усилия.
На стене висела свежая афиша: «Город и женщина: кто кого формирует?» — лекция, к которой её пригласили как гостя.
Она уселась в кресло, открыла ноутбук и начала писать текст выступления.
На первой строке — фраза:
«Я не потеряла семью. Я вернула себя».