Глава 7 из 7-ми. Заключительная
Виктор Зимин, — прочитал Громов. — Друг профессора Северцева.
— Звонок длился три минуты, — заметил Стрельцов. — Она сообщила ему о разговоре с Екатериной, — закончил Стрельцов, поднимаясь на ноги. — О том, что собирается публиковать правду о методике Северцева.
В глазах Громова появилось понимание.
— Думаешь, Зимин приехал к ней после этого звонка?
— Уверен, — кивнул Стрельцов, начиная собирать документы. — И у меня есть догадка, почему он мог не хотеть огласки этой истории.
Они вызвали группу поддержки и выехали по адресу Виктора Зимина. По дороге Стрельцов был необычно молчалив, рассеянно глядя в окно на проплывающий мимо город. Осенний день клонился к вечеру, окрашивая всё в мягкие золотистые тона. Так не вязавшиеся с мрачностью расследуемого дела.
— Знаешь, — вдруг сказал он, не оборачиваясь к Громову, — иногда я думаю о том, что движет людьми в таких ситуациях. Не просто мотив — он обычно очевиден. А глубинные причины, почему человек переступает черту.
Громов посмотрел на напарника с удивлением. За годы совместной работы Стрельцов редко делился подобными размышлениями.
— И к какому выводу пришел?
Стрельцов повернулся к нему, в его обычно спокойных глазах читалась усталость.
— Страх, — просто ответил он. — Почти всегда в основе лежит страх. Страх потери, страх разоблачения, страх перед будущим. Даже когда кажется, что мотив — жадность или месть, копни глубже, и найдешь страх.
Зимин жил в престижном районе, в старом доме дореволюционной постройки с высокими потолками и лепниной. Роскошный, но не кричащий о богатстве. Дом человека с положением и вкусом.
Они поднялись по широкой мраморной лестнице. Громов позвонил, затем постучал. Никакого ответа.
— Может, его нет дома? — предположил он.
— Или он не хочет открывать, — Стрельцов кивнул сотрудникам группы поддержки. — Вскрывайте.
Дверь поддалась после нескольких ударов. Квартира встретила их полумраком и тишиной. Они осторожно продвигались от комнаты к комнате, проверяя каждую.
Зимина они нашли в кабинете. Он сидел в кресле у окна, с бокалом виски в руке, и смотрел на заходящее солнце. Услышав их шаги, он не повернулся.
— Я ждал вас, — сказал он негромко. — Думал, вы придете раньше.
Стрельцов сделал знак остальным офицерам остаться у входа, а сам медленно приблизился к Зимину.
— Доктор Зимин, мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
Мужчина наконец повернулся к ним. Для своих шестидесяти он выглядел моложе — подтянутый, с седыми висками и проницательным взглядом. Только глубокие морщины вокруг глаз выдавали его возраст и усталость.
— О смерти Анны Гриневой, — кивнул он. — Я знаю. Присаживайтесь, капитан. Это долгая история.
Стрельцов сел напротив, не сводя глаз с мужчины. Тот отпил из бокала и поставил его на столик рядом.
— Вы были в доме Анны Гриневой в ночь ее убийства, — начал Стрельцов. Это был не вопрос, а утверждение.
Зимин кивнул:
— Да. Она позвонила мне около десяти вечера. Была взволнована, сказала, что нам нужно срочно поговорить. Что она приняла решение.
— Решение о публикации правды о методике Северцева?
Тень пробежала по лицу Зимина.
— Да. Она сказала, что встречалась с девушкой Алексея, что та годами следила за ней, одержимая местью. И что эта встреча заставила ее пересмотреть всё. — Он горько усмехнулся. — "Я больше не могу жить с этой ложью, Виктор," — сказала она. — "Миша был прав. Его методика могла спасти сотни жизней".
— И вы поехали к ней, — продолжил Стрельцов. — Чтобы отговорить от публикации?
Зимин поднял на него усталый взгляд:
— Чтобы защитить себя, капитан. Потому что в этой истории была еще одна ложь, о которой не знала даже Анна.
Он поднялся и подошел к книжному шкафу. Среди медицинских томов стояла фотография в рамке — молодые Зимин и Северцев в белых халатах, улыбающиеся, с поднятыми бокалами.
— Мы с Мишей были не просто друзьями, — тихо сказал Зимин. — Мы были соавторами той самой методики. Только его имя стояло в документах, потому что тогда... тогда так было проще для получения грантов и разрешений.
Он вернулся к креслу, но не сел, а остался стоять, опираясь на спинку, словно ему нужна была поддержка.
— Когда заболел Алексей, Миша был в отчаянии. Он хотел использовать нашу методику, но было слишком рано — не все тесты были завершены. Я отговаривал его. Говорил, что риск слишком велик.
Его голос дрогнул:
— Но он не послушал. И я... я умыл руки. Оставил его одного с этим решением. А когда Алексей умер, и началось внутреннее расследование, я позволил Мише принять весь удар на себя. Спрятался за его спиной, как трус.
Громов, стоявший у двери, шагнул в комнату:
— Поэтому вы не хотели, чтобы правда вышла наружу? Боялись, что всплывет ваше соавторство?
— Не только это, — покачал головой Зимин. — Дело в том, что за эти годы я... улучшил методику. Внес изменения, которые Миша предлагал незадолго до смерти. И запатентовал ее под своим именем. Клинические испытания начинаются в следующем месяце. Если бы Анна опубликовала оригинальные документы...
— Вы бы лишились не только репутации, но и потенциальных миллионов от патента, — закончил Стрельцов. — Достаточный мотив для убийства.
Зимин медленно кивнул:
— Я не собирался ее убивать. Клянусь. Я приехал поговорить, объяснить, попросить хотя бы отложить публикацию. Но она была... непреклонна. Сказала, что слишком долго жила с этой виной, что обязана Мише, Алексею и даже этой девушке, Екатерине, восстановить справедливость.
Он запустил пальцы в седеющие волосы, словно пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания.
— Мы спорили. Она кричала, что я предал не только Мишу, но и всех пациентов, которые могли бы быть спасены раньше. Назвала меня вором и паразитом. А потом... потом она сказала, что завтра же отправит все документы в журнал и в комитет по этике.
Зимин опустился в кресло, словно силы внезапно оставили его.
— Я не помню, как схватил нож, который лежал на столе. Он просто оказался в моей руке. Она даже не пыталась защищаться, — его голос упал до шепота. — Просто смотрела на меня с таким... разочарованием. Как будто именно этого и ожидала.
Стрельцов переглянулся с Громовым. Вот и признание.
Вдруг Зимин переменился в лице.
— Я не подумал про нож.
— Рассказывайте всё, как было.
— Но если вы всё знаете...
— Рассказывайте, Зимин, — повторил Стрельцов. — Вы не стали убивать ее ножом, а увидели пузырек, на котором было написано "Белладонна".
— Она проводила какие-то эксперименты с ней. Я это знал. Решение пришло моментально. Я положил нож на стол и предложил ей в знак примирения выпить. Сказал, что я погорячился. Она отказалась. Быстро пошла к выходу, указывая мне, чтобы я убирался. Я улучил момент и вылил содержимое пузырька в бокал с вином, который стоял на столе. И ушёл.
— Куда дели пузырёк?
— Машинально сунул его в карман.
Он на несколько минут замолчал, потирая лоб, словно у него разболелась голова.
— И вы не просчитались. Она выпила это вино, когда вы ушли.
— Да, я надеялся, что все получится. И ждал.
— Чего?
— Известий о ее смерти. И дождался. В понедельник уже по всем каналам говорили об этом.
В комнате повисла тяжелая тишина. А за окном была обычная жизнь: проезжающие машины, голоса прохожих, музыка. Жизнь текла своим чередом.
— Виктор Зимин, — официально произнес Стрельцов, — вы арестованы по подозрению в убийстве Анны Гринёвой...
Зимин не сопротивлялся, когда на него надевали наручники. Лишь когда его уже выводили из квартиры, он остановился и посмотрел на Стрельцова:
— Знаете, что самое ироничное, капитан? Анна была права. Методика работает. Она могла спасти и Алексея, если бы мы применили её правильно. Я потратил десять лет, пытаясь доказать, что Миша ошибался, что его провал с сыном был неизбежен. А в итоге пришел к тому же, с чего он начал.
На улице вдруг заморосил мелкий осенний дождь. Зимина усадили в полицейскую машину, и она уехала, оставив Стрельцова и Громова стоять под медленно темнеющим небом.
— Вот и всё, — устало сказал Громов. — Дело закрыто.
Стрельцов смотрел вслед удаляющейся машине:
— Да. Теперь нужно сообщить Екатерине. И, думаю, передать ей документы о методике. Пусть она завершит то, что хотела сделать Анна.
— Думаешь, это правильно? — Громов поднял воротник, защищаясь от дождя.
— Думаю, это справедливо, — ответил Стрельцов. — В этой истории слишком много людей пострадало от лжи и недомолвок. Пора с этим покончить.
Они шли к своей машине, когда телефон Стрельцова зазвонил. Из отела сообщили, что Екатерина Орлова просит встречи.
Через час они уже сидели за столиком в небольшом кафе недалеко от участка. Екатерина казалась спокойнее, чем утром, но всё еще напряженной.
—Вы нашли убийцу? — спросила она, как только они сели за столик.
— Да, — кивнул Стрельцов. — Это был Виктор Зимин, коллега профессора Северцева.
Он кратко рассказал ей о мотивах Зимина, опустив самые мрачные детали. Екатерина слушала, не перебивая, только крепче сжимая чашку с чаем.
— Значит, всё это время настоящим предателем была не Анна, а Зимин, — проговорила Екатерина почти шепотом. В голосе — ни укора, ни злости. Только усталость. — Горькая ирония.
Громов чуть сместился на стуле, взгляд его потускнел.
— Анна пыталась исправить свою ошибку, — сказал он тихо, будто оправдываясь за всех. — Она хотела восстановить имя профессора. Хотела, чтобы правда наконец вырвалась наружу.
Паузу не хотелось нарушать, но Екатерина вдруг подняла глаза, они блестели.
— И заплатила за это жизнью, — она качнула головой, медленно, будто сама себе не верила. — Знаете, я ведь действительно восхищалась ею как врачом… Может, даже завидовала. У Анны хватило мужества признать прошлое и идти до конца.
Слова повисли в воздухе — тяжелые, важные. А за окном ветер всё не унимался, словно знал: теперь уже действительно ничего не вернуть.
Стрельцов достал из папки документы, которые они изъяли из квартиры Зимина:
— Мы думаем, вы должны получить это. Полные материалы о методике, над которой работали профессор Северцев и Зимин. Это то, что Анна хотела опубликовать.
Екатерина осторожно приняла бумаги, словно они могли рассыпаться от прикосновения.
— Вы уверены? Это ведь доказательства...
— Мы сняли копии, — заверил ее Громов. — И я думаю, что профессор Северцев хотел бы, чтобы эта методика спасала жизни, а не пылилась в архивах.
Екатерина коснулась документов кончиками пальцев, как будто не веря, что держит их в руках.
— Спасибо, — просто сказала она. — Я... я опубликую это. И восстановлю имя профессора. И Анны тоже.
Когда она ушла, Стрельцов сказал:
— В этом деле все-таки осталась одна нераскрытая загадка. Губная помада.
— Это уже неважно, — Ответил Громов.
Они еще некоторое время сидели в кафе, наблюдая за дождем за окном.
— Знаешь, — сказал наконец Стрельцов, — когда я шел в полицию, то думал, что главное — поймать преступника. А сейчас всё чаще ловлю себя на мысли, что важнее восстановить справедливость. Это не всегда одно и то же.
Громов улыбнулся — впервые за эти долгие дни:
— Растёшь, Саня. Я рад за тебя.
Они улыбнулись и, сжав ладони в кулаки, ударились ими — давняя дружеская привычка.
Предыдущая глава 6:
Дорогие и уважаемые читатели, будьте так добры - оставляйте свои комментарии. Мне интересна Ваша реакция на произведение Вашими словами.
Спасибо за лайки, дорогие читатели!🙏 Но очень хотелось бы побольше комментариев от Вас!💖 Подписывайтесь, пожалуйста, на канал!✍
НАВИГАЦИЯ по старому каналу. Загляните, Вам понравится!👍