Иногда в жизни всё меняется за одну секунду. Когда мир переворачивается с ног на голову, а ты стоишь посреди этого хаоса и не понимаешь — что же, чёрт побери, происходит? Вот именно такой момент настиг меня в тот проклятый вечер. А началось всё так обычно...
Дождь барабанил по окнам нашей однушки на третьем этаже. Серый октябрь. Серые стены. Серое настроение. Я сидела на кухне, помешивала ложечкой остывший чай и думала о том, что жизнь как-то незаметно превратилась в рутину. Работа — дом — работа — дом. И между всем этим — он, мой Андрей.
Три года замужества. Казалось бы, уже притёрлись друг к другу, научились жить вместе. Но что-то последнее время висело в воздухе... Какая-то напряжённость. Он стал молчаливым, задумчивым. На мои вопросы отвечал односложно:
— Всё нормально. — Просто устал. — На работе завал.
А я... я чувствовала. Женским сердцем чувствовала, что что-то не так. Но убеждала себя — показалось, накрутила, с кем не бывает.
В тот вечер он сказал:
— Лен, я к маме схожу. Она звонила, просила зайти. Что-то важное хочет обсудить.
— А что такое? — спросила я, не отрываясь от телефона.
— Да не знаю... Наверное, опять про деньги что-то. Ты знаешь её.
О, я её знала. Валентина Петровна. Моя свекровь. Женщина с железной хваткой и стальными нервами. С первой встречи она смотрела на меня так, будто я пришла отбирать у неё самое дорогое. И в каком-то смысле так и было — я отбирала её сына.
— Ну иди, — махнула я рукой. — Только долго не задерживайся, завтра рано вставать.
Он кивнул, поцеловал меня в макушку и ушёл. А я осталась одна с предчувствием... Знаете, как иногда бывает? Внутри всё сжимается, и ты понимаешь — сейчас что-то случится. Что-то плохое.
Полчаса я пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами. Включила сериал — не могла сосредоточиться. В итоге решила: пойду к соседке Тамарке за солью. Она всегда дома сидит, можем поболтать.
Но когда я вышла на лестничную площадку, то услышала знакомый голос... Андрей? Он стоял у приоткрытой двери своей матери, и они о чём-то тихо, но горячо спорили.
Моя квартира в том же подъезде, этажом выше. Звукоизоляция в нашей хрущёвке — никакая. Я остановилась, прислушалась...
— Мам, ну что ты говоришь! — это был голос моего мужа, взволнованный, почти отчаянный.
— А что я говорю? — отвечала Валентина Петровна своим характерным тоном — спокойным, но с ледяными нотками. — Я говорю, как лучше для тебя. Для ТВОЕГО будущего.
— Но это же... это же неправильно!
— Неправильно? — она хмыкнула. — Сынок, а правильно это сидеть в этой конурке и считать копейки до зарплаты? Правильно это влезать в долги? А что будет, когда дети пойдут? На что их растить будешь?
У меня похолодело внутри. О чём они говорят? О каких долгах? Андрей мне ничего не рассказывал...
— Мам, мы справимся. Я найду дополнительную работу, Лена тоже...
— Ха! — Валентина Петровна явно была не в настроении для сантиментов. — Твоя Лена... Она хорошая девочка, не спорю. Но практичности в ней — ноль. Живёт в розовых очках, думает, что любовь всё решит.
Сердце у меня застучало так громко, что казалось, его слышно на всю лестницу. Я осторожно приблизилась к перилам, старясь не наделать шума.
— Слушай меня внимательно, — продолжала свекровь, и в её голосе появились стальные нотки. — Вот мой план. Завтра же идёшь в агентство недвижимости. Смотришь двухкомнатную квартиру в новостройке. Хорошую, в спальном районе.
— На что купить-то? У нас денег нет даже на...
— Вот именно! — перебила его мать. — Оформляешь ипотеку на себя. НА СЕБЯ, понял? Не на неё, не пополам — на тебя. Жена как созаёмщик, не больше.
Я схватилась за поручни. Что она несёт? Зачем эти заморочки?
— И что дальше? — голос Андрея звучал устало.
— А дальше, сынок, — Валентина Петровна понизила голос, но я всё равно слышала каждое слово, — купите квартиру и разведитесь. Половина твоя будет!
Мир остановился.
Буквально. Время замерло, воздух застыл в лёгких, сердце на секунду перестало биться. Я стояла на лестнице и не верила своим ушам.
— Что... что ты сказала? — прошептал Андрей.
— То, что сказала. Квартира будет оформлена на тебя. По закону при разводе делится пополам только совместно нажитое имущество. А если ты изначально единственный собственник... — она многозначительно помолчала.
— Но, мам...
— Никаких "но"! — жёстко отрезала она. — Ты думаешь, я всю жизнь работала, чтобы всё пустить на ветер? Думаешь, моя пенсия и твоя зарплата — это шутки? Нет, сынок. Надо думать головой.
Я опиралась на стену, чувствуя, как ноги становятся ватными. Это сон. Это должен быть сон...
— Развестись с Леной? — голос мужа дрожал. — Мам, я её люблю!
— Любишь? — в голосе Валентины Петровны послышались насмешливые нотки. — Сыночек, любовь — это красиво в кино. А в жизни нужны деньги, стабильность, планирование. Твоя жена — милая девочка, но что она тебе даст? Работает в своём офиске за копейки, строит из себя независимую... А если заболеет? А если детей родит? Кто всё содержать будет?
Каждое её слово било по мне, как кнут. Да, я работала не в самой высокооплачиваемой сфере. Да, мы не купались в роскоши. Но мы же были счастливы! Или мне казалось?
— Мам, это бред какой-то...
— Это житейская мудрость! — голос свекрови становился всё жёстче. — Слушай меня. Оформляешь квартиру на себя. Год-два поживёте, а потом найдёшь причину для развода. Скажешь, что не сошлись характерами, что-нибудь придумаешь. Квартира остаётся тебе, алименты платить не будешь — детей нет. И ищешь нормальную жену. Из хорошей семьи, с деньгами.
Господи... Я схватилась за живот. Меня начало мутить. Это же не просто план — это предательство. Хладнокровное, циничное предательство.
— А если Лена узнает? — слабо спросил Андрей.
— А откуда ей узнать? — холодно парировала мать. — Ты же не дурак. Будешь играть роль любящего мужа, пока всё не устроится. А потом... потом выгонишь её из СВОЕЙ квартиры.
Я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Слёзы сами потекли по щекам. Неужели это говорит женщина, которая три года улыбалась мне на семейных праздниках? Которая готовила мой любимый борщ? Которая называла меня "доченька"?
— Мам...
— Андрюша, — голос свекрови стал мягче, почти ласковым. — Я же не враг тебе. Я мать. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Чтобы ты не бедствовал, как мы с отцом в своё время. Пойми, деньги — это свобода. Это возможности. А любовь... — она вздохнула. — Любовь пройдёт. Как у всех проходит.
Моё сердце разрывалось на части. Неужели она права? Неужели всё, что мы строили с Андреем, — это иллюзия? Неужели он согласится на этот кошмарный план?
— Подумай об этом, — продолжала Валентина Петровна. — Завтра утром позвони риелтору. Посмотри варианты. А с женой пока ничего не обсуждай. Пусть думает, что это обычная покупка квартиры в ипотеку.
— Не знаю, мам... Это как-то...
— Не знаешь? — в её голосе появилась сталь. — А я знаю. Если ты сейчас не послушаешься, если будешь и дальше жить в этой нищете, через пять лет ты придёшь ко мне и скажешь: "Мама, ты была права". Но будет поздно. Возможности не ждут.
Долгая пауза. Я стояла, прижавшись к стене, и молилась: "Скажи нет, Андрей. Пожалуйста, скажи, что это безумие!"
— Хорошо, — тихо произнёс мой муж. — Я подумаю.
Мир рухнул.
Я развернулась и побрела к себе. Ноги не слушались, в глазах всё расплывалось. Забыла зачем вышла, забыла про соль, про Тамарку — вообще обо всём забыла.
Дома я рухнула в кресло и разрыдалась. Не тихо, не деликатно — взвыла, как раненое животное. Всё, что я считала своей жизнью, своим счастьем, своим будущим — всё оказалось фикцией.
"Подумаю", — сказал он. Не "Это бред, мам, как ты можешь такое предлагать!", не "Я люблю свою жену и никого не буду обманывать!" — просто "подумаю".
А это значило, что он уже думает. Значит, план свекрови не кажется ему таким уж диким.
Через час я услышала, как открывается дверь. Андрей вернулся. Я быстро вытерла глаза, умылась холодной водой, попыталась привести себя в порядок.
— Привет, — сказал он, входя в комнату. — Что-то ты бледная. Всё в порядке?
Я посмотрела на него — на знакомое лицо, которое целовала каждое утро, на руки, которые обнимали меня по ночам, на глаза, в которых всегда читала любовь...
— Всё хорошо, — соврала я. — Просто голова болит.
— А, понятно. — Он сел рядом, обнял за плечи. — Слушай, а что ты думаешь насчёт переезда?
Сердце ушло в пятки. Началось.
— Какого переезда?
— Мама предложила съездить завтра, посмотреть квартиры. Говорит, есть хорошие варианты в новостройке. В ипотеку можно взять.
Я смотрела на него и не узнавала. Как легко он врёт! Как естественно! Будто и не было того разговора полчаса назад...
— А на что брать-то? — спросила я, изображая заинтересованность. — У нас же денег нет на первоначальный взнос.
— Мама поможет. У неё накопления есть.
Ах вот как... Значит, дело серьёзное. Валентина Петровна готова вложить собственные деньги в этот план.
— И как ты хочешь оформить? — Я смотрела ему в глаза, ища хоть каплю стыда, раскаяния...
— Ну... наверное, на меня. Зарплата у меня больше, банк скорее одобрит.
Ложь. Наглая, циничная ложь. А я сижу рядом и слушаю, как мой муж планирует моё предательство.
— Понятно, — прошептала я.
Ту ночь я не спала. Лежала рядом с ним, слушала его ровное дыхание и думала: что мне делать? Открыть карты? Устроить скандал? Или дать ему возможность показать, кто он на самом деле?
К утру я приняла решение.
Я буду молчать. Буду играть роль наивной жены, которая ничего не подозревает. И посмотрю, как далеко он готов зайти. Потому что мне нужно знать правду. Всю правду о человеке, с которым я собиралась прожить всю жизнь.
Потому что иногда самое страшное предательство начинается с тихого шёпота: "Подумаю..."