*
К деревне вышли как-то неожиданно. Сначала долго брели по болоту, пробираясь по затянутым мхом скользким брёвнам, рискуя упасть в трясину или переломать ноги. Потом врубились в густой кустарник, в котором еле угадывалась протоптанная когда-то тропинка. Уваров морально приготовился к долгой борьбе с гибкими ветвями, норовящими хлестнуть по лицу, с противостоянием комарью, яростно лезущему в глаза и нос, но вдруг заросли расступились, открывая вид на покосившиеся, потемневшие от времени избы, утопающие в густом бурьяне, окружённые хороводами тонких деревьев.
– Ну, вот оно, собственно, Мохово, – доложил Семёныч.
– Ничего примечательного, – буркнул себе под нос Уваров. – Чего их сюда понесло?
– Симпатичные развалины! – одновременно с ним отозвался Костик.
– Так, Семёныч, надо бы осмотреться тут хорошенько, – сказал Колесников. – И прикинуть, где лагерь разбить.
– Да чего тут прикидывать? Дома тут пока ещё крепкие. Последние жители лет пять назад тут проживали. Пяток изб может уже и не пригодны для жилья, те, которые и в лучшие времена уже пустые стояли. А остальные вполне добротные, так что в них не то, что ночевать, а и жить вполне сойдёт. Да, вот, хоть в этой обосноваться можно, – егерь указал на ближайший к ним дом, чья крыша со светёлкой едва выглядывала из яблоневых крон. – Это вроде старухи Михайловой избушка. Она там до последнего проживала, пока внучатый племянник её к себе в Красновку не забрал.
– Ну, что ж, тогда рюкзаки там сбросим и пойдём деревню обходить, – распорядился Колесников. – Если группа «Аномалия» сюда приходила, то какие-то признаки их пребывания здесь мы обязательно найдём.
Вблизи указанная егерем изба вид имела слегка удручающий: занесённое прелой листвой крыльцо, приоткрытая покосившаяся дверь, будто раззявленный рот мертвеца. Пыльные безжизненные окна, в которых стихия пока обошла своим вниманием стекло. Ставни почему-то были раскрыты, что выглядело странно: чтоб деревенский житель при отъезде из дома не закрыл ставни – немыслимо. Разве что уезжали второпях.
Семёныч протиснулся в дом первым, огляделся по-хозяйски и вынес вердикт:
– Ночевать можно, если мышей не боитесь. Их, поди, теперь здесь уйма шастает.
– Рюкзаки складываем у печи, – распорядился вошедший следом Колесников. – Костик, остаёшься на месте, разбиваешь лагерь, обустраиваешься. А мы с Уваровым и Семёнычем осмотримся. Справишься один?
Он бросил на парнишку пытливый взгляд.
– Даже не сомневайтесь, Юрий Анатольевич, – ответил тот. – Мастера спорта по туризму зря не дают!
Уваров незаметно закатил глаза.
– Ну, вот и покажи своё мастерство, – кивнул Колесников.
Некогда широкая деревенская улица едва угадывалась по тому, что трава в том месте росла не так буйно, с трудом пробивая себе дорогу к солнцу сквозь хорошо утоптанную землю. Кое-где на этих травяных островках проросли тоненькие деревца. Природа как будто намекала: ещё десяток-другой лет – и от улицы ни следа не останется. Её будет просто не найти среди зарослей.
– Семёныч, сколько тут дворов было? – поинтересовался Колесников.
– Да, собственно, дворов тридцать, может, сорок. Это в лучшие годы. Лет тридцать назад жилых дворов было пятнадцать, и зимовало из них – восемь или семь.
– А про аномалию местные что говорят? – капитан бодро вышагивал по улице, зорко глядя по сторонам. – Что тут такого могло происходить, что аномальщиков сюда понесло?
– Да какая там аномалия! – раздражённо отмахнулся егерь. – Так, бабьи сказки. Я и этим туристам сразу сказал: трёп это, байки. Туманы тут густые очень – это да, но оно и понятно – болото под боком какое! Местные, если туман, то и носа из дому не казали. И если кто из наших гостил – не отпускали. Был тут случай, давно, я ещё молодой был, только из армии вернулся. Пришёл в Мохово Никита Гришин, у него тётка что ли тут троюродная жила. Посидели, как водится, именины вроде её отмечали. Выпил он немного. Погостил, да к вечеру домой через гати засобирался. Тётка его отговаривать, мол, куда на ночь глядя, вон туман какой стелется. Далеко ли до беды? Да тот лишь отмахнулся, дорогу, мол, хорошо знаю, не собьюсь даже с закрытыми глазами. И ушёл. И всё, с концами. Сгинул в болоте, дурень.
– А про шары что? – не унимался Колесников, с грацией хищника переходя от одной избы к другой.
Почти все они были наглухо заколочены: покидая родные места, хозяева явно не собирались возвращаться в ближайшие годы. А то и вовсе никогда не собирались.
– Да тоже россказни, – отмахнулся Семёныч. – Вроде как блазнится что-то в тумане, как бы шар светящийся, который за человеком летит, преследует. То ли колдун это какой-то, что когда-то в стародавние времена в Мохово жил, то ли нечисть болотная оборачивается так, чтобы людей пугать. Вот эти ваши исследователи наслушались сказок и пошли изучать. А вот дошли ли, нет – кто их знает.
Колесников чуть замедлил шаг, оглянулся на егеря.
– Слушай, Семёныч, а без сопровождения, как думаешь, могли они сюда добраться? Сами, на удачу, так сказать?
– Вряд ли. Ты же видел, как тут всё. Гати, если не знать, где они, ни за что не найти. Не нашли бы они сами. Так что может, зря мы их тут ищем.
– Но ведь у болота они были, – подал голос Уваров. – И в Мохово они тоже собирались, раз просили вас их проводить. Зачем же они сюда выдвинулись, если без проводника пройти невозможно. Глупо как-то. Нелогично. Лучше было бы дождаться вас, и пойти наверняка.
– Верно мыслишь, Лёха, – похвалил Колесников. – Не сходится что-то. Нет смысла идти самим наугад, если можно день-другой подождать и пойти с проводником. Не мог кто-нибудь другой их через болото провести?
– Это вряд ли. Красновские к этим болотам близко не ходят, особенно наслушавшись всяких баек. Так, если только по краю верхами, когда по грибы-ягоды надо сходить, и то с опаской. По гатям разве что пара человек туда ходила родню навещать…
Он вдруг умолк, осенённый внезапной мыслью, удивлённо вскинул брови и выразительно посмотрел на Колесникова.
– А пожалуй, капитан, есть человек, который мог бы их через Жабье болото провести!
Наверху, словно подтверждая слова егеря, глухо пророкотало.
– Ого! А ведь не обещали дождей! – воскликнул капитан.
– Обещали местами, – возразил Семёныч. – Сам по местному радио слышал. Так что, если повезёт – мимо пройдёт, а нет – так заденет.
– Так кто их через болото мог провести? – не выдержал Уваров.
– Да есть в Красновке один мужик. Он старухе Михайловой внучатым племянником приходился. Кирюха – он тоже одинокий, как и бабка его, был. Вот он и бегал к ней несколько раз в месяц. То по хозяйству помочь, то из Красновки чего принести. А потом уж, лет пять назад, к себе её перевёз. Оно и верно. Старуха последний год совсем одна в деревне жила. Дряхлая уже стала и с головой совсем худо. Уж она-то и порассказала побасенок. Наслушаешься – так из дому до сортира не выйдешь. Себя уже не всегда помнила, а сказки сказывала складно.
– Так, а что ж ты только сейчас-то про этого своего мужика вспомнил? – напустился на егеря Колесников. – Пока мы в Красновке были, могли бы его обо всём расспросить.
– Да вот, собственно, только сейчас на ум пришло, – виновато развёл руками Семёныч. – Он, Кирюха-то, как два года назад бабку схоронил, так на шабашки подался. Живёт один, о нём заботиться некому, да и ему тоже. Вот он живность распродал, хозяйство забросил и давай на вахты ездить. На три месяца, на полгода. Его и дома-то почти нет никогда. Чуть покажется – и снова уедет.
– Так проверить надо было! – воскликнул Уваров, чувствуя какой-то назойливый зуд в ногах: хоть сейчас иди обратно и выясняй.
– Гаврилова попросим – он к нему заедет, – Семёныч похлопал себя по карману с рацией.
В небе снова заворчало, словно оно выразило недовольство таким положением дел.
– Не нравится мне это, – Колесников бросил озабоченный взгляд в пока ещё ясное небо. – Поторапливаться надо, а то вдруг здесь те самые места, где дождь с грозой должны пройти. Вот что, Семёныч, свяжись прямо сейчас с Гавриловым, а мы с Лёхой пока дальше пойдём дома осматривать.
Следующий дом вид имел весьма плачевный: покосившийся сруб, просевшая крыша, пустые мёртвые окна без стёкол. Уже не дом, а скорее тронутый разложением труп дома. Вопреки ожиданиям Алексея, капитан не прошёл мимо, а поломился прямо сквозь заросли репейника к этим развалинам.
– Шею свернёшь, капитан! – крикнул ему егерь, спешащий к ним.
Но Колесников будто его и не слышал. Треща сухостоем, с хрустом ломая заросли дикой малины, он проложил путь к завалившемуся на бок крыльцу, вытянул оттуда что-то и торопливо вернулся назад.
– Смотрите, что я нашёл! – он продемонстрировал защитного цвета куртку с шевроном на рукаве: большая белая буква «А» на тёмно-синем фоне и летающая тарелка под ней. – Это их вещи! Они здесь были! Значит, этот твой Кирюха их сюда привёл, слышишь, Семёныч?
– Гаврилов обещался заехать к Кирюхе, выяснить, дома ли он и, если тот дома, поговорить, – доложил егерь, придирчиво оглядывая куртку. – Да, их одежонка, – кивнул он.
– Кажется, я нашёл место их стоянки, – сказал Уваров, указывая в сторону следующего дома.
Трава возле него была значительно ниже, а сухостой и заросли кустарника как будто нарочно вырублены. При подходе к дому они наткнулись на костровище, совсем свежее, даже не начавшее зарастать травой.
– Идём-ка в дом, – скомандовал Колесников. – И будь предельно внимателен и осторожен.
– Ага, про змей я помню, – отозвался Уваров.
– Боюсь, змеи – не самое страшное, что тут можно встретить, – кинул странную фразу капитан и осторожно открыл дверь.
На них повеяло затхлой сыростью, и Уваров поморщился, представив, что им, возможно, предстоит ночевать в похожих условиях. Колесников первым вступил в пыльный сумрак мёртвой избы, потом вскинул руку к голове и включил налобный фонарик, прицепленный к кепке. Алексей последовал его примеру. Сумрак смятенно расступился, освобождая дорогу. Из-под ног шмыгнуло что-то маленькое, серое. «Мыши! – догадался Уваров. – Их здесь и правда полчища должны быть».
Изба, некогда добротный пятистенок, выглядела теперь жалко: по полу разбросан мусор и какое-то тряпьё, окна заткнуты старыми подушками и ватными матрасами. Колесников сбросил нагромождение вещей с кухонного окна, впуская дневной свет в небольшое помещение, и солнечные зайчики тут же заплясали на облупленной печи. Из угла на незваных гостей взирал потемневший лик старой иконы. Колесников решительно шагнул вперёд, в дальний угол избы, по-прежнему освещая путь фонариком – дневного света сквозь пыльное окошко явно не хватало.
– Да, похоже, у них тут был организован штаб, – сказал он. – Вот их рюкзаки.
С улицы снова донёсся протяжный рокот, и солнечные зайчики побледнели, словно испугались.
– Кажись, гроза на нас надвигается, – заметил Семёныч. – Может, краем заденет, а может, и нет.
– Ничего, постараемся побольше осмотреть до начала дождя, – сказал Колесников. – Надо найти оборудование. Они с собой прилично всякого таскали. Не только биорамки и дозиметры, как большинство доморощенных аномальщиков. Эти ребята солидные, и деньги получают не только от подписчиков. Я бы даже сказал – не столько от подписчиков. У них есть спонсоры. Эти на хорошее оборудование раскошелились в своё время. В том числе и наше Министерство им кое-что подкидывает. А нам от них частенько полезные сведения перепадают. Смотрите по сторонам внимательно. Аномальщики обычно камеры видеонаблюдения устанавливали где-то.
– Кажется, я видел одну, – подал голос егерь. – Чуть дальше по улице на берёзе.
– Идём, покажешь!
Камера действительно была укреплена на кривом берёзовом стволе, правда, кто-то беспощадно приложился к ней чем-то тяжёлым, превратив её в бесполезный кусок пластика. Колесников, чертыхнувшись сквозь зубы, тем не менее достал из кармана пакет и тщательно упаковал в него останки прибора. Над головой снова грянул раскат, и на этот раз сомнений в том, что гроза надвигается прямо на деревню, ни у кого не осталось. Тяжёлая сизая туча, клубясь, пожирала небо над крышами домов. Колесников раздосадовано кинул взгляд на неё, потом в сторону, где среди зарослей виднелись остатки ещё пары домов.
– Те дома совсем уж нежилые, – сказал Семёныч, будто предугадав мысли капитана. – Их местные начали растаскивать, да не растащили до конца – поуезжали со временем. А за домами – там кладбище и лес уже.
– Ладно, – сдался Колесников, кинув ещё один взгляд на небо. – Берём рюкзаки группы и возвращаемся. Посмотрим, что в них и грозу переждём.
*
Костик со своим дежурством в лагере справился на отлично: вещи разобрал, ночлег обустроил, расчистил место для костра перед домом. К моменту возвращения остальных он успел наготовить дров и сложил их в сенцах.
– Нет смысла разводить костёр, – заметил Семёныч, кивая на стремительно темнеющее небо.
– А я и не собирался, – пожал плечами Костик. – Для перекуса с чаем воды можно и на горелке накипятить.
Окрестности осветил мимолётный голубоватый пламень молнии, а следом прокатился рокот, сотрясая воздух.
– Идём в дом, – скомандовал Колесников. – Пора подкрепиться, а потом нужно вещи осмотреть.
Быстро согрели чаю на горелке и расположились за столом возле кухонного окна. Рассохшаяся столешница была покрыта одноразовой нетканой скатёркой.
– Ишь ты, как в ресторане! – хмыкнул Семёныч.
– Ну, не на газете же, – ответил Костик. – Можно и в походе культурно питаться.
В кармане егеря ожила рация.
– У аппарата! – отозвался он.
– У самогонного что ли? – донеслось сквозь хрипы помех. – Семёныч, я у Кирилла сейчас. Дома его нет, соседи сказали, что уже давно нет. Видели его неделю или чуть больше назад. Уходил куда-то с рюкзаком. Но, говорят, вроде сказал, что всего на пару дней. И с тех пор не возвращался. Может, правда, группу в Мохово повёл, он вроде тёрся возле этих аномальщиков. А может, и нет, он ведь и тут на шабашках, бывает, работает. Приём!
– Вот спасибо тебе, товарищ Гаврилов! – весело отозвался Семёныч. – С меня магарыч, как вернусь! Приём!
А в следующее мгновение над крышей дома вместе с ослепляющей вспышкой молнии раздался такой громовой залп, что старая изба дрогнула, а егерь от неожиданности выронил рацию.
– Ух, ёшки-матрёшки, вот это долбануло! – охнул он. – Рядом где-то вдарило! Как бы чего не подпалило.
– Ни хрена себе… – почти одновременно с ним пробормотал Костик, глядя в окно.
В нескольких метрах от окна завис голубоватый яркий шар размером не больше футбольного мяча.
– Шаровая… – выдохнул Семёныч. – Прямо возле нас, окаянная! Опасная штука!
Уваров, сидевший ближе всех к окну, ощутил, как на голове волосы становятся дыбом: то ли от испуга, то ли наэлектризовались.
– Что делать-то? – тихо спросил он, еле подавив первый порыв вскочить с места и убежать подальше.
Шаровую молнию он видел впервые в своей жизни и никаких восторгов по поводу столь редкого события не испытывал.
– Ничего не делать, – ответил Колесников. – Сидим на местах, наблюдаем. Ждём, когда исчезнет.
– Вот, а бабка-то Кирюхина, кстати, тоже про шаровую молнию рассказывала, – подал голос Семёныч. – Говорила, часто они тут бывают. Одна к ней в дом залетала даже. Это перед тем, как внучок её к себе забрал. Говорит, сижу вечером, носки вяжу и слышу – дверь открывается. А в деревне-то на тот момент уж никого и не было. Одна она последние годы жила. На всю деревню – одна, даже летом уж никто не приезжал. И вот, дверь отворилась, говорит, и в избу к ней залетела эта штука. Ни грозы при этом не было, ни дождя. Откуда только взялась?..
– У тебя, Семёныч, словесное недержание на нервной почве? – поинтересовался Колесников.
Голубой шар неожиданно метнулся в сторону и поплыл вдоль по улице, словно потерял интерес на таращившихся из окна людей.
– Пронесло, слава богу! – выдохнул егерь, не обратив внимания на реплику капитана. – Я знавал случаи, когда людей мимо не проносило… Старуху Михайлову-то тоже тогда мимо беды пронесло. Говорит, влетела в дом и к ней. А у неё от страха клубок из рук выпал и вокруг неё прокатился. Как круг очертил. Вот шар-то к ней сунулся было, облетел несколько раз вокруг, да и вылетел вон. После того случая Кирюха-то её и забрал к себе. Рассказывал, мол, пришёл к ней, а она всё нитками красными опутала. Окна, двери, вокруг дома обмотала. Тогда он и понял, совсем она умом повредилась…
– Там кто-то есть! – воскликнул Костик, приникая к окну.
Уваров вплотную подвинулся к пыльному стеклу, вглядываясь в сероватую пелену дождя, скрадывающую очертания унылого пейзажа. Различить что-то в ней было весьма затруднительно.
– Я никого не вижу.
– Мне кажется, он спрятался за кустом, – нахмурился Костик, почти уткнувшись носом в стекло.
– Когда кажется, креститься надо, Костя, – ответил Колесников, нависая над ними и тоже глядя в окно.
– Пробовал – не помогает, – буркнул парень.
Какое-то время все продолжали пялиться в окно, силясь среди дождя разглядеть то, что померещилось или на самом деле виделось Костику. Но серый унылый пейзаж, размытый струями дождя, оставался неизменен. «Как бараны на новые ворота, – внезапно осознал Уваров, отодвигаясь от окна. – Похоже на трюк «как заинтриговать дебила», только Костик вроде не шутит и не прикалывается». Под сердцем как-то неприятно заворочалось, тронуло необъяснимым холодком. Жуткое всё же место – эта нежилая деревенька. Да и группа, как ни крути, куда-то пропала. Вещи-то их здесь остались, а люди – исчезли. Ничего хорошего эти обстоятельства не сулят. Особенно если учитывать специфику его нынешней работы. Колесников хоть и успокоил его, мол, ты быстро ко всему привыкнешь, но Уваров пока сомневался, что к этому можно легко и быстро привыкнуть.
– Ладно, отбой, – произнёс Колесников, возвращаясь на место. – Давайте закончим с перекусом и возьмёмся за рюкзаки. А уж был там кто-то среди кустов или тебе, Костя, показалось, мы ещё успеем выяснить.