Одной из самых известных совместных работ Яна Брейгеля Старшего (1568-1625) и Питера Пауля Рубенса (1577-1640), без сомнения, является серия, изображающая пять чувств, которая сегодня находится в Национальном музее Прадо.
На пяти картинах, каждая из которых размером примерно 65 х 100 см, изображены женщины, олицетворяющие пять чувств, на фоне королевских коллекций, которые вместе создают идеализированную картину двора Габсбургов, правителей Южных Нидерландов, эрцгерцогов Альберта и Изабеллы, чьи замки в Брюсселе и его окрестностях изображены на расстоянии.
В этих амбициозных аллегориях энциклопедические коллекции артефактов олицетворяют всё пространство чувственного опыта.
Изображение пяти чувств в виде женских образов с соответствующими атрибутами уходит корнями во фламандские гравюры XVI века, но Брейгель впервые взялся за эту тему как за средство изображения изобилия объектов, связанных с искусством, культурой, наукой и войной, дополненных богатыми плодами земли и трофеями охоты, все из которых воспринимаются через чувства.
С непревзойденной точностью и безошибочным мастерством он воспроизвёл бесчисленное количество картин, многие из которых узнаваемы: например, во "Вкусе" мы видим его собственную гирлянду из фруктов вокруг изображения Цереры, принимающей дары от Четырех времен года.
Действие на 3х из 5ти картин серии происходит в роскошных покоях, которые отражают богатство и великолепие двора Габсбургов.
Фигура Зрения рассматривает картину в Кунсткамере, или кабинете коллекционера, заполненном картинами, антикварными бюстами, декоративными предметами, гобеленами и научными приборами;
Слух играет на лютне среди коллекции музыкальных инструментов и часов;
Осязание целует путто на фоне внушительного арсенала оружия;
Обоняние сидит в саду среди цветущих цветов;
Вкус, сидя за роскошно накрытым столом, уставленным едой и напитками, пробует устрицу и позволяет сатиру наполнить ее бокал вином.
Эта серия была впервые описана в 1636 году, когда картины были внесены в опись Королевского дворца Алькасар в Мадриде.
И в описании говорилось, что картины были подарены в 1634 году герцогом Вольфгангом Вильгельмом Пфальц-Нойбургским (1578-1653) кардиналу-инфанту Фердинанду (1609-1641), который стал новым правителем Южных Нидерландов после смерти Альберта и Изабеллы в 1621 и 1633 годах соответственно.
Через посредство испанского герцога Медина-де-лас-Торреса Фердинанд впоследствии подарил картины своему брату, королю Испании Филиппу IV, который приказал повесить их в читальном зале Алькасара.
Вполне возможно, что подарок Вольфганга Вильгельма Фердинанду был вызван его благодарностью за победу в битве при Нёрдлингене в сентябре 1634 года, ставшей важным поворотным моментом в Тридцатилетней войне. Именно возле этого города на юге Германии шведы и их немецкие союзники были остановлены в своем наступлении войсками под командованием Фердинанда, тем самым предотвратив угрозу территориям Вольфганга Вильгельма вокруг Регенсбурга и Нойбурга.
Как и когда эта серия попала в руки Вольфганга Вильгельма до того, как он отдал её в 1634 году мы, вероятней всего, никогда не узнаем.
Как бы то ни было, в тот же период, когда была написана нынешняя серия «Пять чувств», Брейгель работал над другим важным заказом, изображая тот же сюжет в двух картинах, которые предназначались Альберту и Изабелле: в октябре 1618 года город Антверпен купил у Брейгеля
две гениальные картины, представляющие «Пять чувств», над которыми работали двенадцать лучших мастеров этого города, для представления Их Светлейшим Высочествам.
В 1619 году эти большие и ценные картины висели в зале для аудиенций замка Тервюрен; в 1731 году они погибли во время пожара во дворце Куденберг.
Версии, сохранившиеся в музее Прадо (рис. внизу), которые к 1633 году уже находились в Испании, оказались точными копиями оригиналов картин.
Для Брейгеля и его коллег эти две совместные картины были беспрецедентными, поскольку не менее двенадцати других неназванных мастеров внесли свои собственные картины в картину, что позволило страстным коллекционерам Альберту и Изабелле обладать в этих двух картинах репрезентативными работами всей антверпенской школы живописи их времени.
В обсуждаемой здесь серии Брейгель выбрал другой подход, сам воспроизводя картины своих коллег, а также свои собственные.
Зрение часто рассматривается как основа серии, посвященной пяти чувствам, и эта позиция завоевана благодаря её исключительно богатой и многослойной иконографии.
Кроме того, дата её создания — 1617 год — указывает на то, что серия началась именно с этой картины.
Тем не менее, важно рассматривать отдельные картины в контексте всей серии.
Подобно тому, как Брейгель ранее пытался в различных сериях, посвященных четырем элементам, запечатлеть мир природы в его бесконечном разнообразии, в своих аллегориях пяти чувств он рисует идеализированную картину каждого аспекта придворной жизни.
Собирание коллекций артефактов и натуралий, глубокое понимание музыки и активный интерес к научным занятиям были неотъемлемой частью придворной культуры, как и управление семейными поместьями и популярное времяпрепровождение — охота, что отражено, например, в Аллегории вкуса.
Более того, каждая картина серии содержит соответствующие намеки на роль, которую играют индивидуальные чувства в учении о Спасении.
Аллегория зрения с резиденцией эрцгерцогов в Брюсселе Куденберг на заднем плане находится в кабинете, заполненном произведениями искусства и научными приборами.
Этот тип кунсткамеры со временем превратился — отчасти благодаря усилиям Брейгеля — в популярный жанр антверпенской школы.
В этой работе представлены почти все жанры живописи — от натюрморта до исторической живописи, от портрета до морского пейзажа.
И вполне естественно, что на картине работы Рубенса и Брейгеля занимают самые видные места и более многочисленны, чем работы других художников.
Олицетворение зрения изучает картину, которую держит в руках крылатый путто, изображающую исцеление Христом слепого человека, вероятно, это картина самого Брейгеля.
К стене под полками с антикварными портретными бюстами прислонена картина, которая представляет собой антитезу этой библейской истории: падение слепого.
Это иллюстрирует контраст между видением, проистекающим из истинной веры, и слепотой неверующего.
Аналогичным образом можно попытаться символически интерпретировать все остальные картины, как примеры истинного видения верующих римско-католической церкви.
Хотя, например, Мадонна с Младенцем в гирлянде цветов, которая основана на совместной картине Брейгеля и Рубенса, по-видимому, была воспроизведена двумя друзьями в основном для рекламы новой композиции.
В Аллегорию зрения Брейгель включил не только Мадонну с Младенцем, над которой он сотрудничал с Рубенсом, но и несколько недавних композиций своего друга.
Например, «Охота на тигра» на задней стене была совершенно новой композицией Рубенса, как и «Даниил в логове львов», фрагмент которой виден вверху слева.
«Пьяный Силен» на переднем плане справа также принадлежит Рубенсу, как и двойной портрет Альберта и Изабеллы — прототип которого не сохранился — и конный портрет Альберта.
Изображение Венеры и Психеи над воротами основано на картине Тициана (1488/90-1576), а справа, перед античными бюстами, изображена святая Цецилия Рафаэля (1483-1520), половина которой закрыта.
Среди античных бюстов есть известные портреты Марка Аврелия, Нерона, Августа и Александра Великого. На верхней полке находятся уменьшенные копии статуй Микеланджело. Античные статуи занимают видное место в галерее картин в правом заднем углу.
В дополнение к картинам и статуям и куче сложенных ковров на переднем плане слева Брейгель изобразил великолепные предметы из золота и серебра, включая шкаф с богато украшенными кувшинами, вазами и блюдами.
Многочисленные выставленные оптические приборы — такие, как недавно разработанный телескоп между женщиной и путто — олицетворяют научное измерение зрения.
Олицетворение слуха играет на лютне и поёт под аккомпанемент путто, лежащего у её ног, в сопровождении двух певчих птиц, сидящих на табурете; на заднем плане изображен летний замок эрцгерцогов Маримонт.
В дальнем левом углу играет группа музыкантов.
Между клавесином известной антверпенской фирмы Ruckers и круглым столом с семью пюпитрами, прикрепленными к нему, Брейгель изобразил большое количество музыкальных инструментов.
На нотной доске, расположенной ближе всего к зрителю, изображен герб эрцгерцога и имя придворного композитора Альберта и Изабеллы, англичанина Питера Филипса (1560/61-1628).
На полу справа на переднем плане лежат различные охотничьи рога, а стол и заднюю стену украшает ряд часов с красивым дизайном — в те времена ощущение времени воспринималось в основном с помощью слуха.
Рядом с живыми попугаями стоит механизм с механической птицей. Искусственное пение птиц часто использовалось в садовой архитектуре, чтобы сбить с толку чувства в игре иллюзии с реальностью.
Среди картин, висящих на стенах, есть триптих с изображением Благовещения Пресвятой Деве (которая слышит божественное слово); а крышка клавесина украшена изображением Благовещения пастухам Хендрика ван Балена (1575-1632).
Концерт муз над триптихом — это композиция Ван Балена или Хендрика де Клерка (ок. 1560-1630), с которым Брейгель также сотрудничал.
Справа висит одна из композиций Брейгеля на очень подходящую тему: Орфей, очаровывающий животных своей музыкой.
Аллегория осязания расположена в полуоткрытой комнате с картинами, медицинскими инструментами и полками с доспехами, в которой олицетворение осязания нежно целует путто.
Левая половина картины заполнена оружием и доспехами; на среднем плане оружие куется в кузнице на открытом воздухе, расположенной среди руин.
На гобелене, на котором висят картины изображена собака, вцепившаяся в горло оленя. Ведь концов, боль, как и удовольствие, ощущается через осязание.
Это ярко выражено медицинскими инструментами (включая устрашающе большую пилу для ампутации), двумя вырванными зубами, лежащими на столе, хищной птицей, парящей в воздухе со своей добычей, а также множеством оружия и доспехов. На метафорическом уровне оружие символизирует боль и жар битвы.
Оружие и доспехи прославленных предков бережно хранились как память о героических деяниях прошлого, как выдающееся воплощение династических амбиций семьи, а оружие, захваченное у врагов, с гордостью демонстрировалось в качестве трофеев.
Доспехи надевались на манекены, становясь, таким образом, своего рода портретами их бывших владельцев.
На картине доспехи на деревянной подставке, возвышающейся над витриной с оружием на полу, возможно, принадлежат Максимилиану I (1459-1519) или Филиппу Красивому (1478-1506).
На полу лежат части доспехов с гравированными и позолоченными орнаментальными полосами, которые массово производились в Италии в шестнадцатом веке и, следовательно, не связаны с каким-либо определенным рангом: они могли входить в стандартный реквизит мастерской Брейгеля.
Самая большая картина в этой аллегории — изображение Страшного суда, в котором главные роли отведены мукам проклятых и жару адского огня. Эта работа напоминает сцены ада и чистилища Брейгеля.
Поражение Сеннахирима ниже основано на композиции Рубенса и изображает победу библейского царя Езекии над языческими врагами Израиля.
Другой сюжет, хорошо подходящий для этой аллегории, это, конечно, «Бичевание Христа».
В Аллегории обонянии обнаженная героиня появляется в прекрасном саду, сидя на подушке среди благоухающих цветов, которые протягивает ей путто.
Замок на заднем плане невозможно опознать, но он, естественно, намекает на придворный образ жизни, в котором было само собой разумеющимся иметь великолепные сады, изобилующие редкими растениями и луковицами.
Альберт и Изабелла также разбили сады в своей резиденции в Брюсселе, для которых они собирали экзотические цветы: в одном из своих писем кардиналу Борромео Брейгель писал, что ездил в Брюссель, чтобы своими глазами изучить ряд редких цветов.
Здание слева, должно быть, является парфюмерной мастерской, о чём свидетельствуют различные стеклянные сосуды и открытый камин, в то время как здание справа представляет собой искусственный грот с фонтанами и каскадами, спроектированный для эрцгерцогов инженером и садовым архитектором Саломоном де Каусом (1576-1626).
В то время как Обоняние позволил Брейгелю снова продемонстрировать свои особые навыки художника-цветочника, в «Аллегории вкуса» он проявил себя как художник натюрмортов с дичью.
На переднем плане находится чрезвычайно хорошо прорисованная куча дичи с красочным ассортиментом певчих птиц, фазанов, оленей, зайцев, куропаток, голубей, павлина и кабана.
Так же, как цветочные композиции Брейгеля состоят из цветов, которые на самом деле не цветут в одно и то же время года, эта картина содержит образцы дичи, на которую охотятся не в одно и то же время года.
Слева на переднем плане лежат несколько кусков лосося и немного рыбы.
На кухне в задней части дома жарится дичь и готовится рыба; на картине, висящей над дверью, изображена просторная кухня в стиле Питера Брейгеля Старшего.
На столе, где царит вкус, дичь и рыба, благодаря кулинарному искусству, были преобразованы в пироги из лебедя, фазана, голубя и павлина, а также в тарелки с омарами, устрицами и жареной птицей.
Олицетворение вкуса наслаждается этой восхитительной едой, в то время как сатир наполняет её бокал вином.
Не только сатир, но и другие предметы — виноградные лозы в верхней части картины, корзина с виноградом в центральной натюрмортной композиции и винный охладитель и кувшины слева — представляют вина, произведенные в королевских поместьях.
Взятые вместе, эти элементы изображают богатые и разнообразные урожаи владений Альберта и Изабеллы, чей охотничий домик, замок Тервюрен — с его охотничьим парком и прудами для разведения рыбы — изображен на заднем плане.
За столом, на обивке стены из золотой кожи, висит картина, изображающая «Брак в Кане» — сюжет, который, естественно, можно рассматривать как библейское дополнение роскошного стола, изображенного здесь.
Вместо того чтобы рассматривать Аллегорию Вкуса как предостережение против невоздержанности, которую, возможно, проявляют пьющая вино женщина и её сатир, кажется более естественным интерпретировать эту щедрую трапезу как ссылку на придворную кухню и культуру пиршеств, которые, как и охота, были неотъемлемой частью аристократического образа жизни.
Закон, принятый в Южных Нидерландах в 1613 году, запрещал охоту всем, кроме правящих лордов; было строго запрещено — под страхом крупного штрафа — охотиться в герцогских владениях или вблизи них, владеть дичью или держать охотничьих собак.
Это подтвердило представление о том, что охота на дорогостоящую дичь была герцогской прерогативой.
На этой картине богатые охотничьи трофеи служат ещё одним свидетельством роскошной жизни при дворе, которая является декорацией к серии Пять чувств.
Репродукция на левом переднем плане Гирлянды фруктов вокруг изображения Цереры, принимающей дары от Четырех времен года, работы Брейгеля и Ван Балена является очень подходящим дополнением к изображенному здесь изобилию.
Воспроизводя эту недавнюю композицию, Брейгель снова рекламирует самый новейший продукт, который он и его друзья-художники из Антверпена могли предложить.
Присутствие шелковистой мартышки на спинке стула, по сути, связано с традиционными изображениями органов чувств, в которых обезьяна является постоянным спутником вкуса, точно так же, как собака традиционно ассоциируется с обонянием, а олень — со слухом.
Для Брейгеля изображение пяти чувств стало прекрасной возможностью запечатлеть все аспекты идеализированной придворной культуры.
Эти картины были явно вдохновлены элегантностью двора эрцгерцогов, а также высоким качеством и масштабным ассортиментом их коллекций.
На символическом уровне эти картины выражают процветание и мир, царившие в Южных Нидерландах во времена правления Альберта и Изабеллы, когда искусство, культура и наука вновь смогли расцвести, а земля — приносить плоды.