Конверт лежал на столе уже третий день. Белый, невинный, с печатью медицинской лаборатории. Костя каждое утро проходил мимо, наливал кофе, читал новости — и снова этот конверт притягивал взгляд, словно магнит.
«Результаты анализа ДНК готовы к выдаче».
— Папа, а что это? — Матвей потянулся к столу, но Костя быстро убрал конверт в ящик.
— Ничего особенного, сынок. Иди завтракать.
Сынок... Как легко слетало это слово с языка десять лет подряд. А теперь каждый раз — как удар в солнечное сплетение.
Юля вошла в кухню, волосы еще влажные после душа. Тридцать пять лет, а выглядит на двадцать пять. Костя когда-то гордился — какая у него красавица жена! Коллеги завидовали. Соседи в подъезде оборачивались.
— Опять этот хмурый вид с утра? — она чмокнула его в макушку, поставила перед ним тарелку с омлетом. — Работа заела?
Работа... Если бы только работа.
— Юль, а помнишь, мы хотели съездить к твоей маме на выходных?
— Мама в больнице лежит, забыл? — она нахмурилась. — Костя, ты последнее время какой-то странный. То забывчивый, то... не знаю. Может, к врачу сходить?
К врачу он уже ходил. Две недели назад. Узнал, что у него серьезные проблемы с репродуктивной системой. Врач объяснил деликатно: «Константин Викторович, с таким диагнозом естественное зачатие практически невозможно. Вы уверены, что...»
Костя тогда перебил: «Доктор, а можно сделать тест ДНК?»
Теперь результат лежал в ящике стола. И Костя знал — стоит его открыть, и жизнь разделится на «до» и «после».
Вечером того же дня Матвей делал уроки в своей комнате, Юля смотрела сериал в гостиной. Костя заперся в кабинете и дрожащими руками вскрыл конверт.
«Вероятность отцовства: 0%».
Ноль процентов. Даже не один, не два — ноль.
Костя сел в кресло и уставился в потолок. Десять лет. Десять лет он растил чужого ребенка, думая, что это его сын. Десять лет просыпался среди ночи, когда Матвей болел. Учил кататься на велосипеде. Ходил на родительские собрания. Мечтал, что сын пойдет по его стопам — станет инженером.
А Матвей... Костя вдруг отчетливо вспомнил: у мальчика голубые глаза. У него самого — карие, у Юли — зеленые. В школе проходили генетику...
Дверь кабинета тихо скрипнула.
— Пап? — Матвей заглянул. — Мама сказала ужинать. А ты чего сидишь в темноте?
Костя быстро сунул бумагу в ящик.
— Иду, сын... Иду, Матвей.
На следующий день Костя не пошел на работу. Сказал, что заболел и сел в машину. Ехал по городу без цели, пытался привести мысли в порядок.
«Кто отец?» — этот вопрос крутился в голове, как заезженная пластинка.
У Юли было не так много близких друзей-мужчин. Костя мысленно перебирал: одноклассники, коллеги... Стоп. Сергей.
Сергей Владимирович, их общий знакомый еще со студенческих времен. Фотограф, свободный художник, как он сам себя называл. Приходил в гости, бывал на их дачных посиделках. У него тоже голубые глаза...
Костя припарковался у дома и поднялся на свой этаж. В лифте встретил тетю Лизу, соседку с восьмого.
— Костенька, а ты чего рано? — она посмотрела на него внимательно. — Бледный какой-то.
— Голова болит, Елизавета Петровна.
— Понимаю, понимаю... — она покачала головой. — А у вас там, кстати, вчера до поздна кто-то был. Я с собачкой гуляла, видела — машина знакомая во дворе стояла. Серая «Шкода».
У Сергея серая «Шкода».
— Ах да, — Костя попытался сохранить спокойствие, — это Сергей заходил. Фотографии семейные обсуждали.
— А-а, понятно. Хороший мужчина, кстати. Воспитанный. Юлечку цветами всегда... — тетя Лиза осеклась. — То есть, когда в гости приходит, конечно же.
Лифт остановился на восьмом этаже.
— Ну ладно, Костенька, выздоравливай. И передай Юлечке — если что нужно, я всегда дома.
Дверь лифта закрылась, а у Кости в ушах звенела тишина.
Домой он вернулся к обеду. Юля встретила его в прихожей — нарядная, с макияжем.
— Как самочувствие? — она потрогала его лоб. — Температуры нет.
— Куда собираешься?
— К подруге. Давно не виделись, решили в кафе посидеть. — Юля взяла сумочку с полки. — Матвей в школе до шести, у них дополнительные занятия. Поешь сам, в холодильнике борщ есть.
Она чмокнула его в щеку и исчезла за дверью.
Костя остался один. Прошел в гостиную, упал на диван. На журнальном столике лежал альбом с семейными фотографиями. Он открыл наугад — вот они на море три года назад. Матвей строит замок из песка, Юля смеется, подставив лицо солнцу. А рядом... Сергей. Он тоже был с ними в той поездке.
«Дядя Сережа», — так Матвей его называл. Дядя Сережа, который дарил самые крутые подарки на дни рождения. Дядя Сережа, с которым у Матвея был особый контакт — они могли часами обсуждать какие-то мальчишеские штуки.
Костя перелистнул страницу. Еще одно фото: Новый год, два года назад. Все за столом, тосты, смех. А на заднем плане — Юля и Сергей о чем-то тихо говорят. Стоят близко. Слишком близко для просто друзей.
Телефон зазвонил.
— Алло?
— Папа, это я! — голос Матвея звучал взволнованно. — Слушай, дополнительные отменили! Можно я к дяде Сереже зайду? Он обещал показать новый фотоаппарат!
— К... к дяде Сереже?
— Ну да! Он рядом со школой живет. Мама разрешила, если ты не против.
Мама разрешила. Конечно. Мама прекрасно знает, где живет дядя Сережа.
— Папа? Ты там?
— Да... да, конечно. Только не задерживайся.
— Ура! Спасибо! Люблю тебя!
Матвей отключился, а Костя еще долго сидел с телефоном в руках.
***
Вечер. Семейный ужин. Матвей рассказывает о новом фотоаппарате дяди Сережи, Юля слушает с улыбкой. Костя молча ест и наблюдает.
— А дядя Сережа сказал, что в выходные можем на природу поехать! Фотосессию устроить! — Матвей светится от счастья. — Правда, мам? Ты же согласна?
— Ну... — Юля быстро взглянула на Костю, — посмотрим. Папа устал на работе, может, захочет дома отдохнуть.
— Да ладно! — Матвей повернулся к Косте. — Пап, дядя Сережа такие классные места знает! И он сказал, что научит меня профессионально фотографировать!
Научит профессионально фотографировать... Конечно. Отец должен научить сына своему ремеслу.
— Матвей, иди делай уроки, — Костя встал из-за стола.
— Но пап...
— Иди. Нам с мамой нужно поговорить.
Мальчик понуро потащился в свою комнату. Юля начала убирать со стола.
— О чем хотел поговорить? — она не поднимала глаз.
— О Сергее.
Юля замерла с тарелками в руках.
— Что о Сергее?
— Как долго это длится?
— Что «это»? — но голос уже дрожал.
Костя достал из кармана результат анализа ДНК и положил на стол.
Юля посмотрела на бумагу, потом на мужа. Тарелки выпали из рук и разбились о пол.
— Костя, я... — она опустилась на стул.
— Десять лет, Юля. Десять лет я был дураком.
— Ты не понимаешь...
— Я все понимаю! — он не кричал, но каждое слово резало воздух. — Понимаю, что мой сын — не мой сын. Понимаю, что моя жена все эти годы врала мне в лицо. Понимаю, что я жил в придуманном мире!
— Костя, успокойся... Матвей услышит...
— Матвей! — он горько рассмеялся. — А Матвей знает, кто его настоящий отец?
Юля молчала, глядя в пол.
— Отвечай!
— Нет... не знает.
— А Сергей?
Пауза.
— Сергей знает.
Костя почувствовал, как земля уходит из-под ног. Значит, не только жена его обманывала. Сергей — его друг! — тоже играл роль. Приходил в гости, пил его водку, хлопал по плечу, а сам...
— Как это началось? — голос звучал как из-под земли.
Юля подняла голову. Глаза красные, но слез нет.
— После операции, когда я не могла толком ходить. Ты помнишь, как тяжело мне было? Тяжелая депрессия, ты постоянно на работе... Сергей просто был рядом. Помогал, поддерживал...
— И вы решили поддержать друг друга в постели?
— Не надо так! — она вспыхнула. — Это произошло само собой! Мы не планировали, не хотели...
— Но продолжали.
— Да, продолжали. И что теперь? Ты хочешь услышать, что я каюсь? Извиняюсь? Буду рвать на себе волосы?
Костя смотрел на жену и не узнавал. Где та Юля, которая краснела от комплиментов? Которая мечтала о большой семье и говорила, что любит его больше жизни?
— А любовь? — спросил он тихо.
— Какая любовь?
— Ты говорила, что любишь меня.
Юля встала, подошла к окну.
— Я и люблю. По-своему. Ты хороший человек, Костя. Надежный. Стабильный. С тобой спокойно.
— Спокойно... — он повторил как эхо. — А с ним?
— С ним... — она помолчала. — С ним я другая.
В эту ночь Костя не спал. Лежал и смотрел в потолок. Рядом тихо дышала Юля — уснула, как ни в чем не бывало. А может, притворялась.
Утром за завтраком Матвей был обычным — веселым, болтливым. Рассказывал про контрольную по математике, про драку в классе, про новую компьютерную игру. И ни о чем не подозревал.
— Мам, а дядя Сережа сегодня придет? — спросил он, намазывая масло на хлеб.
— Не знаю, сынок.
— А можно я сам ему позвоню? Хочу показать рисунок, который вчера нарисовал!
Костя встал из-за стола.
— Матвей, одевайся. Я тебя в школу отвезу.
— А что мама?
— Мама дома останется.
В машине они молчали. Только когда подъехали к школе, Матвей спросил:
— Пап, а вы с мамой не ругались?
— Почему ты так решил?
— Не знаю... Вы какие-то странные. И тарелки вчера били.
Костя посмотрел на сына. Голубые глаза, светлые волосы — копия Сергея. Как он раньше не замечал?
— Матвей, а ты... ты любишь дядю Сережу?
— Конечно! Он классный! Всегда все интересно рассказывает, подарки крутые дарит... — мальчик помолчал. — А что?
— Ничего. Беги, опоздаешь.
Матвей выскочил из машины и помахал рукой. Костя проводил его взглядом и вдруг понял: что бы ни случилось между взрослыми, мальчик не виноват. Он десять лет был его сыном. И останется им — что бы ни показывал анализ ДНК.
День тянулся бесконечно. Костя пытался работать, но мысли все время возвращались к разговору с Юлей. К ее словам: «С ним я другая».
А какая она с ним? Страстная? Романтичная? Влюбленная?
Вечером, когда Матвей лег спать, они снова остались вдвоем на кухне.
— Ты решил, что будем делать? — спросила Юля.
— А что предлагаешь ты?
— Можем попробовать все начать сначала. Я порву с Сергеем. Мы поедем куда-нибудь втроем, постараемся...
— Втроем? — он усмехнулся. — Мы теперь всегда будем втроем. Ты, я и твой секрет.
— Костя...
— Знаешь, что самое обидное? — он перебил ее. — Не то, что ты изменяла. Не то, что Матвей не мой сын. А то, что вы с Сергеем все эти годы смотрели на меня, как на идиота. Строили планы, встречались, а я... я покупал подарки на ваши дни рождения.
Юля молчала.
— Скажи честно: ты хоть раз пожалела о том, что случилось?
— Пожалела? — она подняла глаза. — О чем? О том, что родился Матвей? О том, что я была счастлива? О том, что хоть с кем-то была собой настоящей?
— Настоящей... — Костя покачал головой. — А со мной ты кто?
— Хорошая жена. Мать семейства. Примерная женщина.
— И тебе этого мало?
— Мне хотелось больше.
Звонок в дверь прервал их разговор. Костя пошел открывать — на пороге стояла тетя Лиза с тревожным лицом.
— Костенька, извини, что поздно... Но у меня такой вопрос деликатный... — она заглянула в квартиру. — А можно наедине?
Они вышли на лестничную площадку.
— Слушай, я не знаю, как сказать... — тетя Лиза нервно теребила сумочку. — Ты же знаешь, я не сплетница. Но тут такое дело... Сегодня днем в парадной видела Юлечку. Она с мужчиной каким-то разговаривала. Ну, тот самый, что на серой машине ездит...
— Сергей.
— Да, кажется, так. Так вот, они о чем-то горячо спорили. А потом... — она понизила голос, — он ее за руку схватил, а она говорит: «Не сейчас! Костя все узнал!»
Мир вокруг поплыл.
— Елизавета Петровна, вы уверены?
— Да что я, глухая? Слышала четко. И еще он сказал что-то про мальчика... про Матвея. Что-то вроде: «Он имеет право знать правду».
Костя поблагодарил соседку и вернулся в квартиру. Юля сидела там же, где он ее оставил.
— Сергей хочет рассказать Матвею? — спросил он без предисловий.
Она вздрогнула.
— Откуда...
— Неважно. Отвечай.
— Он считает, что мальчик должен знать своего настоящего отца.
— А ты?
— Я против. Зачем ломать ребенку жизнь?
— Ломать жизнь... — Костя сел напротив. — А мою жизнь кто ломал десять лет?
— Твоя жизнь не сломана! У тебя есть сын, который тебя обожает! Есть семья! Есть...
— Есть ложь. — Он встал. — Юля, я ухожу.
— Куда?
— К матери. На несколько дней. Мне нужно подумать.
— А Матвей? Что я ему скажу?
— Скажешь, что папа в командировке. Ты же мастер говорить неправду.
Костя собрал сумку и уехал. Мать жила в пригороде, в старом доме с садом. Она встретила его без вопросов — поняла, что сыну плохо.
— Поживи, сколько нужно, — сказала просто. — В твоей комнате все как было.
Три дня он ходил по саду, рубил дрова, помогал по хозяйству. Пытался понять, что делать дальше. Матвей звонил каждый вечер — спрашивал, когда папа вернется, рассказывал школьные новости. А в среду произнес фразу, которая заставила сердце Кости остановиться:
— Пап, а дядя Сережа сказал, что хочет со мной серьезно поговорить! Интересно, о чем?
— Матвей, — Костя сжал телефон, — что бы дядя Сережа ни сказал тебе, помни: я всегда буду твоим папой. Понял?
— Пап, ты чего? Конечно, будешь! А дядя Сережа — он же просто дядя Сережа.
Просто дядя Сережа... Если бы все было так просто.
В четверг утром Костя вернулся домой. Юля встретила его с облегчением:
— Слава богу! Матвей каждый день спрашивал... А Сергей... он хочет завтра прийти. Поговорить с мальчиком.
— И ты согласилась?
— А что мне делать? Он отец!
— Отец? — Костя медленно повесил куртку в шкаф. — А кто тогда я?
— Ты... — она замялась. — Ты тот, кто его растил.
— Понятно. — Он прошел в гостиную, сел в кресло. — Юля, завтра, когда придет Сергей, я буду здесь.
— Зачем?
— Хочу посмотреть на воссоединение семьи.
***
Пятница. Матвей пришел из школы веселый — завтра выходные, можно будет выспаться. Юля нервничала, то и дело поглядывая на часы. Костя читал газету и ждал.
В семь вечера раздался звонок.
— Я открою, — сказал Костя.
Сергей стоял на пороге с букетом цветов и коробкой конфет. Увидел Костю и растерялся.
— Привет... — выдавил он. — Я... хотел поговорить с Матвеем.
— Проходи. Мы тебя ждем. — Костя отступил в сторону.
Матвей выбежал из комнаты:
— Дядя Сережа! А что это у тебя?
— Цветы маме, а конфеты — тебе. — Сергей неловко улыбнулся. — Матвей, а можно нам поговорить? Серьезно поговорить?
Мальчик посмотрел на родителей. Юля стояла бледная, Костя — спокойный, но в глазах что-то холодное.
— Хорошо, — сказал Матвей. — О чем?
Сергей сел на диван, мальчик устроился рядом. Юля и Костя остались стоять.
— Матвей, ты знаешь, что взрослые иногда совершают ошибки?
— Ну да. Мама вчера солонку разбила.
— Не такие ошибки. — Сергей нервно провел рукой по волосам. — Серьезные. Которые касаются... семьи.
Матвей нахмурился:
— Дядя Сережа, ты о чем?
— О том, что... — Сергей посмотрел на Юлю, потом на Костю. — О том, что я твой настоящий папа.
Тишина. Матвей моргнул несколько раз, словно не понял.
— Как это — настоящий? — спросил он наконец. — А дядя Костя?
Дядя Костя... Костя почувствовал, как что-то сжимается в груди.
— Дядя Костя — хороший человек, — продолжал Сергей. — Он тебя любит и заботился о тебе. Но я... я твой биологический отец.
— Биологический? — Матвей повторил незнакомое слово. — А что это значит?
— Это значит, что ты родился от меня и от мамы.
Мальчик посмотрел на Юлю:
— Мам, это правда?
Юля кивнула, не в силах произнести ни слова.
Матвей встал с дивана, подошел к Косте:
— Пап... то есть... дядя Костя... А ты знал?
— Узнал недавно, — ответил Костя тихо.
— И что теперь будет? — голос мальчика дрожал. — Мы больше не семья?
Костя опустился на колени, чтобы быть на уровне с Матвеем:
— Послушай меня внимательно. Я люблю тебя. Любил десять лет и буду любить всегда. Ты мой сын — не важно, что говорят анализы. Понял?
Матвей кивнул, потом повернулся к Сергею:
— А ты... ты хочешь, чтобы я теперь звал тебя папой?
— Я хочу, чтобы ты знал правду, — ответил Сергей. — А как дальше жить — решать вам.
— Вам — это кому? — спросил Матвей.
Взрослые переглянулись. Никто не знал, что ответить.
В эту ночь Матвей не мог заснуть. Костя услышал, как мальчик ворочается в кровати, и зашел к нему.
— Не спится?
— Не очень. — Матвей сел в кровати. — Пап... то есть... как мне тебя теперь называть?
— Как хочешь. Как привык.
— Я привык — папа. — Матвей помолчал. — А дядю Сережу как?
— Тоже как хочешь.
— А если я не хочу его называть папой?
— Не надо.
— А если мама будет жить с ним?
Костя сел на край кровати:
— Матвей, что бы ни случилось между взрослыми, ты не останешься один. У тебя всегда будет дом — у меня или у мамы. Ты всегда будешь любимым и желанным.
— А вы с мамой разведетесь?
— Не знаю. Возможно.
— Из-за меня?
— Нет! — Костя обнял мальчика. — Ни в коем случае не из-за тебя! Ты — лучшее, что есть в моей жизни.
Матвей прижался к нему:
— Я тебя тоже люблю, пап. И не хочу, чтобы что-то менялось.
— Я тоже не хочу. Но иногда жизнь меняется сама.
Утром Юля собрала чемодан.
— Куда? — спросил Костя.
— К Сергею. На несколько дней. Нужно все обдумать.
— А Матвей?
— Останется с тобой. Если не против.
Не против... Костя посмотрел на жену — стройную, красивую, чужую. Когда она успела стать чужой?
— Юля, ответь честно: ты счастлива была эти десять лет?
Она остановилась у двери:
— Иногда. А ты?
— Всегда. До среды.
— До какой среды?
— До той среды, когда я узнал правду.
Она кивнула и ушла.
Три месяца спустя
Костя научился варить кофе не на двоих, а на одного. Научился покупать хлеб, который ест только он — Матвей предпочитал булочки. Научился готовить ужин к шести, когда сын возвращался из школы.
— Пап, а мама звонила, — Матвей поставил рюкзак в прихожей. — Спрашивала, как дела.
— И что ты ответил?
— Что у нас все хорошо. — Мальчик прошел на кухню, сел за стол. — А она говорит, что скучает.
Юля жила у Сергея уже три месяца. Формально они не развелись — «пока не решим окончательно», как она сказала. Но Костя понимал: решение уже принято. Просто никто не готов произнести это вслух.
— Матвей, а ты скучаешь по маме?
— Скучаю. — Мальчик намазал хлеб маслом. — Но мне с тобой тоже хорошо. Мы же команда, да?
Команда... Костя улыбнулся. За эти месяцы они действительно стали командой. Вместе ходили в магазин, вместе убирались, вместе делали уроки. И никто не врал, никто не скрывал встреч, никто не играл роль.
— Пап, а можно я тебе что-то скажу?
— Конечно.
— Дядя Сережа приходил в школу на прошлой неделе. Хотел поговорить.
Костя напрягся:
— И что он сказал?
— Что хочет быть мне настоящим отцом. Что у нас могут быть общие увлечения, фотография там всякая... — Матвей пожал плечами. — А я ему ответил, что у меня уже есть настоящий отец.
— Матвей...
— Нет, пап, послушай. — Мальчик поднял голову. — Я понимаю, что он мой биологический отец. Учительница биологии объяснила, что это такое. Но настоящий отец — это не тот, от кого ты родился. Это тот, кто рядом, когда трудно. Кто учит кататься на велосипеде. Кто читает сказки на ночь.
Костя почувствовал, как горло сжимается от комка.
— А дядя Сережа что ответил?
— Сказал, что подумает. И еще... — Матвей замялся. — Еще он сказал, что мама хочет, чтобы мы все вместе встретились. Поговорили о будущем.
Они встретились в нейтральном месте — в кафе в центре города. Юля выглядела хорошо: загорелая, отдохнувшая, в новом платье. Сергей нервничал, то и дело поправлял очки.
— Спасибо, что пришли, — начала Юля. — Нам нужно решить, как жить дальше.
— Мы уже решили, — сказал Костя спокойно. — Матвей остается со мной.
— Но я его мать!
— И я не собираюсь тебя лишать материнства. Видитесь, когда захочешь. Но жить он будет со мной.
Сергей откашлялся:
— Костя, я понимаю, ситуация сложная для всех. Но у меня есть права...
— Какие права? — Костя посмотрел на него внимательно. — Права того, кто десять лет скрывал правду? Права того, кто разрушил семью?
— Я не разрушал! Я просто...
— Просто что? Просто любил чужую жену? Просто встречался с ней за моей спиной? Просто позволил мне растить своего сына?
— Хватит! — Юля повысила голос. — Хватит этих обвинений! Мы все виноваты!
— Нет, — Костя покачал головой. — Виноваты вы двое. А Матвей и я — жертвы вашего выбора.
Матвей, который до этого молчал, вдруг заговорил:
— А можно я скажу?
Взрослые замолчали.
— Я не хочу выбирать между папой и мамой. Я хочу, чтобы мама была счастлива с дядей Сережей, если она его любит. А папа... — он посмотрел на Костю, — папа мой. И будет моим всегда.
— Матвей, — начал Сергей, — я хочу быть частью твоей жизни...
— А я не хочу. — Мальчик сказал это без злости, просто констатировал факт. — Извините, но я так решил.
Год спустя
Развод оформили тихо, без скандалов. Юля вышла замуж за Сергея и переехала в другой город — он получил там хорошую работу. Звонила редко, на праздники присылала подарки.
Костя не женился снова. Не потому, что не встречал достойных женщин — встречал. Но понял: ему хватает. Хватает работы, которую он любил. Хватает сына, который каждый день удивлял его своей мудростью. Хватает простого человеческого счастья — без обмана, без игр, без масок.
— Пап, а ты не жалеешь? — спросил как-то Матвей. Ему исполнилось уже двенадцать, он вытянулся, стал серьезнее.
— О чем?
— О том, что мы остались одни.
Костя посмотрел на сына — на его голубые глаза, светлые волосы, на лицо, которое с каждым днем все больше напоминало Сергея. И понял: неважно, на кого похож Матвей внешне. Важно, что в душе он — его сын. Сын того, кто научил его быть честным, сильным, верным.
— Не жалею, — ответил он честно. — А ты?
— Я тоже не жалею. — Матвей улыбнулся. — Мы же команда, помнишь?
Команда. Да, они были командой. Маленькой, но надежной. И этого было достаточно для счастья.
Конверт с результатами анализа ДНК Костя так и не выбросил. Лежал он теперь в дальнем ящике стола, под старыми фотографиями и документами. Иногда Костя натыкался на него случайно и каждый раз думал: стоило ли узнавать правду?
Ответ приходил сам собой, когда Матвей врывался в кабинет с криками: «Пап, смотри, какую оценку получил!» или «Пап, помоги с задачей!» или просто «Пап, я тебя люблю!»
Правда освобождает. Даже когда она причиняет боль. Даже когда разрушает привычный мир. Потому что только на основе правды можно построить что-то настоящее.
А у них теперь было настоящее — небольшое, но крепкое счастье отца и сына, которые выбрали друг друга не по крови, а по любви.