Плешивый старик в рубище, сгорбившийся под тяжестью при жизни содеянного, дрожа ослабевшими ногами, поднялся по высоким ступенькам на эшафот, сложенный из брёвен у края бездонной расщелины, и, остановившись перед безликим, одетым в чёрную до пят хламиду, посмотрел на него с надеждой.
– Не быть, – сказал безликий и отвернулся к горизонту.
Старик обречённо испустил продолжительный вздох и, подойдя к гигантскому телескопу, направленному объективом к солнцу, приложился глазами к окулярам.
Солнечный свет, сконцентрированный в линзе телескопа, в ту же секунду ослепил его, заставив вопить от нестерпимой боли. Которую поторопился унять юнец, прикованный тяжёлой цепью к поперечине, обдав лицо несчастного холодной водой. Второй юнец, прикованный к противоположной поперечине, махнул рукой.
Тысячи уродливых женщин и старух, ожидавших сигнала по другую сторону расщелины, затрубили в поднятые вверх бычьи рога. А следом высокий татуированный убийца, чьё лицо было изрыто оспой, столкнул ослепшего старика в пропасть и, размахнувшись зажатой в ладони деревянной палкой, ударил ею по натянутой на металлическом цилиндре человеческой коже.
Громкий, схожий с раскатом грома звук принудил сотни тысяч пребывающих в анаболическом сне грешников поднять на плечи сползающие в пропасть стальные канаты и приготовиться. Второй, не менее громкий удар убийцы по натянутой коже заставил их принять необходимую для сильного рывка позу. И третий удар ознаменовал начало движения.
Чем дальше грешники, поднявшие клубы пыли, отдалялись от расщелины, тем громче раздавались вопли только-только умерших, поднимающихся в ковчеге людей.
Наконец ковчег был поднят. Пыль улеглась, и люди притихли. Они со страхом в глазах смотрели на стариков, стоявших в очереди к эшафоту. На убийцу. На уродливых женщин и старух. На тёмный песок, покрывающий поверхность этого необычного, пугающего их мира. На кровавое небо с повисающим на нём ярким солнцем. От жара которого им приходилось закрывать ладонями лица.
Каждому из них приходила в голову мысль спрыгнуть с ковчега в пропасть. Но всё же они продолжали стоять и ждать, надеясь, сохранив себя, получить ответы на возникающие чередой вопросы.
– Где мы? – спрашивали одни.
– Кто вы? – спрашивали другие.
– Что это за место? – спрашивали третьи.
Но старики, женщины, старухи и убийца оставались непреклонны к вопросам. И только подошедший к краю эшафота безликий, заслонивший собою солнце, заставил людей молчать.
– Не говорить, – сказал он и следом неведомые лучники пронзили языки их стрелами.
Людей вывели из ковчега к тросам и на долгие годы к ним приковали. Следующий в очереди старик, сгорбившийся под тяжестью при жизни содеянного, поднялся по высоким ступенькам на эшафот и остановился перед безликим.
– Иди же к ним и расскажи, что грешников стало пребывать намного больше, чем мы можем вернуть обратно.
Старик обречённо испустил продолжительный вздох и подошёл к телескопу.