Всю неделю после свадьбы, в Отрадном только и было разговоров про выходку Оксанки Поляковой и её мамаши Раисы. Обсуждали это событие все, от мала до велика, оно даже затмило саму свадьбу, и переезд Татьяны жить в дом мужа, остался незамеченным. Матрёна снова была одна в своём домишке. Молодым для жизни отвели просторную комнату в доме, но пока было тепло, они спали на летней кухне. Жаркие ночи, полные ласки и желания, пролетали как одно мгновение.
— Бесстыжая,— выговаривала Лидия мужу, когда они оставались в доме одни, — совсем совесть потеряла, заездила Антона со своею любовью окаянной. Погляди, на него, одни глаза остались, штаны скоро сваливаться будут.
— Утихомирься, — осаждал её Сергей Петрович, — сама что ли молодой не была. Когда любиться то если не сейчас? Ребятишки пойдут, там уже не до любви станет, пускай хоть сейчас помилуются.
Лидия только рукой махнула, мол, что с тебя взять, старого дурака. А сама все косилась на летнюю кухню, прислушивалась. Слышно не было ничего, но она-то знала, что там происходит. А потом неожиданно выпалила.
— Да ты, как я погляжу, и сам глаз на эту вертихвостку положил. Что засвербело, может тоже молодятинки отведать захотелось?
— Ты совсем умом тронулась, — взревел Сергей Петрович, — ещё раз такое от тебя услышу, ремня, что Антон из армии привёз, отведаешь.
Лидия замолчала, обиженно поджав губы. Она знала, что муж может быть грубым, когда его незаслуженно оскорбляют. Но ненависть к Татьяне разъедала её изнутри, как кислота. Ей казалось, что все вокруг только и делают, что смотрят на молодую жену Антона, да нахваливают её красоту и скромность.
Однажды утром, когда Татьяна стирала белье во дворе, Лидия не выдержала и подошла к ней.
— Ты бы хоть пожалела Антона, — начала она елейным голосом, — совсем исхудал, бедняга.
Татьяна, не поднимая глаз от стирки, ответила.
— А я жалею его, и очень люблю, мама.
Лидия нахмурилась. Её раздражала эта невесткина скромность и тихий голос. Ей хотелось, чтобы Татьяна огрызнулась, чтобы можно было вцепиться в неё и высказать всё, что накопилось. Но так как назло вела себя спокойно, отвечала с улыбкой, не повышая голоса. Вечером, когда Антон вернулся с работы, Лидия, как бы невзначай, сказала.
— А Танька твоя, совсем за тобой не смотрит. Ты вон какой худой стал, а она только и знает, что ночами тебе покоя не даёт.
Антон только рассмеялся на слова матери.
— Мам, так мы же молодые, любим друг друга. Ты же сама когда-то такой была, так что не надо за нас беспокоиться, всё у нас хорошо.
Лидия промолчала, но в душе ее закипала злость. Она видела, как Антон счастлив с Татьяной, и это ее бесило еще больше. Ей казалось, что невестка специально выставляет напоказ свое счастье, чтобы позлить ее. Месяц. Что пошёл после свадьбы, стал для неё пыткой. Наконец она не выдержала и решилась на подлость. Заставила собирать Татьяну яблоки в саду, нарочно дав лестницу у которой была сгнившая ступенька.Татьяна, ничего не подозревая, взяла её и пошла в сад, только поднялась до высокой ветки, как ступенька под ней хрустнула, и она упала на землю. Лидия подбежала к ней, притворно испугавшись.
— Таня, что с тобой? Ты не ушиблась? — заохала она, суетясь вокруг.
Невестка лежала на земле, держась за живот, и стонала от боли. Перепугавшись от того что натворила, Лидия понеслась в сельсовет к мужу. Сергей Петрович выслушал жену, а потом с подозрением спросил.
— Специально что ли, всё подстроила.
— Тю на тебя, не буровь, — закричала Лидия, — в больницу её надо, вдруг сломала чего.
— Сергей Петрович попросил у Говорова председательский газик, и сам увез Татьяну в больницу.
Вечером, когда Антон вернулся с работы, Лидия рассказала ему, что Татьяна упала с лестницы в саду. Антон страшно перепугался, тут же завёл свой мотоцикл и поехал в райцентр, чтобы узнать о состоянии жены. Там ему сказали, что у Татьяны случился выкидыш, и она потеряла ребенка.
Антон был в отчаянии. Он не мог поверить, что страшное несчастье случилось с его семьёй.
— Ты сильно не переживай, — успокаивал его пожилой врач, — такое иногда случается. Татьяна Ивановна женщина молодая, крепкая. Подлечим её, и всё будет хорошо, нарожаете ещё кучу ребятишек. Только первое время побереги её, с близостью не слишком усердствуй.
Он вернулся домой, злой и подавленный, мать встретила его на пороге, делая вид, что сочувствует ему.
— Ну что, как там? — спросила она притворно тихим голосом.
— Мы ребёнка потеряли, — буркнул Антон.
— Как? — растерялась Лидия.
— А вот так. Таня беременная была, правда срок совсем маленький, она и сама не знала об этом.
— Ох, горе то какое, может после такого детей больше не сможет иметь, вот за что тебе сынок это наказание. Взял себе в жёны не девку, а недоразумение, вон какой квёлой оказалась. Чуть только стукнулась, и на тебе выкидыш, — раскудахталась Лидия.
— Замолчи, — гаркнул на неё Сергей Петрович, — чего как сова ухаешь тут. Всё обойдётся, ты Антон о плохом не думай, будут у вас с Таней ребятишки, это мать от горя не ведает что плетёт.
Антон молча прошел в свою комнату и рухнул на кровать. В голове гудело, перед глазами стояла Таня, бледная и слабая, в больничной палате. Несколько дней он ходил как потерянный. На работу не было сил, есть не хотелось, да и говорить ни с кем не было желания. Лидия ходила вокруг него на цыпочках, стараясь не попадаться на глаза. Когда Таню выписали из больницы, Антон взял в колхозе машину и поехал за ней. Она была очень слаба, но улыбалась. Они обнялись, и Антон почувствовал, как в груди немного отлегло. А по селу снова зашушукались.
— Неспроста молодайка Зениных в больницу угодила, — говорила Полина, соседка Поляковых, — видать Раиса с какими то словами тогда помои им под дорогу вылила.
— Она, я слышала, — подхватила разговор Маша Кобзева, — в Ивановку, к тамошней знахарке ездила. Всё говорят хотели с Оксанкой Антона вернуть, да только не вышло ничего, вот и прокляла она их после этого.
Дошли эти слухи и до Матрёны. Она долго не думая, собралась и пошла в Отрадное, к Поляковым. Раису застала во дворе, та кормила кур.
— Говори, твоих рук дело, — подойдя к ней, спросила Матрёна.
— Какое дело? — уставилась на неё Раиса.
— Это ты на внучку мою порчу наводишь?
— Ты что бабка, совсем того?
Раиса покрутила пальцем у виска.
— Не прикидывайся, — грозно сказала Матрёна, — знаю я, чем ты занимаешься, помои свои проклятые под дорогу льешь, да на иголках колдуешь. Не тронь Таню, говорю тебе! Иначе хуже будет.
— Да какие порчи? Зачем мне это надо? Это вам наказание за то что влезли в семью, заставили Антона Оксанку бросить, Господь он ведь всё видит.
Матрёна, услышав эти слова, не выдержала. Подскочила к Раисе и схватила её за волосы. Завязалась потасовка. Куры разлетелись в разные стороны, кудахча от испуга. Полина с интересом наблюдали за происходящим из-за забора. Матрёна, хоть и старая, но была ещё крепкой бабкой. Раиса сопротивлялась как могла, но силы были неравны. В итоге Матрёна повалила её на землю и пригрозила.
— Ещё раз услышу, что ты Таню трогаешь, я тебе все волосы повыдергаю! Поняла?
— Отпусти, дура старая, — прохрипела Раиса, — не нужна мне твоя внучка полоумная. Сынок Зенинский её сам бросит, вот увидишь, кобель он. Оксанку мою бросил, и твоя одна останется.
Матрёна отпустила Раису, та, кряхтя, поднялась с земли, отряхивая пыль с платья. Лицо горело от злости и унижения.
— Попомнишь меня, старая ведьма! — прошипела Раиса, злобно глядя на Матрёну, — я тебе этого не прощу!
Матрёна лишь махнула рукой и направилась к дому, тяжело опираясь на палку. Полина, увидев, что потасовка закончилась, быстро скрылась за забором, боясь, что ей тоже достанется. А на следующий день, у колодца уже обсуждали как Матрёна Иванова, отдубасила Райку Полякову, и та с нею не справилась, несмотря на то что вполовину младше старухи.