Анна встала раньше обычного. Было воскресенье, но спать не хотелось. Соседи с верхнего этажа снова устроили ремонт, и каждый стук молотка будто отдавался внутри головы. Она накинула халат, вышла на кухню и включила чайник. На столе — счета. Один за электричество, второй — снова какая-то задолженность по кредитной карте. Олег, муж, как всегда, отнёс их на стол, не сказав ни слова.
Анна тяжело вздохнула. Её зарплаты едва хватало на оплату всего этого. А у Олега — временные подработки, из которых он приносил домой то пару тысяч, то ничего. Зато тратил с размахом: новый спиннинг, видеорегистратор, футболка с логотипом клуба, в котором он теперь не появлялся.
Она взяла квитанции и проверила суммы. Шестнадцать тысяч за электричество. Откуда? Они же экономили, жили скромно. Потом вспомнила — две недели назад приезжал его друг со своим сыном. Сидели ночами, играли на приставке, везде горел свет. Круглые сутки работал кондиционер. А платит, как обычно, она.
В комнату вошёл Олег — босиком, в мятой футболке, с сонным лицом.
— Ты чего так рано поднялась? — зевнул он.
— А ты чего не спишь? — отозвалась Анна, не глядя на него.
Он пожал плечами и потянулся за кружкой.
— Опять счета принесли. — Она кивнула на бумаги. — За свет — шестнадцать тысяч.
Олег посмотрел и только хмыкнул.
— Странно. Наверное, что-то напутали.
Анна сдержала раздражение.
— Ничего они не напутали. Это мы напутали. Ты, точнее.
— Ты опять начинаешь? — Олег закатил глаза. — Ну пришёл Женька с сыном. Потусили немного. Что такого?
— “Немного” — это когда один вечер. А они тут жили почти неделю.
— А я что, должен был их выгнать?
Анна молчала. Спорить с ним в последнее время стало бессмысленно. Он обижался, замыкался, уходил в себя. А потом снова появлялся с каким-то “предложением” — взять ещё один кредит, “протянуть до лучших времён”.
Она собрала бумаги, убрала их в папку.
— Я пойду к маме. Хочу с ней посоветоваться.
— По поводу чего?
— По поводу долгов.
— Ты опять будешь её втягивать? — раздражённо спросил он. — Она и так думает, что я тунея...
— А ты докажи, что не так, — бросила Анна и вышла из кухни.
У матери на столе всегда был порядок. Простая скатерть, старинная сахарница с позолоченным краем, чашки на блюдцах — всё напоминало детство. Анна налила себе чаю и рассказала всё: и про счета, и про новые покупки Олега, и про долги, которые он не хочет признавать.
— Ты знаешь, что он оформил микрокредит без моего ведома? — спросила она тихо.
— Сколько?
— Сначала двадцать тысяч. Потом, видимо, ещё. По выписке выходит уже больше сорока. Я узнала случайно — звонили из банка.
Мать молча смотрела в окно.
— А он?
— “Я верну, не лезь”, — сказал. И всё. На этом разговор закончился.
— Ты знаешь, что делать.
Анна прикрыла глаза.
— Нет, не знаю.
— Не платить за него, — отчётливо произнесла мать. — Ты не подписывала ничего. Это его ответственность.
— Но я же его жена.
— Жена, а не спонсор. Он взрослый человек. Хочет жить по-взрослому — пусть сам и отвечает.
Анна уехала домой поздно. В голове крутились слова матери. Простой совет, но такой трудный в исполнении.
Утром в понедельник она заметила, что Олег ушёл рано. На столе — снова бумаги. Договор. На этот раз — пролонгация займа. И распечатка из банка.
Анна села на табурет, развернула документы. И поняла — он оформил займ уже на 60 тысяч. И указал общий семейный доход. В графе "работающая супруга" — её зарплата.
Сердце глухо застучало. Он не просто брал деньги. Он делал это, прикрываясь ею. Как будто она подписывалась под его решениями. Как будто у неё не было права сказать “нет”.
Анна отложила бумаги, взяла телефон и набрала номер Олега. Он не ответил. Через пять минут — сообщение: “На встрече. Перезвоню позже.”
Она встала, достала из шкафа старую папку с документами, открыла ноутбук. Решение пришло быстро. Пора что-то менять. Иначе всё это поглотит её целиком.
К вечеру он вернулся с цветами. Купил недорогой букет у метро — Анна узнала обёртку.
— Извини, — сказал он, входя. — Я не хотел, чтобы ты злилась.
Она смотрела на него долго. Потом взяла цветы, поставила в вазу и спокойно сказала:
— Я не буду платить за твои долги, Олег.
Он нахмурился.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это правда. Я не подписывала ни одного договора. Я не участвовала в этих решениях.
— Мы же семья, Ань. Разве это не общее?
— Нет. Это — обман. И я не собираюсь быть твоим бухгалтером.
Он долго молчал, а потом пробормотал:
— Мама говорила, что так и будет. Что ты будешь деньги считать, а не поддерживать.
Анна горько усмехнулась:
— Вот пусть мама и поддерживает.
И в этот момент она почувствовала: дальше всё пойдёт совсем по-другому. Не потому что сказано что-то особенно острое. А потому что внутри будто щёлкнуло — тихо, почти незаметно. И вместе с этим щелчком пришло новое ощущение. Усталость. Без злости, без обиды. Просто — усталость от чужой безответственности, за которую ей всё время приходилось отвечать самой.
Олег стоял в коридоре, потирая затылок. Он чувствует давление и интерпретирует отказ Анны помогать с долгами не как здравую границу, а как "атаку", как будто Анна теперь тоже «против него».
— Ты сама меня дожимаешь, понимаешь? — проговорил он, будто оправдываясь. — У меня и так нервы на пределе. Работы нет. Долги. А ты теперь ещё и "фронт дома открыла".
Анна спокойно сняла фартук и пошла в спальню.
— Я не "открывала фронт". Просто закончила быть тем, кому всё время что-то навешивают.
Вечер прошёл молча. Олег перебирал бумаги на диване, потом долго говорил с кем-то по телефону, понижая голос, когда она проходила мимо. Анна не спрашивала, кто звонил. Она не хотела снова слышать полуправду, обрывки фраз, которые надо будет складывать самой, как детективную головоломку.
На следующий день к ним пришла Нина Васильевна — свекровь. Анна узнала её походку по тяжёлым шагам, которые она никогда не старалась приглушить. Вошла без приглашения, как всегда.
— Ну как вы тут, голубки? — с порога осмотрела комнату. — Ань, сделай чайку, у меня разговор.
Анна кивнула молча. Она уже научилась не спорить с этой женщиной. Всё равно услышит только то, что хочет.
Когда все расселись, Нина Васильевна достала из сумки пачку документов и положила перед сыном.
— Это надо подписать. Банк требует.
Анна поставила перед гостьей чашку, села напротив.
— А можно узнать, что именно подписывать?
Свекровь посмотрела на неё с прищуром.
— Ты не юрист, чтоб всё проверять. Мы с Олежкой сами решим.
— Нет, не решите, — спокойно произнесла Анна. — Если в этих бумагах будет указана моя зарплата — я хочу знать, что подписывается.
Олег молчал.
Нина Васильевна фыркнула.
— Вот и говорю: "не жена, а бухгалтер". Всё бы считала и контролировала. А мужа поддержать — это не про тебя.
Анна встала, подошла к окну.
— А что по-вашему значит “поддержать”? Дать деньги? Простить ещё один займ? Втянуть себя в долги, которые не я брала?
— Ты в браке, дорогая. У вас всё общее, — подняла брови Нина Васильевна. — И если Олег сейчас в сложной ситуации, это твоя обязанность — вытаскивать.
Анна повернулась.
— Я вытаскивала. Два года. Оплачивала кредиты, которых не брала. Покрывала просрочки, о которых не знала. Ты знаешь, сколько мы уже отдали по его инициативе?
— Ну и что? Ты работаешь. Тебе это не трудно.
— Да, я работаю. А ещё я живу. И я устала отдавать свою жизнь на чужие покупки.
— Я не понимаю, — вмешался Олег. — Почему ты сейчас такая жёсткая? Мы просто просим немного помочь.
— А я просто отказываюсь.
Свекровь поджала губы.
— Ты думаешь, мы без тебя не справимся?
— Я думаю, что вы очень привыкли ко мне. Удобно устроились. К тому, что я всегда всё тяну. А теперь не будет так.
Олег вскочил.
— Ты что, собралась уходить?
— Пока нет. Но если давление продолжится — вполне возможно.
Нина Васильевна захлопнула папку с бумагами и поднялась.
— Зря ты так, Ань. Очень зря. Умная вроде. А ведёшь себя... холодно. Как чужая.
— А вы не думали, что чужой может стать и тот, кто рядом?
Олег отвернулся, а свекровь долго смотрела, будто пытаясь что-то сказать, но передумала. Потом взяла сумку и вышла, не прощаясь.
Несколько дней прошли в напряжённой тишине. Олег приходил домой всё позже, работу искал или у мамы отсиживался неизвестно, почти не разговаривал. Вечерами он листал сайты, где искал то работу, то очередную технику по скидке. Анна наблюдала это, как издалека. Словно это происходило не в её жизни, а где-то на экране.
В пятницу вечером он положил на стол квитанцию.
— Смотри. За микрокредит пришло предупреждение. Если не оплатим — будет суд.
Анна взглянула на бумагу.
— Оплачивай.
— Я не могу сейчас. У меня нет денег.
— У меня — тоже.
Он вскинул голову.
— А как же твои накопления?
— Они — на моё имя. Я их не отдам.
— Но мы же семья! — вспыхнул он. — Ты хочешь, чтобы у меня были проблемы?
— У тебя уже проблемы. И решать их — твоё дело. Не моё.
— Тебе не жалко меня?
— Жалко. Но жалость — не причина отдать всё, что у меня есть. Особенно тем, кто даже “спасибо” не скажет. Ты влез в эти долги с подачи мамочки, меня не спросил.
В воскресенье она поехала к матери и осталась на ночь. Утром пришло сообщение от Олега: “Извини. Я не знал, что так всё обернётся.” Потом второе: “Я пойду в банк. Попробую договориться.”
Анна не ответила. Она не хотела больше слушать оправдания. Хотела — действий, результата. Хотя бы один раз. Она не "ломовая лошадь", а слабая женщина.
Без обещаний, без этих «я всё улажу», которые звучали уже как фоновые шумы. Она поставила телефон на беззвучный режим и вышла с мамой в магазин — купить что-то к обеду. Шли молча. Только когда остановились у прилавка с зеленью, мама вдруг сказала:
— Он сам не справится, если ты продолжишь решать за него.
Анна вздохнула:
— Я не решаю. Я просто отошла в сторону.
— Вот теперь он и покажет, кто он есть. Только не жди, что будет быстро.
Анна кивнула. Она и не ждала. Но впервые за долгое время в груди было спокойно.
Дома её встретила тишина. Олег вернулся раньше и закрылся в спальне. На кухне стоял пустой чайник, раковина — полная грязной посуды. Анна не удивилась. Она поставила продукты в холодильник, пошла переодеться.
Вечером он вышел, сел за стол, уткнулся в телефон. Без слов. Ни «привет», ни «как дела». Анна не стала первой начинать разговор. Она наливала себе чай, когда он, не отрываясь от экрана, спросил:
— Ты всерьёз думаешь, что так можно жить?
Она спокойно отхлебнула.
— Так? Это как?
— Ну… каждый сам за себя.
Анна отложила чашку.
— Это ты так решил. Я просто перестала прикрывать.
— Тебе легче стало?
— Гораздо.
Он усмехнулся, но беззлобно.
— Мама звонила. Сказала, ты вообще “ледяная”.
— Ну, по сравнению с вами — да. Я деньги считаю, а не золото на браслетах.
Он отвёл взгляд.
— Мы же просто хотели как лучше…
— Я больше не хочу слышать эту фразу, — перебила она. — Особенно от тех, кто покупает айфоны в кредит и потом стучится ко мне с конвертом.
Олег замолчал. Потом, после паузы:
— Я был в банке. Мне дали отсрочку. Месяц. Я попробую устроиться в такси. Водитель нужен. Надо справку только донести.
Анна молча кивнула. Не хвалила. Не критиковала. Просто кивнула. Он ведь взрослый. Может принимать решения. И отвечать за них.
Прошло две недели. Олег действительно начал ездить на работу. Вечерами возвращался уставший, но с деньгами. Суммы были небольшие, но это были его деньги. Он даже один раз заплатил за интернет — и впервые сказал: «Не переживай, в этом месяце я всё покрою».
Анна удивилась, но не показала. Она уже ничему не радовалась заранее.
Но ровно через месяц — снова звонок в дверь. Нина Васильевна. Без предупреждения. Без торта. С выражением лица, как будто пришла инспекция из налоговой.
— Ну, привет, Валентина Терешкова, — усмехнулась она, снимая пальто. — Не засиделась на орбите?
Анна не ответила.
— У меня к тебе разговор.
— Тогда говорите быстро, у меня много дел.
Свекровь села за стол, поставила сумку рядом. Достала ещё одну пачку бумаг.
— Там у Олега второй кредит был. На него сейчас начисляются пени. Я тут подсчитала. Если ты отдашь ту сумму, что у тебя отложена, можно будет покрыть почти всё. Остаток мы потом как-нибудь…
— Нет, — прервала Анна.
— Что “нет”?
— Я не отдам ни копейки.
— Ань, не капризничай! — повысила голос свекровь. — Это же твой муж! Он в беде! А ты сидишь тут, кофе пьёшь!
— Мой муж сам создал эту беду, — спокойно произнесла Анна. — Я не собираюсь покупать ему выход.
— Да ты просто… — Нина Васильевна стукнула по столу. — "Не жена, а бухгалтер!" Всё по строчкам, по суммам. А где душа?
— Душа? — Анна поднялась. — Моя душа хочет жить без звонков от коллекторов. Без писем с угрозами. Без “Аня, выручай”. И, знаете, с недавнего времени она начала этого добиваться.
— Значит, ты его бросишь? Так и запишем: жена отказалась помочь!
— Он — взрослый мужчина. Он не болен, не покалечен. Он просто безответственный. И пока вы с ним нянчитесь, он будет оставаться таким.
Нина Васильевна фыркнула, поднялась.
— Вот увидишь! Он с тобой жить не сможет! Ты его просто уничтожаешь!
— Я его оставляю в покое, — ответила Анна. — И это самое честное, что я могу сделать.
В тот вечер Олег долго сидел в коридоре. Молча. Потом сказал:
— Мама ушла злая. Сказала, что я “подкаблучник”.
Анна усмехнулась:
— А ты?
— А я не знаю. Раньше думал, что ты меня подавляешь. А теперь понимаю — ты просто тащила. А я — пиявка.
Он потёр лоб.
— А теперь… я попробую сам.
Анна кивнула. Только кивнула. Слов больше не было нужно. Всё, что могло быть сказано — уже было. Всё, что стоило сделать — ещё впереди. Но впервые за долгое время Анна не чувствовала злости. Ни на Олега, ни на его мать, ни даже на саму себя. Только ровную, спокойную уверенность: теперь всё будет иначе.
Олег действительно начал меняться. Медленно, неловко, с ошибками — но начал. Он перестал ныть. Перестал ждать, что кто-то подставит плечо. Работал много — брал ночные смены, мыл машину сам, чтобы не тратиться. Анна наблюдала за этим отстранённо, не вмешиваясь. Иногда он приносил домой немного продуктов. Иногда платил по счетам. Ничего не говорил, просто оставлял квитанцию на столе. Но во всем этом любовь будто испарилась.
Через три месяца он сам заговорил о разъезде. Без скандалов, без упрёков.
— Я, наверное, съеду к Женьке на время. Всё равно ночами за рулём. Да и тебе, думаю, будет полегче.
Анна только кивнула. Потом, через паузу, тихо сказала:
— Спасибо, что сам понял.
Он собрал вещи за час. Не спешил, но и не тянул. Когда вышел за порог, Анна ещё долго стояла в коридоре. Не потому, что жалко. Просто всё это было частью её жизни. Длинной главы, которая теперь закончилась.
Прошло почти девять месяцев. Жизнь шла своим чередом. Анна сменила работу — перешла в маркетинговый отдел крупной сети. Зарплата стала выше, график — стабильнее. Она больше не жила, считая чужие долги. Она наконец жила — для себя.
Свекровь за это время звонила дважды. Один раз — узнать, не хочет ли Анна всё-таки «всё уладить». Второй — случайно, по ошибке. На оба звонка Анна не ответила.
Олег написал один раз. Сообщение было коротким: «Спасибо за всё. Теперь понимаю, как было тяжело». Она прочитала, но не ответила. Это было не нужно. Каждому — своё время и свои выводы.